А. Айказа интересует то, на самом ли деле власти поверили, что этот фарс означал то, что армяне сложили оружие. То обстоятельство, что власти приступили к вербовке ополчения «волонтеров» (gönülüer), состоявшего из социальных отбросов общества, жалкое положение которых было предметом обсуждения свидетелей[2888], указывает на то, что мутесариф посчитал необходимым увеличить численность своих войск до того, как перейти к каким-либо новым действиям. Однако слабый потенциал этих новобранцев заставил его освободить нарушителей закона, чтобы увеличить военную мощь ополчения[2889]. Эти действия поставили под сомнение его намерения, которое усилилось, когда в субботу вечером 6 июня 1915 г. мутесариф вызвал своего традиционного собеседника священника в конак, чтобы «посоветоваться с ним»[2890]. Он «посоветовался» с Ториджяном, задержав его по прибытии и подвергнув пыткам в подвалах дворца. После того, как священник прошел эти суровые испытания, двое полицейских — Заза и Черкез — затащили его в кабинет Ахмеда-бея[2891]. Вместе с мутесарифом в кабинете находился представитель Центрального комитета младотурок Нури-бей, «высокообразованный житель Стамбула», который только недавно прибыл в Шабин-Карахисар. Ахмед-бей с издевкой спросил у священника, как он себя чувствует, но он не добился от него какой-либо реакции. Тогда он с большей агрессивностью потребовал, чтобы Ториджян назвал имена повстанцев и сказал, сколько у него есть оружия. Следующий диалог показал, что каждый из мужчин прекрасно осознавал свое положение. Ториджян: «Паша, я знаю, что ты собираешься сделать; отдай приказ убить меня прямо сейчас». Ахмед-бей: «Мы допрашиваем тебя». Ториджян: «Я не в состоянии отвечать». Ахмед-бей: «Отказ отвечать представителям закона является государственным преступлением, которое заслуживает соответствующего наказания». Ториджян: «Господа, чего вы ожидаете от жалкого клирика, который был сломлен, раздавлен и обесчещен? Вы говорите именем закона. Но какой закон дал вам право передать священника полиции и приказать избить его до смерти? По какому праву вы обвиняете весь народ в преступлениях, которых он не совершал? На протяжении столетий армяне не один раз испытали на себе правосудие этой страны и убедились, что в Османской империи справедливости никогда не было и не будет… Мы, армяне, виновны в том, что по прошествии веков не поняли, что эта система находилась в действии
с самого начала. После восстановления конституции были одурачены не только обычные люди, но даже наши революционеры Гнчаковцы и дашнаки; они поверили, что несправедливости будет положен конец… Но события в Киликии показали, что в этой стране, в которой не существует ни совести, ни Бога, не может быть справедливости»[2892]. Удары иттихадиста, сопровождаемые восклицанием «Заткнись, собака!», заставили священника снова заговорить: «Вы видите, эфенди, вы доказали, что я прав. Образованный, культурный молодой человек, бывший официальным представителем Иттихада Стамбула, поднял руку на священника»[2893]. Не было бы преувеличением сказать, что эта беседа выражает общую ненависть армян по отношению к этому режиму и мышлению предателя, молодого представителя Иттихада, и высокопоставленного чиновника, которые полностью осознают, какой огромной властью они обладают.
Армянский священник, которому было сорок пять лет, прекрасно знал, какая судьба ему уготована, и отказался продолжать играть роль виновной стороны. В понедельник 7 июня он покинул город в сопровождении пятнадцати жандармов и в этот же день был убит Куджур-заде Камилем-бегом возле Эндереса, административного центра казы Сушехир[2894]. Только утром 16 июня жители Шабин-Карахисара узнали, что случилось с их предстоятелем[2895].
В этом густонаселенном городе, в котором основную часть населения составлял армяне, систематический арест мужчин и начало депортации требовали от властей демонстрации определенных тактических ухищрений. Неутешительные результаты поисков, которые велись в верхних кварталах, окружающих крепость, вынудили мутесарифа установить срок проведения операции против центра ремесла и торговли, сосредоточенного в нижней части города. 14 июня солдаты и бандиты окружили эти строения и в спешке арестовали триста мужчин, которых заточили в подвалах дворца. Отряд бандитов под командованием человека, известного как Кел Гасан, также отправился в нижние кварталы города и произвел аресты ночью. Однако Гасан не смог проникнуть в кварталы, окружающие крепость[2896]. Утром 15 июня армянские военные попытались освободить заключенных, которые находились в конаке; однако заключенных казнили, когда военные добрались до места их заключения[2897]. 16 июня жители Шабин-Карахисара увидели, что горит деревня Анерджи, в то же самое время до них дошли слухи об убийстве священника. По словам Айказа жители города забаррикадировались в своих домах; жители близлежащих деревень, на которых напали нерегулярные войска, укрылись в городе; а армяне из нижнего квартала города, известные как «орхарды», начали подниматься наверх[2898]. Более того, межу отрядом чете под командованием Кела Хассана и армянскими рабочими завязалась перестрелка в центральном квартале города. В четверг 17 июня все больше жителей близлежащих деревень прибыли в Шабин-Карахисар. Был создан военный совет, в который вошли Гукас Деовлетян, Амайак Карагезян, Ваан Хюсисян, Гмаяг Маркосян, Григор Баронвартян, Алексан Дакесян и Диврикрист из Хосрова[2899]. Пожар, который в этот же день разбушевался в нижних кварталах, где преобладали деревянные дома, распространился на верхние кварталы, в которых находилась большая часть армян, а затем пожар проник в крепость, где, согласно армянским источникам, находилось от пяти до шести тысяч беженцев, три четверти из которых составляли женщины и дети[2900]. Внезапно порыв ветра направил пламя в сторону турецких кварталов; были разрушены все правительственные здания, расположенные в нижних кварталах города[2901]. Однако армяне не подозревали о масштабах паники, которая накрыла местные органы власти. Далее следует отметить то, что во время убийства заключенных во дворце некто по имени Карниг Бейлерян схватил винтовку жандарма и убил начальника жандармерии и его помощника, мутесариф и мэр сбежали[2902].
Основной проблемой, с которой столкнулся военный совет, состоящий из местной знати, была нехватка бойцов, особенно молодежи. Согласно Айказу, насчитывалось менее пятисот людей, способных «держать оружие». У них было только две сотни ружей, включая сотню винтовок системы Маузер[2903]. Другой проблемой было отсутствие воды: армяне каждую ночь были вынуждены спускаться к источнику, чтобы набрать такое количество воды, которого хватало, чтобы удовлетворить минимальные нужды[2904].
Спустя пять дней относительного спокойствия 20 или 21 июня в Шабин-Карахисар прибыл Муаммер, вали Сиваса. Его сопровождала армия, вооруженная артиллерийским оружием. Он прибыл для того, чтобы взять крепость в осаду. Муаммер немедленно направил повстанцам сообщение с требованием сложить оружие и сдаться; взамен он пообещал сохранить им жизнь[2905]. Военный совет отверг это предложение, и османская артиллерия начала обстреливать позиции армян. Однако оказалось, что этот артобстрел не привел к ожидаемым результатам;
