— Не надо совершать ошибки, — сказал король Редании Визимир, запуская унизанные перстнями пальцы в волосы на виске. — Мы не имеем права на просчет или ошибку.
Собравшиеся молчали. Демавенд, повелитель Аэдирна, сидел, развалившись в кресле и вперившись в кубок с пивом, стоящий у него на животе. Фольтест, король Темерии, Понтара, Махакама и Соддена, а с недавних пор и сеньор-протектор Бругге, демонстрировал всем свой благородный профиль, отвернувшись к окну. На противоположной стороне стола сидел Хенсельт, король Каэдвена, и водил по участникам совещания маленькими проницательными глазками, горевшими на бородатой, типично разбойничьей физиономии. Мэва, королева Лирии, задумчиво перебирала огромные рубины ожерелья, время от времени многозначительно кривя красивые полные губы.
— Не надо совершать ошибки, — повторил Визимир. — Ибо ошибка может обойтись нам слишком дорого. Воспользуемся чужим опытом. Когда пятьсот лет назад наши предки высадились на пляжах, эльфы тоже прятали головы в песок. Мы выдирали у них страну по клочкам, а они отступали, все время считая, что вот она, последняя граница, и дальше мы не пойдем. Будем умнее! Ибо теперь пришел наш черед. Теперь мы — эльфы. Нильфгаард стоит на Яруге, а я здесь слышу: «Ну и пусть стоит». Слышу: «Дальше они не пойдут». Но они пойдут. Повторяю, не надо повторять ошибку, которую совершили эльфы!
По оконным стеклам снова задробили капли дождя. Завыл ветер. Королева Мэва подняла голову. Ей показалось, что она слышит карканье воронья. Но это был всего лишь ветер. Ветер и дождь.
— Не сравнивай нас с эльфами, — сказал Хенсельт из Каэдвена. — Таким сравнением ты унижаешь нас. Эльфы не умели воевать, отступали перед нашими предками, прятались в горах и лесах. Эльфы отдали нашим предкам Содден. А мы показали нильфгаардцам, что значит драться с нами. Не пугай нас Нильфгаардом, Визимир, не занимайся пустой пропагандой. Говоришь, Нильфгаард стоит на Яруге? А я говорю, нильфгаардцы сидят за рекой и нос боятся высунуть! Ибо под Содденом мы перебили им хребет! Сломили их в военном, но главное — в моральном отношении. Не знаю, правда ли, что Эмгыр вар Эмрейс возражал тогда против агрессии такого масштаба, и нападение на Цинтру было делом рук какой-то враждебной ему партии. Ручаюсь, если б тогда ему удалось нас победить, он кричал бы «браво!», раздавал бы привилегии и поместья. Но после Соддена вдруг оказалось, что он был против, и всему виной своеволие его маршалов. И полетели головы. Эшафоты залила кровь. Это точные сведения, никакие не слухи. Восемь показательных казней, гораздо больше — более скромных. Несколько на первый взгляд естественных, но тем не менее загадочных смертей, масса неожиданных отставок. Говорю вам: Эмгыр взбесился и практически уничтожил собственные командирские кадры. Кто ж теперь поведет его армии? Сотники?
— Нет, не сотники, — холодно сказал Демавенд Аэдирнский. — А молодые и способные командиры, которые долго ждали такого случая и которых Эмгыр загодя обучал. Те, кого престарелые маршалы не подпускали к командованию, не давали расти. Молодые, способные командиры, о которых уже говорят. Те, что задушили восстания в Метинне и Назаире и за короткое время разбили мятежников в Эббинге. Командиры, которые понимают роль неожиданных глубоких маневров, кавалерийских рейдов, молниеносных бросков пехоты, десантов с моря. Применяющие разгромные удары на узких направлениях, использующие при осаде крепостей современную технику вместо сомнительной магии. Их недооценивать нельзя. Они рвутся форсировать Яругу и доказать, что кое-чему научились на ошибках престарелых маршалов.
— Ежели чему-то научились, — пожал плечами Хенсельт, — то Яругу не перейдут. Устье реки на границе Цинтры и Вердэна по-прежнему контролирует Эрвилл и три его крепости: Настрог, Розрог и Бодрог. Эти крепости невозможно захватить с марша, тут никакая современная техника не поможет. Наш фланг защищает также флот Этайна из Цидариса, поэтому, а также благодаря пиратам из Скеллиге, мы господствуем над побережьем. Ярл Крах ан Крайт, как помните, не подписал с нильфгаардцами перемирия, регулярно их покусывает, нападает на них и сжигает приморские поселения и форты в провинциях. Нильфгаардцы прозвали его Тырт ыс Муиром, Морским Вепрем. Им пугают детей.
— Робость нильфгаардских детей, — криво усмехнулся Визимир, — не обеспечит нам безопасности.
— Конечно, — согласился Хенсельт. — Ее обеспечит нечто иное. Не владея устьем реки и берегом, при открытом фланге Эмгыр вар Эмрейс не сможет снабжать оружием и провиантом отряды, которые переправились бы на правый берег Яруги. Какие еще молниеносные переброски, какие кавалерийские рейды? Смешно! Через три дня после форсирования реки их армии остановятся. Половина осадит крепости, остальные расползутся, чтобы грабить, искать фураж и провизию. А когда их блистательная кавалерия сожрет большую часть собственных лошадей, мы устроим им второй Содден. Черт побери, хотелось бы, чтобы они форсировали реку! Но — увы и ах! — не форсируют.
— Допустим, — вдруг сказала Мэва из Лирии, — Яругу они не форсируют. Допустим, Нильфгаард просто будет выжидать. Однако подумаем, кому это на руку — нам или им? Кто может себе позволить выжидать в бездействии, а кто нет?
— Именно! — подхватил Визимир. — Мэва, как всегда, говорит мало, но бьет в яблочко. У Эмгыра есть время, братья… короли, прости, Мэва. А у нас его нет. Разве вы не видите, что творится? Три года назад Нильфгаард сдвинул камушек на склоне горы и теперь спокойно ждет лавины. Попросту ждет, а с кручи скатываются все новые и новые камушки. Потому что тот, первый, оказался тем камнем, трогать который было нельзя. А когда выяснилось, что достаточно его тронуть, чтобы он покатился, так тут же нашлись другие, которым лавина по душе. От Синих Гор до Бремервоорда по лесам шастают эльфьи рабочие бригады, это уже не маленькая партизанская, а самая настоящая большая война. Не успеем мы охнуть, как в бой кинутся свободные эльфы из Доль Блатанны. В Махакаме уже бунтуют краснолюды, брокилонские дриады все больше наглеют. Это война, война крупномасштабная. Война внутренняя. Гражданская. Наша. А Нильфгаард ждет… На кого работает время, как думаете? В бригадах скоя’таэлей дерутся тридцати-сорокалетние эльфы. Но они живут по триста лет! У них время есть. У нас его нет!
— Скоя’таэли, — согласился Хенсельт, — стали истинным тернием в заднице. Парализуют мне торговлю и транспорт, терроризируют фермеров. С этим надо кончать!
— Если нелюди хотят войны, они ее получат, — вставил Фольтест из Темерии. — Я всегда был сторонником дружбы и мирного сосуществования, но если они предпочитают пробу сил, посмотрим, кто сильнее. Я готов. В Темерии и Соддене берусь уничтожить белок за шесть месяцев. Однажды эти земли наши предки уже залили кровью эльфов. Я считаю это трагедией, но выхода не вижу, трагедия повторится. Эльфов необходимо… пацифицировать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
