— Нечего было и говорить. Мне не было нужды прибегать к могущественным чарам, а научить этому вас с Бедуиром я все равно бы не мог. В вашем распоряжении другие искусства. А понадобится тебе это, я всегда буду к твоим услугам.
— Правда? Всегда-всегда? Хорошо бы.
— Так и будет.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — ответил я.
Он еще минуту разглядывал мое лицо, и в его взгляде я увидел целый мир неуверенности, смятения и тревоги. Это был взгляд мальчика, незрелого, растерянного, но он тут же исчез за броней его неизменной блистательной отваги. Артур улыбнулся, и все сделалось как раньше.
— Смотри, как бы тебе не пожалеть потом! Ведь Бедуир — единственный человек на свете, способный меня долго выносить!
Я рассмеялся.
— Уж я постараюсь. А теперь, если можешь, ступай скажи, чтобы подавали наших лошадей.
Потом я собрался и вышел на порог часовни. Артур, вопреки моему ожиданию, не топтался на коне, исходя нетерпением, — он ждал, держа под уздцы мою лошадь кротко, как слуга. При виде меня глаза у него округлились: я облачился в лучшие мои одежды, и моя черная мантия, подбитая пурпуром, была сколота на плече фибулой с королевским драконом. Он увидел мою усмешку, понял, что я разгадал его мысли, и улыбнулся мне в ответ, вскакивая на спину своему белому жеребцу. Я же постарался скрыть от него мелькнувшую у меня в эту минуту мысль: что юноша в простом плаще, но с гордым, ясным взглядом не нуждается в королевском значке — и без того видно, что он из рода Пендрагонов. Но он скромно направил белого жеребца следом за моей чалой кобылой, и все глаза были устремлены на меня.
Так мы оставили Зеленую часовню на попечение того божества, которому она была посвящена, и поехали вниз к Галаве.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
КОРОЛЬ
Глава 1
Опасность со стороны саксов была еще серьезнее, чем можно было понять из рассказов Кадора. Колгрим быстро продвинулся в глубь страны. Когда мы с Артуром в сопровождении нашего эскорта достигли Лугуваллиума, войска короля и Кадора вместе с регедскими ратниками занимали позиции у юго-восточной окраины города фронтом к противнику, уже накопившему несчетные силы для предстоящего сражения.
Британские военачальники собрались в шатре у короля на совет. Шатер его был разбит на вершине небольшого холма в дальнем конце поля, предназначенного для сражения. Здесь в прошлом стояла возведенная кем-то крепость, сохранились развалившиеся стены и обрушившаяся башня, а ниже по склону виднелись груды камней и замуравевшие нивы — все, что осталось от покинутой деревни. Здесь буйно разрослась ежевика и крапива, среди поваленных камней возвышались старые развесистые яблони, в их листве золотились спелые плоды. К подножию холма, скрипя колесами, сворачивали обозы, а под прикрытием деревьев и полуобрушенных стен готовились расположиться полевые лазареты. Кажущаяся неразбериха должна была скоро кончиться; королевская армия все еще строилась по римскому образцу, как во времена Амброзия. Разглядывая огромное войско врага, целое море копий, топоров и конских грив, вздымаемых ветром, точно пена прибоя, я размышлял о том, что в этой битве нам понадобится — до последней крупицы — вся наша сила и отвага. Как-то покажет себя король?
Утеров шатер стоял на ровной площадке у подножия бывшей башни. Наш маленький отряд пробирался туда через шумные порядки строящихся полков, люди смотрели нам вслед, и даже сквозь крики команды и звон доспехов слышно было, как солдаты передавали друг другу: «Это Мерлин. Мерлин. Маг Мерлин приехал. Мерлин с нами». Они оборачивались, указывали на меня, кричали, и глухое ликование распространилось по полю. Один здоровяк со значком Дифеда крикнул мне на моем родном языке, когда я проезжал мимо:
— Ты, стало быть, нынче с нами, Мирддин Эмрис? Уж не увидел ли ты нашу падучую звезду?
Я ответил ему громко и внятно, чтобы слышали и другие:
— Нынче наша звезда восходит! Глядите зорче и увидите, как она взойдет над нашей победой!
Вместе с Артуром и Ральфом я спешился за холмом и пешком поднялся к Утерову шатру, а у нас за спиной мое слово пробежало по полкам, точно ветер по полю спелой ржи. Был ясный сентябрьский день, солнце сияло. У входа в королевский шатер реял штандарт: алый по желтому дракон. Не мешкая, я вошел, за мною — Артур. Он успел в Галаве облачиться в доспехи и выглядел настоящим молодым воином. Я думал, что он явится с гербом графа Эктора, но на нем не было никакого значка, а плащ и рубаха — из чистой белой шерсти. «Это мой цвет, — сказал он мне в ответ на мой вопросительный взгляд, — Белая лошадь, белый пес, и щит у меня тоже будет белый. У меня нет имени, значит, я сам начертаю свое имя на щите. И герб у меня будет свой, когда я заслужу его». В тот раз я ему ничего не сказал, но теперь, когда он шел рядом со мной через большой королевский шатер, я подумал, что, захоти он нарочно привлечь к себе все взоры на поле боя, он не мог бы облачиться удачнее. Ослепительно белые одежды и сияющая, рвущаяся в дело молодость выделялись в то утро среди всеобщей пестроты, как если бы фанфары уже протрубили о его королевском достоинстве. И ту же мысль я прочел в тревожном, ищущем взгляде Утера, устремленном на Артура.
Наружность короля меня поразила, Я удостоверился в справедливости рассказов о том, что Утер «совсем сдал, словно хворь снедает его изнутри и точит в нем последние силы». Он исхудал, стал бледен лицом и, как я заметил, то и дело подносил руку к груди, будто ему трудно вздохнуть. Он был в роскошном облачении — доспехи сверкали золотом и драгоценными каменьями, мантия из золотой парчи вся расшита алыми драконами. Величественно и прямо восседал он на большом королевском троне. В рыжей его бороде уже засеребрилась седина, но глаза в глубоких глазницах горели прежним живым огнем. Профиль заострился по-ястребиному, отчего лицо его стало словно бы еще более царственным, чем раньше. Блеск золота и драгоценностей и тяжелые складки мантии скрадывали худобу его тела, только по костлявым кистям и запястьям было заметно, как высушила его долгая болезнь.
Артур и Ральф остались ждать в некотором отдалении, я же прошел вперед. Граф Эктор стоял подле короля, а также Коэль Регедский, Кадор и еще с десяток военачальников Утера, чьи лица мне были знакомы. Я заметил, как Эктор изумленно взглянул на Артура. Лота нигде не было видно.
Утер приветствовал меня с любезностью, плохо скрывавшей нетерпение. Должно быть, он намеревался прямо сейчас представить полководцам своего сына, однако не успел. Снаружи заиграли трубы. Утер поколебался мгновение, потом сделал торопливый знак Эктору, и тот, выступив вперед, представил Артура королю как своего приемного сына Эмриса. Артур по-взрослому собранно и чинно опустился на колено и поцеловал руку короля. Я видел, как Утер сжал его пальцы, и подумал, что вот сейчас он все объявит, но в это время опять, еще громче и ближе, заиграли трубы, и двери шатра распахнулись. Артур отошел в сторону. Утер с заметным усилием оторвал взгляд от его лица и произнес слова команды. Военачальники, отдавая приветствие, торопливо разошлись, чтобы вскочить на коней и скакать к своим полкам. От топора копыт содрогнулась земля, воздух зазвенел от возгласов и булатного звона. Вбежали четверо здоровых мужчин с шестами, и я увидел, что трон Утера — на самом деле своего рода носилки, большое кресло, в котором его понесут на поле боя. Слуга бегом поднес королевский меч и вложил ему в руку, что-то шепнув при этом, четверо носильщиков пригнулись к шестам в ожидании королевского слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
