Объятия огня никого ещё не украсили, — красные пятна по лицу, дотла сгоревшие брови, повисшие клочками волосы… Фрисс старался лишний раз не отражаться в водах канала — нехорошо будет, если Великая Река увидит его таким. Ожоги ещё болели при резких движениях, но за меч Речник уже брался — и ладонь его держала.
— Пора ехать, Фрисс, — сказал ему Некромант, встретив его у подножия башни Уджумбе. Все были в сборе, и корабль лежал на панцире Двухвостки, и она нетерпеливо фыркала — сколько сена ей ни сыпали, свежие папоротники и листья Чокры были вкуснее, и она не могла дождаться, когда же вернётся в лес.
— В воротах не застрянем? — нахмурился Речник, взбираясь на борт и становясь у штурвала. Сейчас корабль не двигался, все рычаги были бесполезны, но отсюда куда удобнее было высматривать тропу в зарослях.
— Они ширрокие, — откликнулся с кормы Алсаг — он лёг в тени хвостового навеса, подальше от горячей печи. Крысы хлопотали вокруг неё — в угли закопаны были черенки Чокры и ползучие грибы, и Призыватели боялись пережарить их.
На башне отрывисто крикнул стервятник. Крысы, бросив все дела, подняли головы и долго смотрели на розовый шпиль. Фрисс, отвернувшись, уставился в землю. Они сами просили отнести туда мёртвого сородича, и Речник это сделал — но думал, возвращаясь по бесконечной винтовой лестнице, что надо было там же сложить для крысы погребальный костёр. А сейчас… Он поморщился. Лучше смотреть на землю, небо в этом году ничем не обрадует…
…Ливень пролился над болотистым лесом — стремительный, как удар молнии. Фриссу, отплёвывающемуся от медуз и лиственного сора, показалось, что на него просто опрокинули бочонок. Вода смела навес, пристроенный над печью, и плескалась теперь внутри. Крысы с горестным визгом дёргали задвижки, пытаясь открыть «озеру» выход из печи. Промокший насквозь Алсаг недовольно шипел, на ветвях ему отзывались Квэнгины — после томительной жары дождь освежил их, и они снова начали грызню.
— Та-а, ассинхи… — покачал головой Некромант, пробираясь на корму и мимоходом сбивая печную задвижку. — Дождей этим летом удручающе мало. Вместо плодов Чинпы, я так чувствую, придётся собирать сок папоротников и мешать его с Джеллитом…
— Не сказал бы я, что этого мало, — проворчал Речник, вытряхивая из волос последнюю медузу. Весь лес пропах водой, она хлюпала под лапами Двухвостки, просачиваясь из-под земли — и где-то неподалёку дышало прохладой и запахом водорослей большое озеро. Фрисс чувствовал его так же явно, как промокшую одежду и ожоги от медузьих щупалец.
— Лес иссыхает, Фрисс, — вздохнул Нецис, забираясь под навес. — Нужно десять таких дождей в день, чтобы его напоить. Не пора ли остановиться на ночь? Темнота сомкнётся быстро…
Речник посмотрел на небо — восток уже почернел, закат полыхал багрянцем, Квэнгины на ветвях радостно взвизгивали и угрожающе шипели друг на друга, но никого из них Фрисс не видел — они прятались над нижними ярусами листвы, ближе к макушкам…
— Остановимся, — кивнул он, спрыгивая на землю. Флона уткнулась носом в папоротники и задумчиво их пережёвывала. Речник положил поближе связку листьев, Двухвостка покосилась на неё, но жевать не перестала.
— В темноте не уходите далеко, — предупредил всех Некромант, проводя ножом по земле неглубокую черту. Она загорелась холодной зеленью и быстро погасла, оставив едва заметное дуновение холода.
— Фрисс, ты где спишь? — спросил Нецис, взбираясь обратно на панцирь и высматривая сухое место между шипами и кораблём. — Я лёг бы здесь, но не расплющило бы вакаахванчей…
— Иди на корму, — махнул рукой Речник, — я на носу лягу.
— Навес там хлипкий, — покачал головой Некромант. — А лун сегодня много…
— От них навесом не спасёшься, — поморщился Фрисс. — Смотри, чтобы Алсаг во сне тебя не покусал. Додумался же небесный змей стравить вас во снах…
— Чего ждать от Испепеляющего?! — пожал плечами Нецис. — Не бойся, Фрисс. Алсаг — хозяин своему разуму, и сон с явью не путает.
На носу было тесно и жёстко, Фрисс подсунул под бока вторую циновку и свернулся клубком вокруг рычагов, положив под голову дорожную суму. Что-то твёрдое впилось в плечо, Речник запустил руку в сумку и вытащил дозиметр. Экран неохотно засветился, тонкая стрелка под ним нерешительно металась из стороны в сторону. Фрисс хмыкнул и направил «усы» дозиметра к небу. Стрелка, замерев на мгновение, указала на закат.
«Гедимин…» — Речник, убрав «усы», прижал прибор к груди и лёг на палубу. «Учил меня читать эти знаки… теперь я знаю, что там. Знать бы, как это исправить…»
От дозиметра пахло тсанисой — один из бутонов попал под тяжёлую коробочку и размазался по корпусу. Фрисс, лизнув палец, долго оттирал зелень — пока пряный запах не сменился привычным, резким и нераспознаваемым — то ли перегретый, оплавляющийся фрил, то ли растворы, которыми смывают радиоактивную пыль, то ли ярко-алая мея на облучённой земле…
«Ты учил меня читать знаки, Гедимин,» — Речник зажмурился и увидел багровые сполохи перед глазами. «Ты спас меня, когда я горел в незримом огне, ты закрыл меня собой от убивающих лучей. Будь что будет — я не стану в тебя стрелять. Я хочу увидеть тебя ещё раз…»
…Высоченные многогранные башни вырастали из земли и впивались в небо острыми шпилями. Громадный город распластался внизу, и тысячи тысяч стеклянных глаз таращились с каждой стены, проносящейся мимо. Небесный корабль тихо гудел и трясся — взрывы гремели под его брюхом, багровые лучи сверкали вокруг. Зелёные и серые тени, на мгновение вылетев из-за прикрытия башен, испускали огонь и мчались дальше — или разлетались в облаках дыма, раскалёнными каплями стекая на развалины. Речник посмотрел на свои руки, крепко сжавшие штурвал, — они двигались по своей воле, и он почти их не чувствовал. Странные огоньки перемигивались вокруг, ледяная колючая коробочка вцепилась в висок, как клещ. Фрисс с трудом оторвал руку от штурвала, дёрнул непонятный приборчик, силясь оторвать от кожи острые лапки. Коробочка взвыла, страшная боль пронзила затылок. Речник стиснул зубы и рванул ближайший рычаг — корабль, получив удар по носу, заваливался вперёд и вот-вот кувыркнулся бы в стену ближайшей башни. Что-то серое шевельнулось в тени домов, и Фрисс выстрелил. Белая вспышка смахнула верхние этажи, осыпав тёмно-серый корабль осколками — и он, увидев, что его распознали, выскользнул из тени, осыпая Речника чем-то мелким, но взрывающимся с неожиданной силой. Лобовое стекло зазвенело, на глазах оплавляясь, крылья затрещали. Фрисс нырнул под огненную волну, нашаривая рычажки на пульте, дотянулся до них — и замер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
