принадлежит вам, и я хочу его добыть. Но мне кажется, его нельзя найти, ведь я работал так усердно, — и он посмотрел на свои покрытые рубцами руки.
— Именно так, мистер Майер, его нельзя найти, и потому лучше отпустите нас к макалангам.
— Нет, есть способ добыть его… Вы знаете, где лежит золото, и можете сказать мне это.
— Если бы знала, я тотчас же указала бы вам место, где зарыт клад, мистер Майер, потому что тогда вы достали бы его, и ваш союз с отцом распался.
— Нет, раньше пришлось бы разделить клад до последней унции, до последней монеты! Только прежде вы должны мне показать его, как обещаете…
— Как, мистер Майер?
— Раз вы дали мне обещание, я скажу вам, каким образом выполнить это. У вас есть особый дар… Дайте мне заглянуть в ваши глаза, мисс Клиффорд: вы тотчас же заснете спокойным, тихим сном и, не просыпаясь, без малейшего вреда для себя, увидите, где скрыто золото, и скажете нам.
— Я не понимаю вас, — прошептала Бенита.
— А я понимаю, — вмешался Клиффорд. — Вы хотите загипнотизировать ее, применить к ней месмеризм, как тогда к зулусскому вождю?
— Не отказывайте мне. Вы одарены способностью ясновидения. Неужели вы будете так жестоки, что откажете мне, хотя в течение часа можете обогатить всех нас?
— Я отказываюсь отдать свою волю в руки какого-либо живого человека, а меньше всего в ваши руки, мистер Майер! — воскликнула Бенита.
С отчаянием Джейкоб взглянул на ее отца.
— Вы не можете убедить ее, Клиффорд?
— Нет, — ответил Клиффорд, — не могу, да если бы и мог — не захотел бы. Бенита права, я тоже ненавижу все странное, сверхъестественное. Если мы не можем найти золото без таких средств, нам нужно оставить его в покое, вот и все.
— Кажется, я должен подчиниться вашему решению, — после некоторого молчания тихо сказал Майер. — Но, мисс Клиффорд, не желая подчиняться какому-либо живому человеку, вы включили в число этих людей и вашего отца?
Она отрицательно покачала головой.
— В таком случае позволите ли вы ему попробовать вызвать в вас месмерический сон?
— О, конечно, если этого ему захочется, — засмеялась Бенита, — но я не думаю, чтобы опыт оказался удачным.
— Хорошо, завтра увидим. Теперь же я, как и вы, устал. Я отправлюсь спать на свое новое место возле заваленного прохода к лестнице.
— Почему ты так противишься этому? — спросил Бениту отец, когда Майер ушел.
— Разве ты не видишь, не понимаешь? В таком случае трудно объяснить тебе все, но я скажу… Сначала мистер Майер хотел только золота, теперь он решил во что бы ни стало жениться на мне. А я его ненавижу. Я много читала о месмеризме, и — кто знает? — если раз позволю ему подчинить мой разум, то превращусь в его рабыню.
— Да, понимаю, — сказал Клиффорд. — Ах, зачем, зачем я привез тебя сюда?
На следующий день приступили к опыту. Мистер Клиффорд попробовал месмеризировать свою дочь. Все утро Джейкоб, как оказалось, знавший это искусство, старался передать старику нужные сведения. Майер рассказал Клиффорду, что в былые дни он имел большую силу в этой области и в течение короткого времени пользовался ею, но бросил это занятие, так как оно вредило его здоровью. Клиффорд заметил, что прежде он никогда не рассказывал об этом.
— Я не рассказывал вам о многом, — возразил Джейкоб с легкой улыбкой. — Вот, например, однажды я месмеризировал вас, хотя вы этого не знали, и поэтому-то вы всегда исполняете мои желания, кроме тех случаев, когда возле вас ваша дочь: ее влияние на вас еще сильнее моего.
Клиффорд пристально посмотрел на Джейкоба и отрывисто произнес:
— Немудрено, что Бенита не хочет позволить вам усыпить ее.
— Вы легковернее, чем я думал, — засмеялся Джейкоб. — Как я мог месмеризировать вас без вашего ведома? Я пошутил.
— Мне казалось, вы не шутите, — возразил Клиффорд.
Урок продолжился в пещере. Майер думал, что там влияние силы окажется действеннее. Бенита сидела на каменных ступенях под распятием. Одна лампа горела на алтаре, две по обе стороны от нее.
Клиффорд стоял напротив дочери; он пристально смотрел на нее и, по указанию Джейкоба, делал таинственные пассы. Бенита с величайшим трудом сдерживала смех, но в какую-то минуту увидела, что старику страшно жарко и что он очень устал. Джейкоб же смотрел на него с такой неприятной настойчивостью, что Бенита закрыла глаза, не желая видеть его лица.
Она почувствовала, будто что-то нежное, неуловимое закралось в ее мозг, что-то баюкало ее, как звук материнской колыбельной песни. Ей представилось, что она путешественник, заблудившийся в альпийских снегах, что ее окружает снег, все падает и падает мириадами хлопьев и что в каждом из них маленькая огненная сердцевина. Ей вспомнилось, что засыпать под снегом опасно, что нужно подняться, так как в противном случае она умрет.
Бенита поднялась вовремя. Теперь она стояла на краю пропасти, под ее ногами зияла темная бездна, и в ее глубине бродили темные фигуры с лампочками, в которых должны были гореть их сердца. О, до чего отяжелели ее веки! Вот глаза открылись, и она увидела, что ее отец перестал делать движения, он отирал лоб носовым платком, но за ним стоял Майер, вытянув вперед руки и устремив на ее лицо пылающий взгляд. Сделав усилие, Бенита вскочила и потрясла головой.
— Довольно глупостей! Я устала, — и побежала из подземелья.
Бенита думала, что Джейкоб Майер рассердился на нее, и готовилась к сцене. Но ничего подобного не случилось.
Вскоре она увидела отца и Майера; они подходили к ней, по-видимому занятые дружеским разговором.
— Дорогая, мистер Майер говорит, что я совсем не месмерист, — сказал ей отец. — И я верю ему. Тем не менее это утомительно. Я устал не меньше, чем после нашего бегства от матабелов.
Бенита засмеялась:
— Я с тобой согласна. Оккультизм не твое дело, отец.
