— Нет, помним.
— Молодцы. Бахтирен, напоминаю, не обязательно ловить все удары, уклоняйся, отходи. Милка, магия! Не забывай, а то жопу надеру, как вернусь.
Она украдкой показывает мне язык, я улыбаюсь. Настроение у всех вроде боевое, мандража нет. Пьём эликсиры (я уже знаю, что они могут, не надо мне сказки с форума рассказывать, что неписи так не делают), жрица бафает нас «силой солнца» — входящий урон от нежити уменьшается, а исходящий, наоборот, увеличивается. Паладин включает ауру защиты.
Переходим в соседний зал данжеона, пал в сопровождении жрицы идёт вперёд, я готовлю «жижу» на место, где должна «встать» группа костяков.
Скелетоны поднимаются и сразу попадают в ловушку, тормозящее их передвижение. На краю лужи их встречают мои напарники, работающие своими железяками, словно ветряки. Я пока пытаюсь отвлекать другие ходячие кости, заагрив их камнелезвами и бегая от них. Черныш помогает мне, ударами костяной пластиной в ноги валя их на пол.
Если успеваю, молотом делаю упавшим «кирдык» по ноге или руке. Они пытаются зажать меня, ухожу в невидимость, сразу теряют интерес и разворачиваются к брату с сестрой. «Каменные руки» на одного, «бросок к жертве» во второго, с силой опускаю молот на черепушку.
Проходит «живительная волна» из магии природы, заклинание лечебное, но на нежить действует обратным образом, снижая заложенные в них «очки прочности», не называть же это «очками здоровья», у мертвецов-то.
В общем, разделив мертвецов на отдельные группы, смогли их «упокоить». Довольно неожиданно для меня Миларена прыгнула на уровень, приятный бонус. Собрали ржавые мечи скелетонов, Баху занятие появится, он у нас кузнец по «призванию».
— Ну, всё, давайте домой, я скоро.
Подождал, пока они уйдут, выскочил в следующий зал, вернулся обратно — посмотреть, появятся уничтоженные враги вновь, или можно не опасаться убегать в зачищенные помещения. Всё осталось как было, костяки не «возродились».
— Черныш, сейчас будем очень быстро бежать, в драки не ввязываемся, просто следи за обстановкой. Нам важно за пять минут попробовать добежать до конца.
Пять минут — потому-что, если что, мне надо успеть вернуться обратно, смерть в мои планы не входит, как не символично это говорить в храме Короля Мёртвых.
— Готов? Погнали!
Мы полетели без остановок, Мьёлхир пел в руках, радуясь краткому моменту «полноценной» жизни, уничтожая встающих на нашем пути. Фантазия игроделов развернулась, навыдумывали страшилищ одна другой поганее.
Длинный данж, много залов, уже понимаю, что до конца добраться не успею. Но вот того, что выбегу из пещер на открытое место, напоминающее план Инферно, я вообще не ожидал. Смотрю на «небо», играющее красноватыми трещинами и руки сами собой опускаются. Что за странный данж, сколько же тут бродить? Кидаю взгляд на таймер, контрольное время вышло, пора со всей прытью возвращаться к палатке.
Обратно почти добежал. В восьмом по счёту зале от начального, где был дом, у меня закончилось действие чит-умения, а уже в следующем меня убили. Подозрительно? Очень!
Последующие пять дней были непрекращающимся кошмаром — воскресал я прямо по месту гибели, без возможности выбора, а эта сволочь — «Вестник Смерти», не отходя от кассы, раз за разом меня убивала. Громадная, метров трёх в высоту, скорпионо-подобная тварь, для «красочности» усеянная шипами, и с тремя хвостами: двумя скорпионьими по бокам с ядовитым жалом и одним посередине, похожим на гигантский секатор.
Этим секатором за время экзекуции мне несчётное количество раз срезало голову. Как я ни пытался вырваться, резко присесть, упасть, отпрыгнуть, итог был один — смерть, пара секунд небытия, воскрешение, смерть.
Но, как говорится, нет худа без добра, эти дни позволили мне научиться справляться с собой и сдерживать ярость. Я даже от нечего делать ухитрился поспать во время череды смертей.
И вот, когда до возможности снова применить умение оставалось десять минут, эта тварь сбежала прямо сквозь стену пещеры. Даже не сразу сообразил, что произошло, я в это время мысленно представлял, как буду медленно (минут пять) и меланхолично расправляться со своим мучителем. Сперва, конечно, ноги. Переломаю к чертям. Затем обломаю оба ядовитых жала, хвосты по очереди просуну в её секатор, и жаром от Мьёлхира заставлю кромсать саму себя, а потом вырву нахрен все три хвоста. Следом придёт черёд клешней, расколошмачу в труху. Пожалуй, после этого можно будет засунуть раскочегаренный молот во внутренности со стороны оторванных хвостов, и хорошенько пошерудить там, а напоследок забить до смерти. Замечтался, в общем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сразу не ушёл, дождался отката, а затем чуть не обрушил свод зала, круша стены и спуская накопившуюся злость.
Вспышка быстро прошла, некогда. Поспешил к любимой. Вбежал в палатку, она лежала на кровати в своей комнате наверху, не в силах даже приподняться. Миларена умирала, впрочем, как и её брат. Показатели бара жизни каждую секунду смещались влево.
— Ты всё-таки пришёл…- надсадно и сухо прошелестел её голос, прежде такой бархатный и очаровывающий, — Пить…
Я закружил по дому в поисках воды, с отчаянием понимая, что её просто нет. Бассейн! Метнулся туда, набрал в большую кружку, понюхал, отпил сам, проверяя — чистая.
Мила жадно выпила, но «прогресс» смерти это даже не задержало.
Держу её за руку, она еле тёплая, и проклинаю себя последними словами — только и исключительно из-за меня она с братом скоро погибнет.
— Мне так повезло с тобой, я узнала, что значит «любовь»… — её лицо озарилось радостью.
Эти слова зацепили что-то глубоко внутри души, пошёл неконтролируемый выплеск ЯРОСТИ:
— ТЫ… НЕ УМРЁШЬ!!!
Хотя бы попытаюсь спасти тебя. Представляю себя со стороны, перехожу на восприятие «тонкого мира», спасибо интернету, начитался ненаучно-популярных небылиц, вижу беловатую субстанцию в очертаниях своего тела — душу, как я её представляю. А сейчас смертельный номер в стиле Древнего Слава: нематериальными руками хватаю полупрозрачную невесомую дымку и рву вдоль.
Пронзает жестокая боль, но отрываться от процесса нельзя, требуется последнее усилие — вживляю оторванную треть души (как получилось) в лежащую девушку, после чего куда-то падаю, успев подумать: «На Бахтирена меня точно не хватит, прости, Мила», и отрубаюсь.
Заставляют очнуться чьи-то нежные прикосновения, мне заботливо протирают лицо влажным платком:
— Три, очнись.
Открываю глаза: Мила, живая и выглядит как прежде. Лишь бы это не было галлюцинацией!
— С тобой всё в порядке? — обрадовалась любимая, увидев, что я открыл глаза.
— Точно не знаю, как ты сама?
— Нормально, только за тебя сильно беспокоюсь.
Собираюсь с духом, хочу спросить про Бахтирена, но тут он сам входит в поле зрения:
— Наконец-то, мы с сестрой очень волновались…
Глаза мозолит какая-то странность, мозг пробуксовывает, после отключки никак не может уловить, что именно не так.
Тильды! Теперь в именах Милы и Баха их нет!
Чувствую себя очень «не очень», сонливость, слабость во всём теле:
— Милая, я ещё немного посплю…
— Хорошо, — отвечает она, но я её уже не слышу.
Просыпаюсь, гораздо лучше, но «разрыв» внутри меня до сих пор тихонько ноет. Поворачиваюсь на бочок, ба, неожиданность. Рядом со мной на кровати прямо в одежде спит Мила, тихонько посапывая. Умаялась, бедная, а тут я, в её постели. Наверно, сидела, выжидала, а потом прикорнула. Убираю прядь волос, упавшую на лицо, она тоже покидает объятия Морфея.
Гляжу на неё и невольно улыбаюсь:
— Ты такая красивая!
— Спасибо.
Первый «настоящий» поцелуй, в губы, продвигаться сейчас дальше не буду, видно, что она не готова.
Поинтересовался, как они тут без меня? Более-менее, не умирают, и слава кому-нибудь. Провизии нет, есть хочется, но нехороших последствий от голода не наблюдается. Каким образом и почему «потерялась» тильда, они не знают и даже не представляют.
— А мы с братом теперь тоже неумирающие, как ты?
