— Галина Александровна?
— Да просто Галя, — рассмеялась женщина. — Терпеть не могу, когда меня называют по имени-отчеству. Сразу вспоминается тот страшный период моей жизни, когда я работала участковым терапевтом. А ты, надо полагать, Лея?
— Верно, — девушка осторожно пожала протянутую руку.
— Эван, Т'Ария, Совок, Сэлв и… Н'Кай? — женщина безошибочно угадала имена всех присутствующих.
— Ага, — ответил за всех севшим от смущения голосом Тард — остальные оказались не в состоянии дать даже столь односложный ответ.
— Бабушка ещё в ранней молодости поняла, что на медицине свет клином не сошёлся, и ушла из поликлиники в местный театр, — пояснил Ваня. — Особой славы она, правда, не добилась, зато встретила там дедушку, после чего её жизнь определённо повернулась к лучшему.
— Твой дедушка был режиссёром? — поинтересовалась Лея.
— Нет! — фыркнула Галя. — Он был начальником инженерной службы на космическом корабле, а в театр забрёл исключительно потому, что на улице шёл дождь, и он не знал, куда потратить три часа, оставшиеся до конца увольнения. Это было моё первое серьёзное выступление, а в зале, как на грех, сидело от силы человек пятнадцать, и те зашли исключительно потому, что дождь лил стеной, а деваться было некуда. И вот, читаю это я свою роль, народ в зале шушукается, хихикает, на меня не смотрит, у меня в глазах слёзы стоят — только зареветь при всех не хватало; дошла до самого драматического момента, даже народ вроде поутих как-то, и тут на последнем ряду Сашка как захрапит!!! Он перед этим две ночи не спал, ремонтировал что-то после боя, но я-то этого не знала! Схватила первое, что под руку подвернулось, со сцены спрыгнула и к нему! Огрела по голове, обложила в три этажа и обратно. Народ хохочет, я гляжу, а у меня в руках — зонтик розовый, с кружевами — мы что-то из Чехова ставили. Вот, думаю, стыдобища, сама опозорилась, человека опозорила… всё как всегда, в общем. Вопли, свист, занавес. Потом, когда прорыдалась, из театра через служебный вход вышла, а там меня Сашка с цветами ждёт. Так и познакомились. Недолгим, правда, знакомство, оказалось, телефон взял и исчез… на полгода. Я про него уже и не вспоминала почти. Зато потом, когда «Энтерпрайз» из похода вернулся, мы почти сразу поженились.
— «Энтерпрайз»! — воскликнула Лея. — Ванька, ты никогда не говорил, что твой дед служил на «Энтерпрайзе»!
— Да как-то к слову не пришлось, — покраснел тот.
— Он ещё, поди, и Арчера знал!..
— Ваня, если ты пригласишь свою подругу в гости на каникулы, — лукаво предложила бабушка, — Саша охотно расскажет ей множество занимательных историй об адмирале Арчере. Более того, боюсь, ближе к вечеру нам придётся — как и всегда в таких случаях — изыскивать какой-нибудь новый и оригинальный способ прекратить, наконец, это бесконечное повествование.
— Я бы пригласил, — хмыкнул Иван, — да боюсь, её муж будет против.
— А мы и его пригласим! — парировала Галя.
— Ты и про это проболтался, мерзавец? — ахнула Лея.
— Так это ж не кому-нибудь, а бабушке, — резонно возразил Иван. — Она не сдаст.
— Но мы же договорились!
— Дети, дети! — бабушка придержала за курточки раскрасневшихся Лею с Ванькой. — Давайте вернёмся к нашей проблеме…Ах, Ваня, Ваня, — она погладила будущего капитана по буйным кудрям, — какое же ты всё-таки у меня трепло. Итак, ребята, насколько я поняла, вам катастрофически не хватает материальной базы, — она поставила свой саквояж на парту, рядом с Т'Арией и Эван. — Можете считать этот вопрос решённым. Это только часть реквизита, остальное в чемоданах.
— Ура, ребята! — воскликнула Эван, заглянув в распахнутый саквояж. — Мы спасены!
* * *
Прошла неделя. Все экзамены были сданы, до предстоящего выступления оставалось ещё трое суток, так чем же объяснить тот факт, что все первокурсники, как один, выглядели хмурыми и озабоченными? Курсанты второго, третьего и четвёртого курсов уже почти десять дней находились на орбитальных и планетных станциях, разбросанных по всей Солнечной Системе, а пятый курс ещё с сентября проходил практику на крупных кораблях класса «Конституция». Все они должны были вернуться в Академию как раз накануне предстоящего первокурсникам выступления, а генеральная репетиция этого выступления должна была состояться буквально через полчаса, и именно этим объяснялась несвойственная курсантам в обычное время нервозность. А ещё тем, что главным куратором предстоящего события был назначен весьма недовольный этим фактом Полански. В данный момент он сидел на первом ряду с пачкой потрёпанных сценариев в руках и вяло перелистывал тот, что лежал сверху, даже не пытаясь вникнуть в его смысл. Рядом сидела аккуратно причёсанная Алина с блокнотом на коленях, в любой момент готовая законспектировать любое руководящее указание куратора, и мрачно смотрела на сцену, хмуря тонкие брови. Десять дней назад выяснилось, что ни петь, ни танцевать, ни играть на скрипке Алина не умеет, что, в общем-то, никого особо не удивило — к тому времени курсанты уже убедились, что Алина вовсе не та мисс Конгениальность, какой показалась им поначалу, и Майк предложил ей оказать посильную помощь технической команде. Алина возмутилась, и предпочла не принимать участия в выступлении вообще, зато накануне вечером, когда Полански с самым зверским видом обходил аудитории в поисках помощника, она оказалась единственной, кто согласился на эту, не такую уж и почётную, в известном смысле, роль. Дело в том, что Алина так и не простила Ивану его предательского демарша, и в глубине души очень рассчитывала на то, что комиссия от вулканского выступления камня на камне не оставит. Правда, ей так и не удалось заставить Полански прочитать хотя бы один сценарий; сержант, который за всю свою жизнь прочитал только две книги вне школьного курса — армейский устав и энциклопедию огнестрельного оружия, впал в депрессию от одного только вида толстой кипы сценариев, махнул рукой и сказал, что предпочитает дождаться генеральной репетиции.
Неподалёку от Полански сидели Джонсон, Литгоу, Сорел и ещё несколько преподавателей, ответственных за выступления своих групп. За спиной Литгоу, упираясь подбородком в спинку его кресла, сидела Алекс, с живейшим интересом ожидающая начала репетиции и нашёптывающая ему на ухо разнообразные гадости. Жена и дети полковника ещё три дня назад отбыли на Криос-Прайм, в результате чего домашнее хозяйство медленно, но верно приходило в упадок — технические характеристики Алекс не предусматривали ратных подвигов в быту, а сам полковник в последнее время полностью сосредоточился на проблемах любимых воспитанников, перешёл на столовскую еду и вообще переселился в Академию. Не желая питаться полуфабрикатами и сидеть дома в одиночестве, Алекс последовала его примеру, тем более что процесс расследования преступного деяния Данглара вроде бы подходил к концу, и её присутствие в Тэпограде на данный момент не требовалось.
Сорел и Литгоу не особенно волновались за выступление своих воспитанников — тема была выбрана хотя и мрачноватая, но вполне достойная, а то, что Тарду в ней бабскую роль отвели, так этого, при его внешности, никто и не заметит — он же красавчик, а в именах общественность не очень-то разбирается. Обойдётся как-нибудь…
Первыми на сцену вышли Тира с гитарой, одетая в длинное расшитое платье, и Айл со стулом в руках. Поставив стул посередине сцены, Айл скромно отошёл в сторону. Тира села на стул, неестественно выпрямив спину и вопросительно взглянула на Полански. Сержант милостиво дал отмашку и прикрыл глаза. Тира вздохнула, коснулась струн и запела что-то грустное и красивое на непонятном языке, лишь отдалённо напоминающем английский. Судя по всему, это была какая-то баллада её мира (содержание истории было отражено в сценарии, прочитать который, разумеется, никто не удосужился). Примерно на середине вступления свет на сцене начал гаснуть, из пустоты над её плечами выпорхнули два файра и начали выписывать замысловатые фигуры в воздухе, выпуская время от времени язычки пламени. В то же время Айл встал за спиной Тиры, раскинув руки, и из его пальцев вылетели две небольшие молнии, озарив их с Тирой лица бледно-голубым сиянием. Музыка набирала темп, голос Тиры звучал всё выше и сильнее, молнии и вспышки пламени отражались в блестящей чешуе файров, отбрасывая на сцену разноцветные отсветы в самых невероятных сочетаниях. Наблюдавшая за их выступлением Эван невольно подумала, что всё это немного напоминает древний мюзикл «Cats», ещё немного — и Тирина песня плавно перейдёт в партию «Magical Mr. Mistoffelees!», малурианец выдаст особо выразительную молнию, на сцене возникнет сам генерал Джонсон, а Айл пошлёт залу воздушный поцелуй и бесследно исчезнет в вихре сверкающих искр. Presto!.. Ничего этого, конечно же, не произошло, но зрители всё равно были в полном восторге, и даже Полански внимал происходящему на сцене вполне благосклонно, одобрительно похрапывая на особо возвышенных моментах баллады. В конце концов, опасающаяся потревожить медитацию сэнсея своим выступлением Тира даже играть стала тише, и номер плавно сошёл на нет, замерев в мерцании гаснущих огней. Джексон не удержался и зааплодировал. Тира и Айл поклонились, взявшись за руки, и покинули сцену.
