что идея Бога — величайшая из всех возможных идей. Согласно Ансельму, если этой идеи не существует, то должна существовать более совершенная идея, в которую также включается свойство существования.
Поэтому величайшая идея должна существовать, иначе будет возможна еще более великая идея.
Следовательно, Бог существует.
Аквинат отказывается от этого доказательства на том основании, что мы, смертные, можем иметь лишь смутное представление об атрибутах Бога и никогда не сможем знать их точно. Поэтому мы не можем доказать, есть ли среди этих атрибутов существование или нет.
Несмотря на то, что оно было отвергнуто Фомой, онтологическое доказательство имело долгую историю. Четыре века спустя его использовал Декарт, а затем в различных формах — Спиноза и Лейбниц. В последующем веке Кант согласился с Фомой Аквинским и сказал, что разрушил онтологическое доказательство раз и навсегда — но что-то очень похожее снова всплыло в философии Гегеля. Доказательства бытия Бога могут казаться многословными, но они достались в наследство философии, уже освободившейся из оков теологии. И хотя онтологическое доказательство впоследствии вышло из моды в философии, не столь давно оно удивительным образом вернулось в науку: космологи начали использовать его для объяснения происхождения Вселенной. Аргументы следующие: до Большого взрыва ничего не существовало. «Все» было ничем, лишенным атрибута существования. Но это все, для того чтобы стать действительно Всем, должно было обрести существование. Это объяснение облечено в квазинаучную терминологию, но в основе своей близко к средневековой логике.
Это неожиданное воскрешение не уникально.
Не кто иной как Стивен Хокинг использует похожие аргументы в своей книге «Краткая история времени». Он обсуждает возможность создания общей теории, которая могла бы полностью объяснить существование мира. В одном месте Хокинг спрашивает: «Будет ли эта теория настолько совершенной, чтобы оправдать собственное существование?» Это, по-видимому, перекликается с онтологическим аргументом. Предполагается, что так и будет.
Как мы видели, Аквинат не занимался теорией Большого взрыва и не создавал общей теории.
Он имел свое представление о наиболее важных вопросах, которые необходимо ставить, чтобы по знать начало мира и его принцип действия. Они в скрытой форме присутствуют в его доказательстве бытия Бога, предложенном в «Сумме против язычников». По существу, это перефразирование доказательства аристотелевского существования перводвигателя.
Аквинат утверждает, что «все, что движется, приводится в движение чем-то другим». Эта цепочка причин и следствий может быть прослежена сколь угодно долго. Но она не может быть бесконечной. Следовательно, со временем мы придем к перводвигателю, который сам по себе неподвижен.
По словам Фомы, «всем ясно, что это Бог».
Хотя надо отметить, что первоначальное аристотелевское доказательство существования перводвигателя не имело никакого отношения к христианскому Богу. Оно даже не привело Аристотеля к идее о существовании еврейского Бога Ветхого Завета. На самом деле, он пришел к совершенно греческим представлениям о наличии множества различных богов, что едва ли соответствовало морали христианства. Возможно, в этом Аристотель разделил предрассудки своего времени. В других местах он говорит о Боге как о высшем разуме или духе. Что означает, что при помощи его доказательства существования перводвигателя можно доказать существование любого вида богов — от бога математики до маленького козлоногого бога, который играет нимфам на флейте.
Доказательство Аквинатом существования перводвигателя имеет и механические следствия, хотя его вывод не согласуется с научными представлениями (предположим, что Большой взрыв был вызван бесконечно сильно сжатой частицей, но почему мы должны считать ее Богом?). Также это доказательство невозможно применить в математике, в которой действительно существует бесконечный ряд. Об этом было неизвестно во времена Фомы Аквинского. Хотя он, вероятно, знал о непериодических числах, таких как число я, которое было открыто еще Евклидом: произведения этого греческого ученого были переведены в эпоху Аквината и сильно повлияли на развитие геометрии в средневековом мире.
Как Аквинат мог принять во внимание теорию Большого взрыва, которая появилась только в XX веке? И не мог ли он считать математические данные абстрактными, не связанными с физическим миром причин и следствий?
В остальных аспектах философия Фомы Аквинского очень реалистична. Как и Аристотель, он был склонен к эмпирическому подходу: наше знание происходит из опыта. Подход Аквината был описан ярким католическим писателем начала XX века Честертоном, который назвал их «организованным здравым смыслом». Это, конечно, нелепо, но если мы посмотрим на работы Фомы в свете его времени, то мы поймем, что это так. В XIII веке многие идеи Аристотеля были настолько распространены, что считались частью здравого смысла. Было очевидным вращение Солнца вокруг Земли например. Другие его идеи могут показаться менее вероятными, но все же, можно понять, насколько они были убедительными в то время.
Например, считалось очевидным, что мир состоит из земли, огня, воздуха и воды. Конечно же, это не подтверждает ни опыт, ни эксперимент.
Это просто гипотеза. Но если вы будете ее придерживаться, как Аристотель и ученые Средневековья, то будете смотреть на мир с качественной точки зрения. И тогда легко представить себе мир как соединение таких качеств. В конце концов, наш опыт мира, получаемый при помощи чувств, в основе своей является качественным.
Сладкий, кислый, горячий, холодный, яркий… земля, вода, воздух и огонь — просто дедуктивный вывод из этих посылок.
Таким был взгляд на мир, унаследованный Аквинатом от Аристотеля — парадигма или установка, характерная для средневековой философии.
Ограниченность такого мировоззрения становится заметной только в сравнении с другим, например, с нашим сегодняшним. Современный взгляд на мир в основе своей является количественным.
Мы смотрим не с точки зрения качеств, а с точки зрения измерений. (Именно поэтому средневековая математика считалась такой абстрактной, тогда как наша описывает все, от субатомных частиц до самых дальних пределов Вселенной.) Количественный подход также возник в Греции.
Демокрит говорил, что мир состоит из неделимых атомов, Архимед применял математику к решению практических проблем механики и гидростатики.
Но этот подход был отвергнут аристотелевской традицией. Его возрождение в эпоху Ренессанса положило начало современной науке.
Однако следует отметить, что количественный подход не является единственным в наше время.
Средневековое мировоззрение может показаться нелепым в мире квантовой физики и черных дыр, но и наш подход не лишен ограниченности. И эта ограниченность не была бы понятна во времена Фомы Аквинского. Формулы физики могут объяснить появление радуги и даже показать, почему цвета появляются именно в этой данной последовательности. Но они не могут передать красоту — а именно таковая и является неотъемлемым свойством радуги. Современные ученые осознают это. Великий физик Ричард Фейнман, занимающийся квантовой теорией, однажды сказал:
«Наука способна предсказывать. И ясно, что она еще слаба. Если бы вы
