себе, как она стянет кофту спортивную прямо в салоне – и все. В глазах помутилось, в ушах зазвенело.
– Эй, ты совсем рехнулась?!
Пока отряхивался от наваждения, полоумная уже начала расстегивать молнию. Под которой – только тонкий кружевной лифчик… Да что ж это такое?
– Ты попросил – я сделала. Что тебя не устраивает?!
А глаза – искрят. Злостью, упрямством, возмущением… Такая гремучая смесь, от которой можно опьянеть.
Шальная, дурная, красивая… Готовая раздеться прямо здесь!
– Я тебя сейчас высажу. Прямо на обочине. И устраивай аварии, сколько душе угодно, только без меня!
– Если это будет одним из условий, по которому ты поможешь мне – пожалуйста, высаживай!
– Твою же мать, Стефания! Ты меня пугаешь…
Кажется, теперь она готовилась рыдать.
– Это, наверное, так беременность уже начинает проявляться. Милка тоже перепадами настроения страдала…
– В общем, тему пока закрываем. Доедем до дома, там успокоишься и поговорим.
Отчего-то, вместо спокойного разговора, в голове опять мелькали пошлые образы. Один другого – слаще.
– И, бога ради, застегнись. Сейчас кто-нибудь на встречку вылетит, чтобы тебя получше рассмотреть.
Встречка была практически пустая. Но я и сам туда мог залететь. Просто так, потому что нервничал.
Тихоня моя окончательно скисла по дороге. Молчала, только теребила молнию на куртке.
До самого дома так ни разу рот и не открыла, и слава богам. Иначе, реально, где-нибудь по дороге бы ее и высадил, типа нечаянно…
– Сама ходить можешь? Нога не распухла?
– Справлюсь как-нибудь. – Зыркнула недобро и побрела послушно к дверям.
Не спотыкалась, вроде бы. Не хромала. Но у меня слишком чесались руки… Понравилось им, наверное, когда заняты такой приятной ношей.
– Отпусти! Сказала же, дойду сама!
– Не рыпайся, а то уроню. – Перехватил ее поудобнее и понес. Легкая, теплая, пахнет вкусно… Куртка застегнута, но я-то помню, что там прячется под нею. Так и стоит перед глазами нежная мягкая кожа…
– А можно как-то обойтись без убийства, а? – Черт. Моя фантазия уже вовсю разминалась на тему того, как я Стефанию раздеваю… А она все никак не могла успокоиться.
Стоило опустить ее на диван, устроить нормально, как тут же принялась за свое.
– А что так? Совесть проснулась? – Можно подумать, я кого-то по ее заказу пойду устранять. Никогда мокрухой не занимался, и не собираюсь даже.
– Ты слишком много возьмешь за такие услуги. Не уверена, что смогу заплатить.
Прошелся взглядом по взъерошенной макушке, насупленной мордахе, не сдержался – спустился ниже. Красивая, чертовка. Когда-то ради таких войны затевали. Но мне оно точно не надо.
Циничный ответ с языка так и рвался. О том, что можно вполне договориться об оплате … Но уже надоело ее подначивать таким способом. Я гад и хам, конечно, и прошлое у меня не идеальное…
Но у девчонки беда, похоже. Зачем ее совсем-то доламывать? Еще чего, согласится платить натурой, а оно мне надо?
– Значит, сделаем так.
Присел напротив, чтобы видеть ее глаза. И желательно – только глаза. А не все, что к ним прилагается.
– Как?
– Ты живешь у меня пока что.
– Что?! – Ожидаемо, Стеф подорвалась с места. Успел поймать ее за руку и усадить обратно.
– Не дергайся. Ты только что кричала, что готова на все. Даже отсидеть за решеткой.
– За решеткой – это другое… – Она насупилась недовольно.
– Не нравится, когда ловят на слове, да?
На стене справа появилось что-то очень любопытное. Такое, что Стефания уставилась именно туда. Потом на потолок… Куда угодно готова была пялиться, только не на меня.
– Так вот. Слушай внимательно и не перебивай. Ты живешь у меня. Пока я с этими тварями не разберусь – не высовываешься.
– Они достанут Милу с Кириллом! Этого нельзя допустить!
– Почему? Что они сделают?
– Там наркоманы, Тихон! Ты понимаешь это?! Они же на все способны, когда на дозу не хватает!
Такое отчаяние невозможно сыграть. Оно из глаз выплеснулось, обожгло, разливаясь по коже. Словно ядовитой гадостью на меня брызнуло.
– И ты вот так спокойно, одна, пошла в подворотню, чтобы там поболтать с торчком? Совсем больная на голову?
Все же, не зря у меня руки зудели от желания взять ремень и настебать ее по заднице! Ну, это ж надо такие глупости творить?!
– У Милы ребенок! Ей нельзя подвергать себя опасности!
– Извини, но всю вашу семейку забрать к себе не получится.
– И не надо. Просто меня отпусти, чтобы им не рисковать.
– Стефания! – Пришлось рявкнуть. Показать, что я не всегда бываю добрым, даже если шутки кажутся злыми. Не в полную мощь, конечно, чтобы случайно заикой не стала, но этого хватило, кажется…
Или не хватило?
– Орать на жену будешь, понял? А я тебе не жена.
– Если беременна, и если придется рожать, то и женой будешь. Никто и спрашивать не станет.
Она затихла. Забилась в угол дивана, поджав под себя ноги. Куртку на колени натянула.
Сплошная невинность, оскорбленная и обиженная. Мог бы поверить даже, если бы не видел, как она шастает по заборам, а потом раздевается в машине, прямо на всем ходу…
– Ты – абьюзер, Тихон! – Выдала после долгого раздумья. Пока она размышляла, я успел сходить на кухню, принести воду, сок и стаканы.
– Можешь называть хоть дынником, хоть тыквенным королем, это сути не меняет.
– Причем тут это? – Тихоня зависла. Можно было даже представить, как в ее мозгах шевелятся шестеренки – со скрипом, скрежетом и натугой.
– Ну, какая разница – арбузер или дынник? Все на бахче растет.
– Ты еще и плохо образованный.
– Демон во плоти, ага. – С наслаждением глотнул томатного сока. – Ты пить будешь?
Стеф приняла упаковку, но с большим сомнением.
– Бери, пей. Травить не собираюсь. Дешевле было тебя оставить в подворотне. Теперь-то уж зачем продукты переводить?
– А если ты опять налил туда алкоголя? Может, у тебя опять какие-то планы на мою невинность?
Не смог удержаться – заржал. В голос.
– У тебя память отбило? Насколько помню, ты уже почти беременная. Откуда невинность-то взялась? Или решила повторить подвиг Девы Марии?
– Говорю же, ты – абьюзер. Стремишься к насилию, хотя бы моральному…
Тем не менее, сок себе налила и выпила. И даже не подавилась.
– Поэтому выковыриваю тебя из всяких передряг. Уже несколько раз за сутки. А мог бы спокойно отправить в КПЗ и забыть навсегда.
– Ну, может, тебе скучно… И ты нашел игрушку подходящую…
– Ладно. Уговорила. Буду твоим тыквенным королем. Называй, как хочешь. А теперь давай все подробности по этому хмырю, который вам жизнь портит.
– Ты серьезно? – Глаза у Стефании округлились и
