Голос старика стал совсем спокойным.
— …Небо глубо-о-кое, не видел такого никогда. Речка… Вдруг б-бабах! И еще, еще! Двухлетки мои шарахнулись — да на мост! Красноармеец винтовку сорвал: «Куда-а?» А я ничего сделать не могу!
Он кротко взглянул на Антона.
— Как во сне! Перелетел на эту сторону, оглянулся. А сзади ничего уже не разберешь! Горит мост! Где возы? Где что? Дым, крики. И танки идут. А немцы уже вот, совсем близко! — Он поскреб подбородок, помолчал. — Бричку я потом бросил, а сбрую сменял. Хорошая сбруя, совсем новая…
В глазах Ратца было больше неподдельного удивления, чем скорби крайний предел человеческой тоски.
— Так больше не встретили своих? — Антон поставил точку над «i». — Я имею в виду семью…
— Не встретил. Только во сне. Вот и в ту ночь…
Рядом с вагоном показался поднятый над землей узкий тротуарчик платформа и квадратный с плоской крышей домик — вокзал. В глубине желтых крыш горбились залежи силикатного кирпича — там шло строительство. Высоко на тонкой мачте алел флажок.
Антон поднялся.
— Чапчачи! Может, есть новости… — У дверей он обернулся. — Между прочим, ты решил свой тест, Денис?
— Насчет распределительного щита?
— Да.
— Решил.
Антон просиял:
— Ночью?
— Как сказать? Под утро!..
— И к какому выводу пришел?
— Щит вывел из строя сам Полетика-Голей… — Пока Денисов выговаривал эти слова, ему казалось, что предательская самодовольная улыбка гуляет у него по лицу. — Зачем? Чтобы вызвать в вагон электрика. Или бригадира-механика.
— Шалимова? — Антон был разочарован: казалось, все должно было проясниться, как только Денисов найдет отгадку. На деле же все еще больше запуталось.
Лейтенант милиции прошел мимо окна, Денисов проводил его взглядом. Антон выскочил в коридор.
Радио пробормотало:
— Стоянка поезда… Ввиду опоздания…
Дополнительный двинулся, Антон вошел в купе.
Телеграмм было несколько:
«Карунас Петр Игнатович прошлом судим хранение огнестрельного оружия месту жительства отношений не поддерживает якобы часто находится командировках различных городах Союза настоящее время материалами не располагаем…»
Антон тоже проявил интерес:
— Мы о нем знаем?
Денисов поколебался. Вводить ли его в суть собственных неясных полунамеков-полувыводов?
— В сером костюме, с сумкой… Тот, кто сначала подходил к молодоженам, затем к Судебскому. Открыл дверь с нерабочей стороны…
— Дверь Судебскому открыл, а сумку поставил в окно!
— Именно. А потом показал… — Денисов поднял вверх два вытянутых пальца.
— «Виктория»! «Победа»… — Антон взглянул на вторую телеграмму. Странно…
«Вохмянин Игорь Николаевич проживает гор Новосибирске сентября сего года место последнего жительства уточняется…»
Еще несколько телеграмм расширяли уже известные сведения о Полетике-Голее и содержали новые:
«…Сообщенный потерпевшим Полетиком-Голеем телефон 2610002 индивидуальной абонентской сети не значится стол заказов междугородной телефонной станции…»
«…Данным штаба московского управления транспортной милиции возможна качестве рабочей гипотезы версия причастности Полетики-Голея делу Мостового (Стоппера) обнаруженные деньги могли быть частью суммы предназначенной Стопперу и присвоенной Полетикой-Голеем до 25 августа сего года…»
— Интересно, — заметил Денисов.
Еще телеграмма посвящалась Ратцу:
«Связи пережитым потрясением отмечались признаки депрессии которые провоцировались неблагоприятными жизненными ситуациями в состоянии аффекта может совершать неадекватные поступки…»
Местность за окном выглядела выгоревшей. Солнечный шар висел уже довольно высоко над промелькнувшим глиняным мазаром. Насколько хватало глаз, тянулась солончаковая степь. Где-то недалеко от этих мест Волго-Уральские пески переходили в пески Батпайгыр.
Одно сообщение непосредственно дела Полетики-Голея не касалось:
«Избыточная оперативная информация…»
«…Помощью Гранда станции Ярославль-главный задержан поличным дополнительный соучастник преступной группы Мостового-Стоппера имевший при себе большое количество груза»
Упомянутый в телеграмме Гранд был питомцем отдела служебного собаководства, прошедшим специальную подготовку по обнаружению наркотиков.
Последняя телеграмма имела отношение лично к Денисову и Сабодашу:
«…Ввиду неблагоприятных метеорологических условий утром 27 августа аэропорт Астрахань временно закрыт прилет оперативной группы задерживается…»
— Газимагомедова к нашему прибытию не успеет… Непогода!
— Я, пожалуй, пойду. — Антон поправил китель, взял со стола газеты. Свидетели, наверное, уже собираются в ресторане.
Денисов подумал.
— Мы упустили из вида магаданца…
— Магаданца?
— Того, что пил из неоткупоренной бутылки… Магаданца и его попутчиков пригласи тоже в ресторан.
Антон ушел. Денисов уложил телеграммы, собрал вещи.
Он не принадлежал к людям, для которых гипотеза ненадежна уже потому, что ее нельзя предъявить, выложить на стол.
«Распределительный щит в одиннадцатом вывел из строя Полетика-Голей, чтобы ночью в неосвещенный вагон заманить электрика. Или Шалимова…»
«…Лука не добивался темноты в коридоре — призрачные сумерки тянулись от одного фонарного столба к другому, не требовалась Полетике-Голею и темнота в купе — он сам протестовал против шторы…»
Денисов по-прежнему был горд своим открытием. Как и в тесте с карликом, самым сложным было обнаружить промежуточное звено логической цепи, где тезис «Для чего выводят из строя распределительный щит?» незаметно подменяется похожим, но совершенно другим: «Зачем в пути следования преступник оставляет вагон без света?»
Впереди раздался предупредительный гудок локомотива, Денисов посмотрел на часы. Он не вполне представлял себе свою роль на это ближайшее время, прежде чем Газимагомедова и ее оперативная группа возьмут все полномочия в свои руки. Наташа могла не одобрить того, что Денисов мог осуществить.
«Что ж, — подумал он. — Пора собираться…»
9
Вагон-ресторан покачивало, но не сильно. Прозрачный свет пустыни стоял в окнах.
К приходу Денисова почти все столы были заняты — Антон, Шалимов, соседи Полетики-Голея по купе; кто видел или разговаривал с ним в поезде; молодожены, Прудниковы, Феликс.
Официантка разнесла завтрак, посудомойка, не выпуская из губ сигарету, открывала «Айвазовскую».
По знаку Антона Феликс освободил Денисову место у двери. Рядом директор что-то считал в тетради. По другую сторону прохода сидели Вохмянин и Марина. Дальше, за ними, устроился Ратц. Четвертый стул, у окна, пустовал.
«Сложись иначе обстоятельства, — подумал Денисов, — его занимал бы сейчас Лука…»
Вохмянин что-то писал в общей тетради. Пока Денисов смотрел на него, он не поднял головы.
Первенствовал Судебский.
— …В каждом деле надо знать тонкости! Если кинолог — собаку хорошо знай, чтобы мог сказать, выгуленный пес или нет… Если следователь или инспектор, наблюдай — кто чего стоит!
Хозяин Дарби обращался к Прудниковым, они занимали места в середине, за тем же столом сидели Шпак и проводница девятого Рита. Прудниковы-младшие играли во втором салоне. Дальше, в нерабочем тамбуре, маялся дог.
В салон вошли еще люди. Проводницы двенадцатого и десятого никого не видели, но, по модели Денисова, должны были быть допрошены — вместе с электриком прошли в середину, к попутчикам магаданца. Сам магаданец устроился между Судебским и Пятых.
До Астрахани оставалось недолго. Если бы погода благоприятствовала, на вокзале, под желто-красной крышей, очень скоро их ждала бы группа Газимагомедовой.
Денисов вернулся к событиям на московском вокзале в момент отправки дополнительного.
«Карунаса, который подходил к Судебскому перед посадкой, не интересовал рацион дога. Это так ясно!..»
«Подошел, поинтересовался: „Чей дог? — рассказал Судебский. — Каких родителей? Чем кормим?“ Они думают, если собака большая — ей наварил полведра супу…»
Денисов снял часы, положил на столик рядом с авторучкой и записной книжкой «Фише-Бош», подвинул бутылки с «Айвазовской» — возникла некая композиция.
«Ответы Судебского, должно быть, успокоили Карунаса, он своим ключом открыл Судебскому дверь в вагон и только позднее, перед самым отправлением, оставшись один, поставил в окно с нерабочей стороны свою сумку. Это заметил младший инспектор… — Денисов переместил записную книжку, возникла новая и, как ему показалось, более динамичная композиция. — Карунас в случае допроса должен будет объяснить, кому предназначался груз. Или, по крайней мере, откуда сам он его получил!»
