в его глазах отражение прошлого, настоящего и будущего. Понимала, кем он был в минувших жизнях, кем была она, каким мужчиной он вырастет, какими станут они, когда состарятся, какими будут в жизнях грядущих.
Они забрались на большую кровать, она обняла его, как плюшевого медвежонка, наслаждаясь теплом, исходящим от его маленького тела, и ролью матери, которая позволяла ей отодвинуть все остальное на задний план.
– Я слышал, как вы с папой ругались, – сказал Оливер, когда она уже подумала, что он заснул.
Она коротко поразмыслила – и решила не отрицать:
– Прости.
Она была уверена, что мальчики проспали их ссору. Какая глупая надежда! Разве можно было не услышать взрыв такого масштаба?
– Мне показалось, вы ненавидите друг друга, – поделился Оливер.
Ее сердце сжалось от тоски.
– Это не так.
– Но ты сама это говорила. Ты сказала: «Я ненавижу тебя, Грэм». И что нужно было выходить замуж за дядю Уилла.
Черт. Неужели она так сказала? Удар ниже пояса. К тому же она так не считала.
– Позволь задать тебе вопрос, – попросила она. – Вы со Стивеном часто ссоритесь?
– Ага.
– И ты говоришь, что ненавидишь его?
– Ага.
– Ты говоришь это на полном серьезе?
– Наверное, нет, – помолчав, ответил он.
– То есть иногда ты так злишься, так расстраиваешься, что говоришь вещи, которые вовсе не имеешь в виду, верно?
– Наверное.
– Вот и мы с папой не имели в виду всего, что наговорили друг другу прошлой ночью. Мне жаль, что ты застал нас за подобным.
Она вспомнила, каково это – слышать, как ругаются родители. Такие моменты сближали их с сестрой. Она вспомнила, какой беспомощной, бессильной и испуганной себя чувствовала. А теперь из-за нее так же себя чувствовал Оливер. Осознание было ужасающим. Она ненавидела Грэма – действительно ненавидела. Так же, как саму себя.
Она погладила сына по шелковистым волосам. Его лоб показался ей горячим.
С минуту он молчал, его грудь мерно вздымалась и опускалась.
– Родители Зандера разводятся, – тихо сказал он. – Он говорит, что теперь у него будет два дня рождения и два Рождества.
– Неплохо. – Она понятия не имела, о каком Зандере идет речь.
– Я не хочу, чтобы у меня было два дня рождения, – буркнул он.
– Я понимаю.
– Тогда где папа?
– У него «мужские» выходные. Я же тебе говорила.
Она снова возводила между ними стену лжи.
– Ладно, думаю, он у дяди Джо, – наконец сдалась она. Обычно, когда им нужно было отдохнуть друг от друга, Грэм отправлялся в холостяцкую берлогу своего брата.
– А я думаю, он на улице, – не согласился с ней Оливер.
– Что? – удивилась она. – Что ты хочешь этим сказать?
– По-моему, он сидит в своей машине – она стоит через дорогу от нас.
Селена встала и подошла к окну. Оливер был прав: Грэм сидел в своем внедорожнике, припаркованном на другой стороне улицы. Она старательно подавляла заклокотавшие в ней гнев и раздражение. Какого хрена? Она же просила дать ей время и пространство, чтобы все обдумать. Просила держаться подальше. Сказала, что придумает, как объяснить его отсутствие мальчикам, и даже позволит ему созвониться с ними в субботу. Но он, конечно, все делал по-своему. Был Грэмом. Не понимал и не уважал чужие границы, не мог осознать, что так грубо нарушают их только невоспитанные ублюдки.
Когда мать раскрыла Селене и ее сестре истинные масштабы измен их отца, Селена, совсем еще молодая, только окончившая колледж и вышедшая на работу, притворилась, будто понимает, почему мать так долго его терпела.
Она отреагировала как положено: проявила сочувствие, оказала поддержку. Но в глубине души она не понимала. Ради чего мать проглатывала стыд, унижение, ярость и просто позволяла ему безнаказанно гулять, как оказалось, десятилетиями? Как она могла жить с этим, с ним, с собой? Селена не могла ее понять. Тогда. Теперь же, когда она в темноте собственной спальни говорила со своим старшим сыном, ей наконец открылась печальная правда: мать вытерпит что угодно, лишь бы избавить своего ребенка от боли. Она натянула халат.
– Я схожу за ним, – сказала она. – Пойдем в кроватку, ладно?
– Но…
Она отвела его в комнату и снова уложила.
– Ты правда его ненавидишь? – спросил Оливер, когда она уже собиралась уйти.
Ответить было настолько сложно, что слова застревали в горле.
– Нет, – наконец выдавила она. – Конечно, нет. Не больше, чем ты ненавидишь Стивена.
Он кивнул, будто действительно понял всю сложность ситуации. Ее маленький старичок.
– И мы оба любим тебя и твоего брата больше всех на свете. Никогда не забывай об этом.
«Что бы ни случилось дальше», – закончила она про себя.
Оливер был сильно измотан и, когда она закрывала дверь в комнату мальчиков, уже проваливался в сон.
Спустившись вниз, она отключила сигнализацию и прямо в халате и тапочках шагнула в темноту. Она настойчиво постучала в окно машины. Грэм проснулся. Она огляделась. Надо было просто позвонить ему – что подумают люди, если увидят? Решат, что их семья такая же ущербная, ничем не лучше прочих.
– Какого черта ты здесь делаешь? – накинулась она на Грэма, едва он успел опустить стекло.
– Джо меня выставил, – пожаловался он. – Он был не один.
– А про отели ты не слышал?
– Не хотел тратить деньги.
Здесь он ее подловил. Она хотела заблокировать все его кредитные карты, перевести деньги с их общих счетов на тот единственный, о котором он не знал. Но так и не сделала этого.
На глазу у него была повязка. В бессильной ярости она схватила игрушечного робота Стивена и врезала им Грэму по лбу. Крови было немерено. Не лучший ее поступок. Ей стало почти жаль опального мужа.
– Заходи уже. Ты же не хочешь, чтобы соседи тебя здесь увидели?
– Мне плевать на соседей.
– Тебе на всех плевать.
Он картинно закатил глаза, снова откинувшись на спинку сиденья.
– Селена…
Она перешла улицу и, обхватив себя руками в попытке защититься от холода, направилась по дорожке к двери. Он последовал за ней.
– Спать будешь в кабинете, – решила она.
– Может, поговорим?
– Нет, – отрезала она, поднимаясь по лестнице.
Она не стала на него оборачиваться. Просто вернулась в спальню и заперла дверь. Устроилась в кресле. Сердце бешено колотилось, голова шла кругом. Как ей стоило поступить?
Телефон пискнул. Она удивилась, но тут же подумала, что это Грэм.
Однако сообщение было отправлено с неизвестного номера.
Привет, как твои дела? Приятно было
познакомиться с тобой вчера вечером.
Кто это мог быть? Она уже собиралась удалить сообщение, но вдогонку прилетело еще одно:
