– Когда тебе очень больно, ложь не придумаешь, остаётся либо говорить правду, либо молчать. – Уголки губ Харальда чуть дрогнули. Это были слава Вальтера фон Вейфрунга, главы Последнего Управления, занимавшегося допросами. – Если бы он продумывал свой ответ заранее, то выбрал бы что-нибудь более убедительное. Именно смена его поведения и натолкнула меня на мысль о токсине.
– Вот только как он мог попасть к нему? – Рольф докурил сигарету и выкинул окурок. – Питаются они все в одной столовой из одного котла, подойти незаметно и сделать укол тоже невозможно.
– Подполковник, мне нужно к их врачу, – Харальд опустил голову. Конечно, как он не догадался сразу? Всё же так просто. В кармане зазвенел телефон.
Дэнель вышел из здания Академии. Экзамен затянулся, он был совершенно вымотан. На улице шёл дождь, мелкий, затяжной, серый. Тяжёлые тучи ползли по небу, отливающие свинцом лужи разливались по краям тротуара. Скоро совсем стемнеет, пора возвращаться. Куда? Дэнель поднял ворот плаща и натянул чёрные кожаные перчатки. Он был уверен, что сдал экзамен, но результаты должны были появиться только завтра. Значит, завтра Отто пригласит его к себе на ужин, но сейчас он должен возвращаться. Что-то тяжёлое кольцом сдавливало грудь, мешая дышать. Страх, скапливающийся в кучах мусора, сочащийся из стен домов. Ожидание, липкое и навязчивое, как заинтересованные взгляды. Кто ты такой, откуда? Дэнель передёрнул плечами и зашагал по улице. Казалось, эта серая морось накапливается в костях, оседает на коже, заполняет мысли. Теперь это было так просто – понять его, понять, от чего он бежал, что искал, понять, что привело его в тот грязный переулок. Дэнель зашёл в пустой тупик, обогнул груду пустых ящиков, прислонился спиной к влажной стене и достал телефон.
Харальд щелчком раскрыл раскладушку. Чёрным по металлу блеснул имперский орёл. Нэль. Он поднёс телефон к уху. Тишина. Плотная, словно пульсирующая. Где-то там он. Так же сжимает холодную пластинку, прижимает к щеке. Тишина. Им не нужны слова. Нет смысла говорить, они ведь всё равно не могут сказать главного. Я скучаю. Мне плохо без тебя. Ты нужен. Ещё даже суток не прошло. Харальду казалось, в этой тишине он слышит стук его сердца. Безумно захотелось коснуться губ, которые он целовал. В поезде, так давно. Я жду тебя. Я верю – ты вернёшься. Ко мне.
Дэнель сжимал холодный металл телефона и вслушивался в тишину. Он ничего не говорил – в этом не было смысла – но от этой тишины ему становилось тепло. Он там, он слушает, ждёт. Он ответил. Юноше начало казаться, что он слышит стук его сердца, ровный и спокойный. Так близко, ещё немного и сможешь дотянуться. Дэнель улыбался. Харальд, мой, только мой. Навсегда. Я жду тебя, как всегда ждал. Эта тишина наполнена тобой. Ты слышишь?
Харальд захлопнул телефон. Кто-то из них должен был сделать это первым. В следующий раз это будешь ты. В центре груди перекатывался маленький горячий шарик. Мой Нэль, как же я скучаю.
– Всё в порядке? – Рольф с подозрением посмотрел на Харальда. – Важный звонок?
– Мой адъютант. Ничего важного. – Харальд убрал телефон в карман.
Ничего, да? Рольф усмехнулся. Почему же у тебя тогда было такое лицо? Почему ничего не сказал, хотя бы просто не поприветствовал? Не только вы умеете делать выводы, штандартенфюрер.
Небо осветило яркой вспышкой, где-то внутри тяжёлых влажных туч пророкотал гром, пробежали серебристые всполохи молний. Сильный порыв ветра бросил в лицо колючий песок, рванул с плеч плащ.
– Кажется, начинается песчаная буря, нам надо возвращаться, – Рольф всматривался в небо, – уже темнеет. С врачом вы поговорите завтра, сейчас лучше укрыться где-нибудь.
– Я хотел бы увидеть его как можно раньше, – Харальд прикрыл лицо рукавом плаща, – завтра с самого утра.
– Договорились, – Рольф развернулся спиной к ветру, – а теперь возвращаемся.
Мимо пробежало несколько солдат, на вышках зажглись прожекторы. Ветер усиливался, поднимал в воздух песок – уже почти ничего не было видно. Так быстро. Харальд закрыл рукавом нос и рот. Буря – всего лишь сильный ветер и множество мелких песчинок – смертельно опасна для человека. Рольф шагал против ветра, прикрывая собой Харальда. Идти становилось всё труднее. Серая покрытая мелкими выщерблинами стена здания появилась внезапно на расстоянии вытянутой руки.
– Уже почти, – Рольфу с трудом удавалось перекрикивать шум ветра, – дверь справа в десяти шагах. Идите за мной. Держитесь за стену.
Харальд закашлялся и едва не споткнулся. Они успели вовремя. К тому моменту, когда за его спиной закрылась дверь, сильный ветер успел превратиться в настоящую бурю. Бронированные стёкла дрожали, стальная дверь изредка вздрагивала под особенно сильными порывами. Просто тяжёлое небо, всего лишь усилившийся ветер и несколько горстей песка. Буря, которая сметёт всё на своём пути. Есть ли у него стена, чтобы укрыться?
Унтерштурмфюрер Ройль снял наушники и тихо ругнулся себе под нос. Он почти сутки ждал, пока зазвонит телефон Рейденберга, начальник приказал не только отслеживать и прослушивать все звонки, но и следить, кому именно и как часто он будет звонить. Для аналитиков Башни отслеживание звонков – одна из самых скучных обязанностей. Чаще всего телефон ставился на запись, и в конце дня оперативник прослушивал всё, что было сказано. Но бригаденфюрер Гедерберг настоял, чтобы этот телефон прослушивал аналитик, сам и всё время. Любая информация могла оказаться крайне важной, нельзя было допускать, чтобы она попала к главе Отдела слишком поздно. Почти сутки тишины, и он, наконец, дождался. И что? Они молчат! Гедерберг сказал обратить особое внимание на адъютанта Рейденберга, и он же первым и позвонил. Но они молчали, просто оба молчали! Издеваются они что ли? Ройль ещё раз ругнулся и посмотрел на чистый лист бумаги, лежащий перед ним на столе. И вот это он должен нести Рейденбергу. Ну же, ты же аналитик, вот и думай! Они издеваются – единственное, что приходило в голову. И это проверка? Неужели они так наивны, что думают – ещё пара таких фокусов, и прослушку снимут? Ну уж нет! Сколько надо, столько и буду слушать их молчание! Рано или поздно они заговорят! Ройль усмехнулся, но тут же снова помрачнел, когда взгляд его упал на пустой лист. Время докладывать.
Альфред фон Готтенхольд, глава Пятого Отдела Двенадцатого Управления Имперской Безопасности откинул на плечи широкий капюшон ритуального балахона и довольно улыбнулся. Сегодняшняя встреча прошла удачно – им удалось принять восемь новых адептов, троих из которых привёл он сам. Верховный Голос Отца был им доволен – к Истинному Пути примкнули полезные и влиятельные люди. Возможно, скоро ему удастся подняться на вторую ступень посвящения, и тогда выше него будут только верховные адепты – никогда не показывающие своих лиц Куклы. Более высокая ступень – больше влияния и власти будет, когда достойные наконец-то займут место рядом с Канцлером. А ещё доступ к древним знаниям и физическому совершенству. В этой секте существовала своя иерархия, он уже сейчас мог отдавать приказы людям, в обычной жизни превосходившим его по званию или богатству, но только приказы, касающиеся дел Ордена. Ничего, скоро всё изменится. Некоторые усилия, приложенные сейчас, потом вернутся к нему высоким положением и властью. Голос Отца говорил, что время Синеглазых вышло. Опасные слова, но Альфред был рад им. Наглые детишки, вечно смотрят сверху вниз. Кто они вообще такие и как смеют указывать им, что делать? Канцлер просто старый дурак, если верит им! Альфред ласково улыбнулся светловолосому юноше в балахоне адепта пятой ступени. Новичок, симпатичный, из чистокровных.
– Я так рад, что мне позволено было услышать Истину из уст Голоса. Я так многого не знал, не понимал. Я хочу узнать больше! – Голос юноши дрожал от восторга, глаза сияли. – Всё это так долго было скрыто! Мне кажется, я и не жил раньше! Или, может, я слишком многого прошу? – Юноша смутился и опустил глаза.
– Это нормально для такого юного и пылкого сердца. – Альфред покровительственно улыбнулся юноше. – Пойдём со мной, я расскажу тебе про Истинный Путь, которым тебе предстоит пройти.
Альфред обнял юношу за плечи и повёл по коридору в одну из комнат. О да, тебе ещё многое предстоит узнать! Конечно, устав Ордена не предусматривал подобного, но у него достаточно власти, да и Голос ему благоволит. Альфред украдкой взглянул на юношу. Красивый, совсем молоденький, хрупкое, изящное тело скрыто балахоном, но он видел его на церемонии посвящения – само совершенство. Ночь станет приятным продолжением вечера. По губам Альфреда проскользнула улыбка предвкушения.
5
Дэнель привычным движением отдал честь какому-то человеку со знаком Третьего Управления и остановился у светофора. Капли дождя ртутно поблёскивали в неживом свете фонарей. Юноша свернул в узкий переулок – ему совсем не хотелось идти по одной из центральных улиц. Там слишком много людей – бесконечная череда фальшивых масок, скрывающих то место, где должно быть лицо. Серый больной город выпивал свет из фонарей, глаз и снов, не оставляя ничего, кроме покорности. Дэнель зябко передёрнул плечами. Ложь всегда была основой выживания, он и сам лгал, каждым словом, каждым взглядом, каждым днём своей жизни. Даже Дети Богов не могут всегда говорить правду. Он не чувствовал никакой опасности, кроме той, что дождевой взвесью висела в воздухе, но рука всё равно дёрнулась к спрятанному в поясе ножу, когда из-за высокой проржавевшей бочки ему навстречу вышел человек. Дэнель расслабил сведённые напряжением плечи – всего лишь женщина, закутанная в широкий платок, на вид из бедных, но живущих достаточно далеко от окраины горожан, ещё не старая, с болезненно-бледным лицом и полубезумным взглядом. Она подошла к юноше и упала перед ним на колени, платок соскользнул с плеч, каштановые густые волосы рассыпались по плечам.
