А я не могу устоять и поглаживаю вновь кожу на лице супруга, который пристально смотрит на меня.
— Мы обязательно с тобой поговорим. И я тебе все расскажу, но не сейчас, Аврора, — делает паузу, а потом продолжает. — Побудь пока дома некоторое время, — и я не могу понять по его тону, что это: приказ или просьба.
Внутри все вспыхивает. Хочется на это возразить, потому что я не птица, которую посадили в клетку, и она сидит взаперти, как ей было велено. Я человек. Мне нужна свобода, а не золотая клетка.
— Почему ты все решаешь за меня, Марат? Что мне делать, куда ходить… Может, ещё и прикажешь, что мне есть и что надевать? — как спичка вспыхиваю, загораясь ярким огнём, рискуя моментально сгореть, оставив после себя лишь пепел, который развеется по ветру.
В глубине души понимаю, что, может быть, он знает, что лучше для меня. Но внутри меня ураган эмоций, который он зацепил, запуская механизм брыкаться и делать все наперекор этому мужчине.
Мой супруг резко выпрямляется, наш контакт оказывается разорван: его ладонь больше не ласкает мою щёку, а моя рука безвольно опадает на колени, облаченные в свадебное белоснежное платье невероятной красоты, которое я до сих пор не сняла.
А ведь именно для этого я шла к своему супругу, чтобы он выделил мне на эту ночь одежду. А услышала то, что, наверное, не должна была услышать. И, как я поняла, никто и не собирался посвящать меня ни во что. Это ещё больше разжигает внутри меня пламя, которое начинает с каждой минутой гореть всё ярче и ярче, затмевая разум. Я должна мыслить ясно, постараться отключить чувства. Но у меня не получается, потому что рядом с этим человеком я не могу вести себя спокойно, как это было всегда. До появления Марата Зверева в своей жизни. Который, впрочем, и разрушил её.
— Хватит, Аврора! — прикрикивает. — Я это делаю не из-за своей прихоти, а для твоей безопасности. Как ты этого не можешь понять?.. — его голос твёрд, в нём я отчётливо угадываю ледяной приказ, и холод его тона пробираются ко мне, пытаясь заморозить меня и воткнуть кинжал в сердце.
— А я не понимаю точно так же, как и то, что ты ни на один из моих вопросов не отвечаешь. Зачем я тебе нужна? — последнее предложение говорю с нажимом, желая наконец узнать ответ на самый интересующий меня вопрос.
— Ты действительно хочешь это узнать? — вновь опускается, приближаясь к моему лицу, смотря чёрной бездной в мои серо-голубые глаза.
— Да, — говорю твёрдо.
А сердце в этот момент бьётся трепетной птичкой, ожидая, что вот наконец я узнаю ответ на вопрос, который мучает меня всё это время, не давая мне покоя.
— Это лишь выгодное приобретение, — выдыхает мне в губы, и я чувствую, как ледяной кинжал достиг моего сердца, пронзая его и замораживая всё моё тело.
А с моих губ срывается стон боли…
Глава 18
Марат
В глазах Авроры на короткий миг я увидел боль, но в одну секунду она превратилась в пепел, сменившийся холодным снегом и льдом, что окутал её серо-голубые глаза, которые до этого были похожи на тёплый, волнующий океан. Но сейчас этот мертвенно-холодный лёд её взгляда прожигает меня насквозь. А мне в этот момент хочется притянуть её к себе и сказать, что всё, что вылетело из моего рта — неправда.
Притянуть её крохотное и такое хрупкое тельце к себе. Заглянуть в голубизну океана её глаз и вновь почувствовать её тонкие пальчики на своём лице, как это было ещё вечность назад, когда я держал её в своих объятиях. Поцеловать так, как целовал на скалах возле океана: со всей страстью, жадностью, так, словно она принадлежит лишь мне одному. Пока не сказал слова, что ранили её, кажется, больнее, чем всё то, что случилось в прошлом.
Я знал и отчётливо понимал, что своими словами причиняю малышке боль, но по-другому я просто не мог. Все, что делаю сейчас — все это ради её безопасности.
Именно поэтому я взял Аврору себе в жёны — чтобы прежде всего защитить. Никто не сможет это сделать кроме меня. Защитить от страшного человека, который её просто убьёт, растерзает хрупкую девочку, её сердце и душу в крошки, превратив в пепел. А я, чёрт возьми, не хочу всего этого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И это не потому, что она меня спасла, и теперь я костьми лягу, но если придётся отдать за неё свою жизнь — отдам. А потому что она то, что ценно и важно. Не знаю почему — не спрашивайте. Я не могу ответить на поставленные вопросы, но за неё я не только отдам жизнь, но и убью любого, кто хоть на километр подойдёт к ней. Вырву у падали его сердце, испепеляя душу, чтобы она попала в ад и там мучилась, горела вечность. А того, кто прикоснётся, заставлю жрать землю и буду убивать медленно и мучительно.
Она никакое не выгодное приобретение, а самое дорогое сокровище, которое только есть на этой земле. И именно поэтому я ей говорю всё это, потому что хочу защитить от самого себя, но прежде всего от Клыка, что угрожает ей после всего того, что она видела, что сделала.
Малышка не знает об этом, а точнее, скорей всего, не помнит, и вот об этом мне нужно поговорить с её родителями, потому как они мне не рассказали всего, что творилось с маленькой девочкой Авророй после того, что случилось. И главное — выяснить, какого лешего они наговорили ей какой-то белиберды, отчего она считает, что я её купил?
Поскольку это совершенно не так.
Она не помнит, как спасла меня. И в этом её первое спасение. Та ниточка, что спасает от ещё большей жестокости. Мне важно, чтобы Аврора была в безопасности, но, к сожалению, она не понимает этого и видит во мне лишь врага, который желает заключить её в клетку. Тогда как я ей как раз-таки не враг, а тот, кто всегда её защитит, но тот, кто сам же и причиняет своими словами боль.
Я не хотел, малышка, и не хочу, но по-другому тоже не могу. После того, что было, мне просто жизненно необходимо защитить тебя, Аврора. И если мне нужно наносить своими словами боль, чтобы защитить — то я это сделаю.
Я смотрел на Аврору, а внутри меня душа разрывалась от того, что я причиняю ей немыслимую боль. Но я никак: ни взглядом, ни движением — не показываю всех своих истинных чувств к малышке, которая стала моей спасительницей. Моим ангелом-хранителем.
Выпрямляюсь, отдаляясь от Авроры, которая всё это время не отрывает от меня своего взгляда. Смотрит пристально, будто надеется отыскать в моих глазах опровержение моих слов. Словно хочет мне верить, а я тот, кто предал. Но я намеренно гоню от себя нежные чувства, которые пробудила во мне девушка, я специально удерживаю во взгляде лишь холод, отстранённость и властность, которые не дают ей приблизиться ко мне. И я не намерен смягчать или опровергать сказанные мною слова, даже если из-за них она отдалится от меня на целый парсек.
И это единственный вариант, который я вижу. Потому что быть со мной невозможно. Потому что любить меня опасно. Я не тот, кто сможет дать ей прежде всего любовь, семью, счастье, которого она достойна, как никто другой.
Потому что Зверя любить не только опасно, но ещё и больно. Поэтому пускай ненавидит, испепеляет меня своими красивыми глазами, но самое главное — её безопасность.
А потом я её отпущу.
— Аврора, иди спать, — голос такой же холодный, но спокойный, словно всё, что между нами было вечность назад, меня никак не тронуло. — Ты устала, а мне ещё нужно поработать.
Вру ей. Себе. Потому что знаю, что не смогу работать, когда малышка находится от меня совсем недалеко. Когда хочу её, как дикий Зверь, коим меня величают во всём городе. Потому что от её запаха, от неё самой я теряю голову, превращаясь не в голодного зверя, а в ручного пса, который пойдёт за ней, куда она позовёт. Буду делать всё, что скажет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А это совсем мне ни к чему, потому что Клык, который залёг на дно, не дремлет и в любую секунду может напасть. А мне в этот момент нужен здравый рассудок, а не пелена перед глазами и хрупкая девочка в моих руках, которая из-за меня может пострадать.
