Восприятие уравнительного распределения благ массовым сознанием. Это восприятие в 70—80-е годы характеризовалось расщеплением сознания и внутренним конфликтом ценностей. С одной стороны, городское население охотно принимало нападки на «уравниловку», обнаруживая явный сдвиг к либеральным ценностям в их «советском» понимании, с другой - подавляющее большинство твердо стояло на уравнительном принципе. Это понимали все вышедшие на арену в годы перестройки политические силы, что приводило к странным комбинациям тезисов и лозунгов. Так, в концепции закона о приватизации промышленных предприятий в РСФСР (1991) главным препятствием было названо «мировоззрение поденщика и социального иждивенца у большинства наших соотечественников». Очевидна нелепость этого тезиса (трудящиеся, то есть производители общественного богатства, - иждивенцы государства!). Но важнее само признание того факта, что люди в массе своей считали государство обязанным обеспечить всем членам общества на уравнительной основе некоторый разумный минимум жизненных благ.
В октябре 1989 года социологи ВЦИОМ (директор Т.И. Заславская) изучали отношение к реформе. На вопрос «считаете ли вы справедливым нынешнее распределение доходов в нашем обществе?» 52,8 % ответили «несправедливо», а 44,7 % - «не совсем справедливо». Что же считали несправедливым 98 % жителей СССР? Невыносимую уравниловку? Совсем наоборот - люди считали распределение доходов недостаточно уравнительным. Это видно из следующих ответов. На вопрос: «Как вы думаете, увеличился или уменьшился за последние 2-3 года разрыв между семьями с высокими и низкими доходами?» 63 % ответили «увеличился» и 18,4 % - «остался прежним».
Таким образом, уменьшение уравнительства представлялось несправедливым. 84,5 % считали, что «государство должно предоставлять больше льгот людям с низкими доходами», и 84,2 % считали, что «государство должно гарантировать каждому доход не ниже прожиточного минимума». Опрос Госкомстата СССР в июне-июле 1990 г. показал, что за карточки на товары первой необходимости высказались 53 % граждан. Но это и есть четкая уравнительная программа.
В 1991 г. был начат большой исследовательский проект международного коллектива ученых из 12 стран, посвященный изучению представлений о социальной справедливости в разных культурах. Сравнительное исследование в России и Эстонии, двух частях СССР с весьма разными культурными установками, показало поразительную схожесть в отношении к уравнительному принципу. В этом смысле русские и эстонцы стали именно частями советского народа. Вот что пишут авторы исследования: «Известно, что характерной чертой социализма являлась патерналистская политика государства в обеспечении материальными благами, в сглаживании социальной дифференциации. Общественное мнение в обеих странах поддерживает государственный патернализм, но в России эта ориентация выражена несколько сильнее, чем в Эстонии: 93 % опрошенных в России и 77 % в Эстонии считают, что государство должно обеспечивать всех желающих работой, 91 % - в России и 86 % - в Эстонии - что оно должно гарантировать доход на уровне прожиточного минимума» (Л.А.Хахулина, А. Саар, С. А. Стивенсон. Представление о социальной справедливости в России и Эстонии: сравнительный анализ. - «Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 6).
Кстати, уравнительные представления как в России, так и в Эстонии весьма радикальны. 46 % в России и 49 % в Эстонии считают: «Все люди должны иметь то, в чем нуждаются, даже если для этого придется урезать доходы тех, кто зарабатывает больше необходимого». Иными словами, половина граждан принимают идею насильственного перераспределения доходов. Различия между Россией и Эстонией существенны лишь в отношении к крайнему, утопическому уравнительству. 29 % в России и лишь 9 % вы Эстонии поддержали такое мнение: «Самый справедливый способ распределения собственности и доходов - это дать каждому равную долю». 29 % - огромная часть общества, если учесть радикализм этой формулы.
Это - архетип, подспудное мироощущение, как бы ни приветствовали рынок те же самые люди в момент голосования или в поверхностных слоях сознания, на уровне идеологии. Сдвиг к антиуравнительным ценностям не доходит до глубинных слоев сознания даже у энтузиастов «рынка». Помню, при Гайдаре Президиум РАН принял людоедское решение: ради перехода к рынку уволить в институтах половину сотрудников и удвоить зарплату оставшимся. Это решение надо было утвердить в Отделениях РАН. Случайно я попал на заседание бюро Отделения философии и права. Среди синклита - бывшие члены Политбюро ЦК КПСС, два бывших главных редактора «Правды», а уж бывших членов ЦК КПСС не счесть.
Смотрю, единогласно (!) утверждают постановление, которое шокировало бы ученых даже в период дикого капитализма. Что же это, думаю, творится, хороши же у нас были вожди-коммунисты. Удалось взять слово, говорю великим философам и правовикам: «Вы приняли историческое решение. За тысячу лет в России не позволялось спасаться, выкидывая из лодки половину товарищей, всегда искали способ пережить беду сообща». Председатель, академик Б.Н.Топорнин, и говорит: «Что же вы нам, Сергей Георгиевич, раньше не сказали - смотрите, какую мы гадость утвердили». И так расстроился, что, если бы не субординация, я бы его расцеловал - редко увидишь такую искренность. Он, на той волне неолиберализма, даже и не заглянул глубоко.
А как же реагировали сотрудники РАН - оплота антиуравниловки? Категорически отвергли этот проект, он так и сгинул, как будто его и не было. Когда дело касается шкуры самих интеллигентов, сразу проявляется их истинная природа типичных «совков». Доходит до смешных сцен. Обычно в лаборатории хранители советских принципов (в том числе уравниловки) - старые ученые, они же и носители титулов, доктора да профессора. А м.н.с. - рыцари «рынка». Но вот старый завлаб добывает толику добавочных денег, собирает сотрудников и спрашивает: как будем делить? В молодых тут же просыпаются русские архетипы, и они гордо кричат: всем поровну! Старики и не против, но трогательна эта непоследовательность.
Намечающийся отход большой части граждан от уравнительного идеала (и явный отказ от него молодежи) может стать трагической и непоправимой ошибкой русского народа. Исправить ее будет трудно - как склеить распавшуюся семью. Ощущение, что тебя не эксплуатируют и в тебе не видят эксплуататора, - огромная ценность. Мы в полной мере осознаем, как она важна для жизни, когда ее совсем лишимся.
Как тоскует по ней человек Запада - никакой комфорт ее не заменяет. Мы эту ценность имели и, сами того не понимая, наслаждались общением с людьми - на улице, в метро, в очереди. За социальным братством стояла глубинная идея религиозного братства - идея «коллективного спасения». От этой идеи отказался Запад во время Реформации, которая породила совершенно нового человека -индивидуалиста, одинокого и в глубине души тоскливого. Но Запад за эту тоску хотя бы получил компенсацию: новая этика позволила ему выжать все
