– Сказала бы полиции.
– Допустим, что это дело рук Риты?
– Что заставляет вас думать, что это сделала Рита?
– Я спросил вас, каково было бы ваше отношение, если бы его убила Рита?
– Если бы она убила, то она не заслуживала бы снисхождения ни моего, ни Джимми. По ее милости мы попали в ужасную передрягу.
– Ну а если его убил Джимми?
– Если это сделал Джимми, то он тем более не может быть оправдан… Конечно, у него были основания. Множество оснований.
– Были ли у Риты основания?
– Не знаю. Если бы его убила она, то только в виде самозащиты.
– Что ж, причина уважительная, – заметил Мейсон.
– Но совершенно недопустимо то, что за этим последовало: тайком бежать из дома, никого не предупредив, будучи уверенной, что подозрение непременно падет на Джимми!
– Ну, а если это сделал Джимми?
– Джимми мог бы его убить, чтобы защитить меня. Но я не думаю, что он виновен.
– Скажите, пожалуйста, случайно у миссис Андерсон не было причин ненавидеть Вальтера Прескотта?
– Почему вы задаете такие странные вопросы?
– Я просто нащупываю возможные пути защиты… Так у нее могло быть что-то против него?
– Не думаю. Конечно, Вальтера раздражало, что она всюду сует свой нос. Он ей не раз советовал заниматься своими делами и перестать заглядывать в наши окна, а она в ответ предлагала закрывать окна ставнями, чтобы не вводить ее в искушение.
– У них была настоящая ссора?
– Да нет. Она быстро поджала хвост, а Вальтер разговаривал скорее насмешливо, чем сердито.
– Больше они не бранились?
– Насколько я знаю, нет.
– Ваш муж грозился вас убить?
– Да.
– Много раз?
– Дважды. Первый раз месяца два назад из-за каких-то пустяков, а второй раз утром того самого дня, когда я сбежала.
– Почему вы поехали в Рино?
– Я хотела там добиться разрешения на развод. Мне казалось, что, если я уеду, у Вальтера будут связаны руки, а после того, как он немного остынет, мне удастся мирно с ним договориться, чтобы избежать скандала.
– Вы полетели с Дресколлом?
– Да.
– Но ведь вы сами говорили, что ваш муж ревнует вас к Дресколлу?
– Он меня ни к кому не ревновал. Он был такой хладнокровный, расчетливый эгоист!
– Подождите, подождите. Подобные выражения нельзя произносить на скамье для свидетелей. Вы должны избегать мстительного тона в отношении вашего покойного мужа. Не забывайте, что он умер.
– Мне все равно, жив он или умер!
– Он же все-таки был вашим мужем! Вы же добровольно стали его женой. А потом вдруг решили, что больше его не любите. Не сошлись характерами. У вас оказались различные взгляды на вещи и так далее. Но все равно вы крайне сожалеете о его смерти. Запомните это. Всепрощение и сочувствие. Вы понимаете, что его невыносимые приступы раздражительности объяснялись изношенной нервной системой.
– Что за ерунда! Всему причиной его холодное сердце и расчетливый ум!
– И, – продолжал Мейсон, не обращая никакого внимания на ее слова, – для вас было ударом известие о его смерти. Говорите со слезами на глазах, что когда-то вы были близки, но что любовь умирает, если сердечный пламень никак не поддерживать. Побольше красивых фраз, чтобы тронуть души членов жюри.
– Неужели вы и правда надеетесь дождаться такой мелодрамы?
– Конечно, надеюсь.
– На скамье свидетелей?
– Возможно, вас вызовут как свидетельницу. Но ведь существуют еще репортеры.
– У меня уже состоялось интервью с репортерами.
– Что вы им сказали?
– Ничего. Вы мне не велели что-либо говорить, я точно следовала вашим указаниям.
– Прекрасно. Теперь мы будем придерживаться иной тактики. Вы хотите и можете говорить. Вы не можете поверить, что Рита была способна совершить подобное дело, хотя вы не имели возможности обсудить с ней свободно то, что произошло. Обязательно внушайте всем, что вы с Ритой не успели ни о чем переговорить, пока находились в Рино.
Розалинда кивнула.
– Везде и откровенно признавайтесь, что любили Джимми Дресколла. Нажимайте на этот момент. Не забывайте, что люди всегда сочувствуют влюбленным. Но смотрите не перестарайтесь: между вами был всего лишь роман, а не противозаконная связь. Вы любили Джимми, потом поссорились и решили вычеркнуть его из своей жизни. Поэтому вы и вышли замуж, мысленно поклялись, что ваш брак должен быть и обязательно будет счастливым. Но вскоре туман рассеялся. Вам стало ясно, что вы с Вальтером не подходите друг другу. Возможно, для других он был замечательным человеком, но он не мог заполнить пустоты в вашем сердце. Да он и не старался. Ваша жизнь превратилась в постоянные баталии. Вы были в отчаянии, никакой надежды на счастье. И все же о Джимми Дресколле вы вспоминали как о далеком друге. Потом он вам написал, опять-таки не как влюбленный, а как настоящий друг, который раньше вел ваши финансовые дела. Он сказал вам, что лучше разом со всем покончить, а не тянуть то, что уже стало в тягость вам обоим. Потом, когда Джимми пришел в ваш дом и вы взглянули в его глаза, вы поняли, что любите и любили всегда его одного. Но эта мысль пришла вам в голову только после того, как вы осознали, что вы больше не в силах продолжать жить с Вальтером Прескоттом, и договорились с Джимми в общих чертах о разводе. Понятно?
– Что я должна говорить про двадцать тысяч долларов?
– Ничего, кроме того, что вы дали ему свои деньги, чтобы он вложил их в какое-то дело. Его неожиданная смерть помогла вам разобраться во всех делах.
– Но что же будет с деньгами? – спросила она.
– Теперь это не важно. Вы унаследуете все его имущество. Раз власти решили не привлекать вас к суду, я направлю вам необходимые бумаги, чтобы ввести вас в наследство. Есть ли у него еще какие-нибудь родственники?
– Нет. Иначе он оставил бы завещание в их пользу. Он…
– Забудьте об этом думать. Помните, что Вальтер страшно нервничал. Он слишком много работал. Вальтера не интересовали ни друзья, ни знакомые, потому что он был слишком высокого мнения о самом себе. Тот факт, что вы с ним не смогли ужиться, вовсе не говорит о том, что в нем было что-то порочное.
Она заговорила со злобой:
– Я ненавижу ложь. Он присвоил мои деньги. Он был…
– Не важно, кем он был. Он умер. Запомните то, что я вам про него сказал. Где бы и с кем бы вы ни говорили, придерживайтесь такой линии. У него нет родственников. Вы, как его вдова, наследуете все его состояние и таким образом возвратите себе и эти пресловутые двадцать тысяч.
На столе негромко звякнул его личный телефон, номер которого был известен всего трем лицам, этим телефоном пользовались лишь в случае крайней необходимости.
Мейсон схватил трубку и услышал голос Дрейка:
– Прости, что позвонил по этому номеру, Перри. Но дело чрезвычайной важности. Кажется, мы нашли все-таки Джексона Брауна, или Карла Паккарда. Называй его как угодно.
– Где?
– За городом.
– Где ты сейчас?
– Только что вышел из конторы. Я подожду тебя у лифта.
– О'кей.
Положив на рычаг трубку, Перри Мейсон отодвинул стул, велел Розалинде Прескотт быть через час снова у него в кабинете и двинулся к дверям.
Делла Стрит, собрав в папку все свои листки с записями, спросила:
– Я вам нужна, шеф?
Мейсон покачал головой:
– Нет, но прорепетируй с миссис Прескотт ее ответы на суде. Изобрази из себя дотошного журналиста. Задавай самые разнообразные вопросы. Я либо вернусь через час, либо позвоню сюда.
Дрейк ждал его внизу у лифта.
– Что случилось? – спросил Мейсон.
– Официально это было названо «автомобильной аварией» и прошло через департамент дорожной полиции. Вряд ли полиция успела сообразить, что к чему.
– Что за авария?
– Машина слетела под откос на крутом повороте между Санта-Моникой и Триумфо. Она лежала на дне каньона два дня.
– Водитель?
– Под машиной. Разбился в лепешку.
Лифт остановился. Дрейк хотел еще что-то сказать, когда они вошли в кабину, но Мейсон кивком показал на лифтера.
Когда они уже мчались в машине, детектив изложил подробности:
– Сообщение пришло в управление шоссейных дорог. Не буду тебя терзать подробностями, но мне сразу пришло в голову, что Паккард исчез неспроста. Поэтому я поручил моим ребятам проверить все случаи убийств, несчастных случаев, дорожных катастроф. Проверили они и этот случай. На шляпе было обнаружено клеймо фабрики в Олтвилле и инициалы «К. П.». Никаких бумаг. Голова изуродована. Однако мы сможем опознать труп по отпечаткам пальцев. В управлении страхования от пожаров собраны отпечатки пальцев всех их сотрудников. Мне уже удалось раздобыть отпечатки Джексона Брауна.
– Конечно, Пол, раз человек умер, то лучше не находить его раньше полиции. В конце концов, меня интересовало, что Паккард мог видеть в доме Прескотта?
– Я решил, что не помешает посмотреть все, что может нас интересовать, и сделать кое-какие снимки, – сказал Пол.
– Где этот каньон?
– В горах. Мои ребята ждут в Санта-Монике, чтобы довезти нас до самого места.
