Отсутствие энергии матрицы походило на омертвение чувств, из-за чего все казалось приглушенным и тусклым.
— Что за кислый вид? — поинтересовалась Друткхала, когда они миновали затененный участок. Пройдя под низкой аркой, плот вошел в главный зал по направлению к центру корабля, потом начал подниматься и, преодолев несколько палуб, продолжил путь к носу.
— Я не ощущаю корабль, — ответил он и взглянул на Алиасу. — А ты как себя чувствуешь?
— Подавленно, — ответил ткач ветра. Он повертел головой, словно принюхиваясь. — Тут есть духовная сеть, но она едва работает. Впрочем, я чувствую нечто еще, какую-то вибрацию на границе чувств.
— Это Шепот, — объяснила Друткхала, и с этими словами на ее устах заиграла редкая для нее радостная улыбка.
— Что такое Шепот? — спросил Нуаду.
Ему ответил Алиаса. На задумчивое лицо ткача ветра упал свет, когда корабль поднялся на короткую дорогу под усеянным звездами небом.
— Я слышал разговоры провидцев и иногда замечаю что-то, когда мы идем по Паутине. Это голос Иннеада.
— Который несут в себе и души мертвых, — добавила Друткхала.
— Но у тебя ведь слабо развиты психические чувства, — качая головой, сказал Алиаса. — Друкари не могут естественным образом проникать в бесконечную цепь. Почему тогда ты способна слышать Шепот Иннеада, а я — нет?
— Я родилась в теле друкари, однако у меня душа альдари. Душа, существующая со времен доминиона, до того как нас раздробили. Комморра расположена внутри Паутины и отделена от царства чистого Хаоса лишь благодаря технологии Старейших и жертвам чужеродных псайкеров. Их боль и ужас питают механизмы, которые поддерживают защитные барьеры, ибо, как вы знаете, нескованный разум альдари может стать открытыми воротами.
— Да, — согласился ткач ветра. — Вместо того чтобы обуздывать себя, вы целиком отсекаете свой потенциал. Поколения избирательной мутации лишили вас лучшего качества нашего народа.
— Только возможности его использовать, но при этом сам потенциал никуда не делся, — ответила Друткхала. — Наши основатели убили самых выдающихся псайкеров, таким образом уничтожив маяки, которые привлекали демонов, однако свои вознесенные души мы способны погубить не более, чем перестать дышать. Иврайна своим присутствием и близостью к Кровавым Невестам после пробуждения частично высвободила этот потенциал.
— Ты сказала, что мертвые несут в себе голос Иннеада, — вполголоса произнес Нуаду, памятуя о лежащем рядом отце, хотя сейчас, по всей видимости, Найалл забылся в полудреме.
— Шепот — это сила, которая связывает иннари воедино. Это энергия, что толкает нас к прошлым жизням, источнику наших волнений, нашим душам альдари, жаждущим обрести свободу. Азуриане, друкари, исшедшие и прочие — лишь осколки цельного народа. После Перерождения мы снова становимся альдари и таким образом можем пользоваться жизненной силой мертвых. Нам не нужны примитивные бесконечные психоцепи и камни душ рукотворных миров, а также пытки и иные низменные приемы комморритов. Мы объединены Шепотом.
Нуаду хотел расспросить ее подробнее, но тут они остановились перед пустым коридором. После того как рядом застыл второй плот, Кровавая Невеста сошла на охряный плиточный пол и дала команду следовать за ней. Нуаду снова помог выгрузить отцовские дроги, пока остальные члены делегации спускались и присоединялись к ним. Без лишних церемоний Друткхала провела их по узкому переходу к небольшой двери в самом конце, где-то возле носа линкора, насколько мог судить Нуаду.
— Какого рода этот зал для аудиенций? — спросила Нэмих, когда Кровавая Невеста подошла к двери и протянула к ней руку.
— Это линкор, — холодно ответила ей Друткхала. — Здесь нет залов для аудиенций. Иврайна решила пригласить вас в свои покои, подальше от любопытных взоров. Она оказывает вам редкую честь, так как мало кто, кроме иннари, ходил по этим палубам, и еще меньше даже среди иннари входили в эту дверь.
Устрашившись агрессивности Друткхалы, Нэмих отступила за спину матери, которая шла по Пути воина, и напугать ее было не настолько легко. Марифса подобралась, посмотрела Друткхале в глаза и кивнула, давая понять, что они готовы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Погодите, — произнес вдруг Алиаса.
Ткач ветра наклонился к Найаллу, откупоривая фиал с бледно-зеленой жидкостью. Он позволил паре капель упасть на губы вождя, и тот вяло их слизал. Через несколько ударов сердца веки Найалла затрепетали, и из его легких вырвался тяжелый вздох.
— Мы пришли, мой лорд, — сказал ткач ветра. — Нас ждет Иврайна.
Главе клана потребовалось время, чтобы сесть. Дрожа от напряжения, он сделал судорожный вдох и скинул ноги с ложа.
— Брат… — Марифса шагнула к нему и опустила руку на плечо в попытке удержать. — Не позволяй гордости усугублять твои мучения.
— Благодарю, но дело не только в гордости, — со слабой улыбкой ответил вождь. — Я просто хочу немного размяться, пока у меня еще есть силы.
Вождь дал ей поднять себя на ноги, после чего мгновение стоял, пошатываясь, прежде чем отпустить ее.
— Отлично, — отступив, сказала Марифса.
— Вы готовы? — мягко спросила Друткхала, однако Нуаду заметил в ее голосе нетерпение.
— Негоже торопить вождя клана, — высокопарно заявил он, но тут же пожалел о своем тоне, когда Кровавя Невеста метнула на него испепеляющий взгляд.
— Негоже заставлять Открывающую Седьмого Пути ждать! — прорычала она, опустив руку на панель доступа.
По ее команде дверь с шипением открылась, и Друткхала вошла внутрь. Она не пригласила их следом, но и объявлять об их прибытии тоже не стала. Найалл двинулся первым, сделав несколько шагов, прежде чем протянуть руку сестре. Марифса в мгновение ока оказалась возле Найалла и, взяв его под локоть, вместе с ним переступила порог.
Как и в случае с посадочным залом, Нуаду не был уверен, что рассчитывал здесь увидеть, однако покои явно не соответствовали его ожиданиям. Где надлежало жить Открывающей Седьмого Пути, посланнице Иннеада, избраннице бога мертвых? Бродило немало слухов о ее происхождении, но все сходились в том, что она была урожденной азурианкой и одно время шла по Пути, прежде чем стать изгоем. Какие приключения и кошмары Иврайне довелось пережить, ведомо лишь ей, но в итоге они завели ее в Темный город, Комморру, на арену «Крусибаэль». За столь насыщенную жизнь она могла собрать сокровища и трофеи из всех уголков Галактики.
Но чего Нуаду совершенно не ожидал увидеть, так это высокую, затейливую и явно часто используемую когтеточку. Она имела вид шестирукого костяного манекена высотой по пояс, покрытого цветастыми кисточками, тесемками и лоскутами. Играющий с мячом крупный синешерстный фелинид застыл на месте и уставился на гостей желтыми глазами. Затем гиринкс беззаботно пнул пушистый шарик и вальяжно удалился в дальний конец комнаты.
Проводив кошачье создание взглядом, Нуаду понял, что попал в комнату, размером уступающую даже его спальне в Пламенных Полянах. Тут практически не было мебели, а пол покрывал паркет из синтезированного дерева, по которому от дверей протянулась красная ковровая дорожка. Блеклые стены были задрапированы алыми тканями, а комнату озаряли бледным синим сиянием светомушки в свисающих с потолка позолоченных кристальных клетках. Гиринкс обошел фигуру в вычурном красном доспехе, стоящую справа, и, низко прильнув к полу, устремился к хозяйке.
Иврайна сидела на троне с высокой спинкой, размерами превосходящем престол Найалла. Как и остальная комната, кресло было насыщенно-красного цвета, по крайней мере та часть, что просматривалась за объемным платьем. Каркас его, однако, имел бледный оттенок, и по участившемуся сердцебиению дикий лорд понял, что, как и когтеточка гиринкса, он сделан из кости. Нуаду не особо разбирался в анатомии чужаков, но все-таки узнал кости рук и ног, грудины и позвонки. К счастью, они были слишком массивными и тяжелыми, чтобы принадлежать альдари.
Открывающая Седьмого Пути сидела с холодным спокойствием, сложив руки на коленях и легко стискивая веер с заостренными краями. Ее вычурные царственные одеяния слоями облегали плотный белый корсаж, из-под которого на плечах и руках виднелся черный нательник. Прозрачно-белая плоть провозвестницы пугающе напоминала кожу Найалла. Голова была бритой, за исключением высокого белого хвоста, ниспадающего на плечи и подлокотники трона подобно шелковым нитям. За ее правым плечом на спинке кресла висели ножны, из которых виднелась длинная рукоять печально известного Кха-вира, меча Скорби. Даже чехол не мог удержать морозную ауру клинка: от него поднимался пар, и весь бок кресла покрылся льдом. Нуаду ощутил, как что-то скребет по стенкам его пси-чувств, и задался вопросом, был ли это отголосок Шепота.
