- Ну и куда его? Тут поблизости нет ни мастерских, ни приемных пунктов подержанных вещей, ни даже самых обычных утилизаторов! Что нам с ним делать?
Капитан подумал.
- Ну во-первых, у нас нет запасных блоков, потому что из запасных блоков мы собрали резервных роботов и они сейчас в работе. Во-вторых, как ты, Патрик, правильно заметил, поблизости нет утилизаторов, а оставлять его здесь валяться было бы форменным безобразием. Мы ведь культурные люди и не будем мусорить где попало. Остается одно отвезти этот хлам на Корабль и бросить в грузовой отсек. Вернемся в Город, тогда разберемся.
- Как скажешь, - сказал Энергетик. - Ты начальник, тебе виднее.
Они подняли довольно тяжелого Синего за руки и ноги и забросили в багажник. Капитан тут же уехал, а Энергетик вернулся к своей работе.
Во время второго обеда, когда весь экипаж собрался вместе, Капитан сообщил радостную весть. Они со Штурманом доделали пляж и теперь его можно опробовать.
- Есть! - вскричала Журналистка. - Как здорово!
- Молодцы, мальчишки, - похвалила даже скупая на похвалы Ксенобиолог. - Мы его обязательно сейчас же опробуем.
- Сейчас же? - пробурчал Энергетик.
- После обеда, разумеется. Патрик, что с тобой?
- У него робот крякнул, - кивнул Капитан. - Но ты, Патрик, не расстраивайся. Резервные-то теперь освободились и ты можешь ими воспользоваться.
- Их тоже можно ломать? - попытался мрачно пошутить Энергетик.
- Если сумеешь. Кстати, по приезде надо уточнить, не стоял ли он еще на гарантии? Но страховку в любом случае получим.
Итак, после обеда состоялось событие, которого ждали с огромным нетерпением - открытие пляжа, а, следовательно, и купального сезона. Вначале кое-кто предложил было доехать до бассейна на вездеходе, но в конце концов решили прогуляться пешком по вновь проложенной дорожке, а вездеход загрузили всем необходимым, как-то: раскладными столиками, стульчиками, шезлонгами, полотенцами, огромным количеством еды и пустили его следом за собой.
- Вот это совсем другое дело! - восхищался Метеоролог. Цивилизация! Вот если бы так стало везде.
- Нас слишком мало, чтобы переделать так много, - резонно ответил Капитан.
Журналистка не верила своим глазам, настолько все изменилось с того первого дня, когда она здесь побывала одна. Тогда здесь была непролазная чаща, какие-то переплетения, первобытная дикость, грязь. Сейчас она шла по пристойной ровной дорожке с высоким ровным бордюром по бокам и лишь за этим бордюром начиналась та самая чаща. Дорожка (а точнее коридор-просека) идеальной прямой пролегала в рощице и полого спускалась к выровненному, засыпанному дезинфицированным песком пляжу. Правда, цвет этого песка оставлял желать лучшего, был каким-то подозрительным, грязно-коричневым, но что такое подозрительность, когда ты всю жизнь чувствовал себя в безопасности. Ведь не станешь же изменять привычке по пустякам. В общем говоря, место всем понравилось, а Геолог даже нашел его живописным. Они повытаскивали из вездехода, которому для того, чтобы развернуться, пришлось выезжать к самой воде, весь свой скарб и портативную мебель и разместили все это по бережку как кому было удобно.
Картограф первая скинула свою одежду, уже начинавшую стеснять ее от накопившегося нетерпения, и ее заразительному примеру тотчас последовали остальные и сразу ринулись в воду, кроме, пожалуй, благоразумного Геолога, который вспомнил что где-то в вездеходе лежал мяч и полез его доставать.
Вода была удивительно мягкой и теплой. Они плавали и плескались, веселились и загорали на расстеленных полотенцах, играли в мяч и потягивали прохладную газировку, и чувствовали себя совершенно безмятежно. После последних дней, проведенных в каком-то стягивающем напряжении, такой безмятежный отдых был крайне полезен и необходим.
Штурман с грустью и чуть отстраненно бросал взгляды на свое растущее брюшко. Он вдруг обнаружил, что по прилете на Глорию перестал регулярно заниматься спортом. Однако при сравнении с другими, да хоть с тем же Метеорологом или Энергетиком, сравнение оставалось в его пользу, что его совершенно удовлетворило и больше он к этому вопросу не возвращался. Но совсем другие чувства, чувства светлой радости и завороженного восхищения вызывало любование прекрасными телами женщин. Штурман еще подумал: есть не так много вещей в мире, которые были бы лучше вещей, сделанных человеком. Одно из них было женским телом. Но он тут же предостерег себя от абсолютных суждений, потому что в данном случае мог быть и даже точно был необъективен. Но здесь уже играли роль совсем другие факторы, неясные по природе и зыбкие для понимания.
Он глубоко вздохнул. О какой это неясности и зыбкости идет речь? Звучит словно какое-нибудь оскорбление. Ведь затрачено немало людского времени и усилий, чтобы разрешить все проблемы, развеять все туманности, ан поглядь нет. Но стоп, это ведь зона разрешенной зыбкости, область, которую по взаимному умолчанию решено было оставить в первозданном виде. Заповедник зыбкости. Неразрешенность некоторых вопросов оставлена для создания элементов игры в межличностных отношениях. Чтобы уж не было слишком просто и скучно.
Да, женщины бесподобно красивы. Причем каждая по-своему. И молоденькая, играющая образ самой невинности и неопытности, Картограф. И чуть смуглая, цепкая, словно дикая кошка, внешне всегда самодостаточная Ксенобиолог. И добрая, душевная умничка Журналистка.
Штурман еще раз вздохнул, пригубил сока и пошел искупнуться.
Ветра почти не было и спокойную воду тревожили разве что веселые блики солнца и рыхлые волнышки, создаваемые другими купальщиками. Все астронавты плавали превосходно. Несмотря на то, что в Космическом Городе плавание в бассейне было достаточно дорогим удовольствием, в нем обычно себе не отказывали.
"Доплыву ли до середины озера?" - спросил он сам себя и, ничего не ответив, медленно поплыл вперед, загребая воду вытянутыми узкими ладонями. С каждым взмахом руки перед его глазами стали возникать яркие образы, увиденные как будто чужим взглядом и он сразу догадался даже - чьим. Взглядом Инженера, переплывающего канал. Раз за разом он ставил себя на его место и каждый раз мелькали картины с одним единственным исходом, что он тонет. Что он тонет, выбившись из сил где-то как раз в середине пути, в самой глубокой точке и на самом удаленном от берега расстоянии. Что он тонет, нечаянно угодив в коварный водоворот. Даже что тонет оттого, что какие-то мерзкие существа хватают его за ноги холодными конечностями (ластами? щупальцами? пальцами?) и с диким гоготом с вырывающимися наверх стаями пузырей, увлекают его в черную пучину. И в то же самое время, возвращаясь к реальности, он не мог пересилить этого влечения вперед и просто повернуть назад. Ему казалось, что он не может допустить своего малейшего поражения перед ничтожнейшей преградой. Ничто не сможет помешать ему покорить пространство водной глади и доказать неоспоримое преимущество своей мощи, упорства, целеустремленности...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
