- Именно так! Вы же свой случай и описываете!
- Ну, я-то полагал, что это какая-то необъяснимая случайность, единичный факт.
- Случайность - возможно. Но, то, что этот факт, далеко не единственный, не сомневайтесь. Были и другие.
- Однако... Я и сам-то в это поверил с большим трудом. Пока, так сказать, вещдоки меня не убедили.
- Вещдоки?
Я подробно рассказал про вскрытый мной в бывшем гараже тайник, опустив, правда, подробное перечисление его содержимого.
- Патроны оказались уже, мягко говоря, некондиционными, а вот пистолеты были вполне себе годными. Я их с собой в Абхазию и захватил. Надо было местным ребятам презент сделать. Они такие штуки очень даже уважают и ценят.
- Да Бог с ними, с пистолетами! Место закладки тайника указать можете?
- Могу. А зачем? Там же нет ничего, я все вывез.
- Э-э-э, Александр Сергеевич, такие места для нашего научного отдела сами по себе ценны! Если уж мы по совсем микроскопическим следам можем установить, где человек ранее находился, то уж в таком габаритном месте, точно чего-нибудь отыщем. Тайник у вас - ведь не с книгу размером был?
- Ради Бога! - пододвинув к себе столик, я вытащил из подставки салфетку.
Травников протянул мне ручку и я постарался изобразить на ней схему расположения тайника. Попутно я пояснял свое художество. Академик кивнул головой.
- Понятно. Если что надо будет, ребята вам перезвонят.
На улице послышались шаги и в беседку вошла девушка с подносом. За ней следовал крепко сбитый парень, видимо из охраны, который нес еще один поднос. Девушка быстро накрыла на стол, поставила кофейник и чашки. Пара вазочек с фруктами, какие-то печенюшки, конфеты, тарелка с бутербродами. Нормальный такой перекус, хорошо тут кормят!
- Что-нибудь еще, Виктор Петрович?
- М-м-м, пока хватит. Понадобится что-нибудь еще, я перезвоню.
Гости вышли из беседки и генерал указал нам на накрытый стол.
- Давайте заодно и перекусим, а то, как говорили древние - голодное брюхо...
- К науке глухо, - перефразировал поговорку Травников. - Отчего бы и не перекусить? Я, пока мы ехали, уже и проголодаться успел. Садитесь с нами, Александр Сергеевич, только уж не обессудьте, я к вам все равно приставать буду. Вы простите старика, но удержаться трудно. Столько у меня накопилось, да...
- Так чем же я вам помочь-то могу? - наливая себе кофе, спросил я у него.
- Обстоятельств переноса сознания, как вы это называете, я толком и не знаю. Мои похождения в прошлом - так и у вас, наверное, не хуже были?
- Видите ли, уважаемый, ваша история болезни (надо отдать должное врачам госпиталя!) велась достаточно подробно и скрупулезно. Так что, сопоставляя некоторые эпизоды ваших похождений с данным документом, мы можем сделать серьезные выводы. И, в итоге понять, как связаны между собою многие, ранее нам непонятные, явления.
- Ну, вам виднее. Постараюсь все припомнить с максимальными подробностями. Однако же, у вас такого материала накопились, наверное, целые тома.
- Это как сказать... Такое сопоставление мы можем сделать впервые.
- Кстати, Александр Яковлевич, раз уж пошла такая пьянка, можно вопрос?
- Спрашивайте.
- Вы тут упомянули американцев. Что, у них тоже такие случаи были, раз уж они с таким упорством долбают данную тему?
- Как я уже и говорил ранее, вы - единственный живой человек, который сумел возвратиться назад, - Академик отвлекся, наливая себе кофе, а я про себя отметил, что он как-то выделяет эти слова. - Такого случая у них не было. Но им удалось поднять некоторые документы, составленные еще во время войны, и обнаружить там случаи, очень напоминающие ваш. Не скрою, мы тоже долго искали в наших (и не только в наших) документах, и тоже натыкались на очень похожие моменты. Некоторые из них мы так и не сумели для себя прояснить. Американцы - тоже. Но, в целом, наши выводы совпадают. Так, например, перенос сознания невозможен в короткой перспективе - то есть, в человека, которого я вижу перед собой. Иными словами, я не могу посмотреть на себя чужими глазами. Более того, есть некий временной промежуток, до истечения которого, перенос невозможен. Во всяком случае, сейчас. То есть, перенестись в 1960 год не выйдет. А вот в 1940 или еще далее - можно попробовать.
- Значит, между, так сказать, точками попадания должно быть не менее пятидесяти лет?
- И даже более. Американцы, к слову, в течение почти сорока лет пытались переместить в прошлое живого человека. То есть, не его сознание, а человека целиком.
- И? - у меня отвисла челюсть.
- Ничего. Погибло несколько испытателей, были и иные, весьма для них неприятные, последствия. Эксперимент провалился полностью. Теория была признана ошибочной и бредовой. Проект был на грани закрытия. Американцы долго пытались реабилитироваться, ссылаясь на объективные трудности и происки противника, но...
Генерал хмыкнул. Покосившись на него, я подумал, что американцы в чем-то, наверное, были правы. Яковлев своим видом напоминал довольного кота.
- В общем, к жизни данный проект возвратили десять лет назад. После некоторых научных открытий, давших новый толчок в этом направлении. И для наших оппонентов было очень болезненно сознавать их, в данной области, отставание от нас. Попытки подойти к нам не прекращались никогда, а уж в последнее время - так и вообще достигли небывалого размаха.
- А зачем все это нужно? Что это практически может принести? Допустим, я попав в прошлое, в тело, ну скажем - Жукова, могу переиграть войну?
- Нет. Такие теории вполне серьезно рассматривались многими и были отвергнуты. Настолько масштабное изменение обстановки нереально. Слишком многое в нашем мире взаимосвязано и не может быть изменено одномоментным воздействием. Скажу больше, такие попытки были.
- И что же?
- Ничего. Мы только зря потеряли несколько человек, пытаясь изменить прошлое глобально. Существует, по-видимому, некий предохранительный механизм, препятствующий таким попыткам. Мы еще не поняли как и по какому принципу он работает. Но, он точно есть!
- Позвольте, но я сам, находясь в прошлом, если так можно сказать, отправил в мир иной некоторое количество, э-э-э, как вы говорите, оппонентов. Причем - достаточно большое. И что же, это никак не повлияло на настоящее?
Академик поднял руку и взял из сахарницы кусочек сахара. Бросил его в чашку. Брызги накрыли половину стола.
- Впечатляет?
- ???
- В локальном отрезке времени и места ваше вмешательство произвело похожий эффект. А вот если я брошу этот кусочек сахара в озеро, пусть и не очень большое, то волна и до берега не дойдет. Так и с вашими действиями, они были отчасти компенсированы иными, вам и мне неизвестными, обстоятельствами. Хотя, некоторый, ощутимый и ныне эффект, они все же принесли, да...
- Это...
- Вы этого не знаете, Александр Сергеевич, - вмешался в разговор Яковлев. - Но, после вашего вмешательства, операция 'Снег' продолжилась в новом направлении. И была завершена только в 1972 году, а не с окончанием войны, как это планировалось изначально.
- 'Снег'? Я про такую операцию и не слышал никогда.
- И не удивительно. Ибо это касалось высших эшелонов власти Германии. Коротко говоря, воспользовавшись некоторыми документами генерала Крайцхагеля, НКВД сумело использовать в своих целях вашего знакомого.
- Это еще кого?
- Ланге. Изначально данная операция преследовала лишь освещение контактов его и его высоких покровителей. Но он в докладе Крайцхагелю назвал имена своих 'друзей' в верхушке НКВД. А тот добросовестно это записал в своей записной книжке, которую вы и захватили у него, вместе с прочими бумагами. В результате этого НКВД сумело этих 'друзей' нейтрализовать и долгое время кормило Ланге дезинформацией. В конечном итоге его перевербовали и до самой своей смерти он с нами сотрудничал. И не он один.
- Ну, ни хрена ж себе! Вот это ухари там сидели! Ланге же до генерал-лейтенанта дослужился в итоге. Так?
- До заместителя начальника БНД[1]. Так что, вы можете себе представить ценность передаваемой им информации.
- Однако... Сумели ребята его за заднее место прихватить...
- А вы думали! Не зря они свой хлеб ели.
Я покачал головой. Неслабый клубок завязался вокруг генеральских бумаг. Вот ведь оно как повернулось. Мог ли я предполагать, что добывая эти документы, дам тем самым толчок столь масштабной операции?
- А счастье было так близко! Вот сумел бы я тогда от пули увернуться, получил бы Героя Советского Союза!
- Это вряд ли. - Травников поставил на стол чашку. - Не в том смысле, что Манзыреву его бы не присвоили. Тут все могло быть. Дело тут в другом. Как мы уже успели выяснить, перенос сознания не может длиться сколь угодно долго. То есть, теоретически, 'донор' может пребывать в коме достаточно долго, до нескольких лет. Но вот что в это время происходит с его, так сказать, 'клиентом', мы не знаем. Можно предположить, что он жив. Но, тогда в истории этот 'клиент' обязательно оставит какие-то следы. И мы сумеем их обнаружить. В свое время мы достаточно плотно поработали в данном направлении. Проводя эксперименты, мы обязательно учитывали тот факт, что возвращение назад может и не произойти. Или то, что возвратившись назад, человек ничего не будет помнить о происшедшем с ним. Поэтому нами были разработаны правила поведения, которые предусматривали оставление специальных знаков-меток, которые были бы получены нами уже в настоящее время. И это было бы подтверждением попадания человека, или, вернее, его сознания в тело 'клиента'. Если он при этом сохранял способность активных действий, то мог оставить такую метку. Места и способы оставления меток были детально продуманы и обусловлены. То есть, чем дольше сознание 'донора' воздействует на клиента, тем больше соответствующих меток мы получим в настоящем.
