Помощь пришла неожиданно и в тот момент, когда Осси уже чувствовала дыхание налетающей на нее твари, а опережающая ее тугая волна воздуха уже разметала и без того растрепанные волосы. В пылу схватки, со всеми этими несложившимися заклятиями, слепыми ударами мечом и безуспешной попытки увернуться от валящейся с верху громадины, леди Осси как-то совсем забыла про Мея. И вообще, даже потеряла из виду.
А вот Мей, оказывается, успевал не только совершать бессмысленные прыжки в попытке дотянуться до своего врага, но и исправно замечал все вокруг происходящее.
Рефлексы зверя, даже мертвого, оказались намного быстрее человеческих, и в тот момент, когда Осси была уже готова распроститься со своей такой интересной и богатой на приключения жизнью, Мейла-кун в каком-то невероятном броске просто сшиб ее с ног.
Подставившись под удар, Мей встретил врага оскаленной пастью, и теперь уже ул, только что праздновавший в глубине своей души – если, конечно, он обладал такой эфемерной субстанцией – победу, не мог ничего изменить. И не смог, закончив свое странствие в этом мире в тот миг, когда сильные и ничуть не пострадавшие от времени зубы с хрустом перекусили его шейные позвонки.
Расправившись с летучей тварью, которая в буквальном смысле сама нашла свою смерть, Мей молниеносно развернулся и мощнейшим ударом лапы размозжил голову последнему оставшемуся улу, на свою беду поспешившему на помощь собрату.
Мейла-кун стоял на ступенях крыльца, широко расставив лапы, слегка пригнувшись и чуть склонив голову набок. Его темное сердце сверкало черными искрами, бешено пульсируя в клетке костей, все еще не успокоившись после лихорадки боя, который начинался так нехотя и вяло, а затем вдруг ускорился в сотни раз, будто напрочь опровергая все общепринятые догматы о природе времени. С оскаленных в извечной ухмылке клыков Мея на землю капала густая темная кровь.
В двух шагах от него, над натекающей из размозженной головы ула лужей выплеснутых наружу мозгов уже вились две вездесущие мухи, всегда готовые попировать за чужой счет. Пусть хоть и за счет чужой жизни…
После страшного удара Мея, спасшего ей жизнь, Осси отлетела шагов на семь не меньше и со всего маху приложилась спиной о землю. Да так, что дух вышибло. Меч выпал из разжавшихся пальцев и с лязгом прокатился по усеянной камнями земле. Это было последнее, что слышала леди Кай, перед тем как потерять сознание.
Откатившийся в сторону меч своей резной рукояткой зацепил сломанное крыло корчащегося на земле ула. От невыносимой боли, пронзившей все его тело, тот было взвыл, но тут же, оценив ситуацию, забыл обо всем и, перестав оглашать округу своим мерзким повизгиванием, начал разворачиваться к беззащитному врагу, волею случая оказавшегося совсем рядом.
Заметив движение ула, и вполне однозначно истолковав его намерения – а как еще, скажите на милость, можно истолковать разворот твари с оскаленной пастью – Хода сыпанула во все стороны жалящими, как лесные осы искрами, пытаясь если не убить, то хотя бы отпугнуть и, тем самым, выиграть хоть немного времени. Но в этот миг ул прыгнул.
Все еще стоявший у двери Мей заметил это слишком поздно, и сделать уже ничего не мог. Его бросок уже ничего не решал, и в тот момент, когда всей своей массой он обрушился на врага, клыки ула уже сомкнулись на горле лежащей в беспамятстве девушки.
Леди Осси Кай Шаретт умерла.
Глава пятая
Боли не было. Не было страха. Не было холода. Не было вообще ничего, что хоть как-то отличало бы состояние «после» от того, что было «до»…
После смерти Осси чувствовала себя точно также, как и раньше, когда была жива-невредима и практически здорова. Никаких отличий и ничего нового, если не считать только, что нога, которую давеча приложило булыжником на кладбище, больше не болела. Совсем.
Это все.
И ничего больше.
«Да уж… ради этого, конечно, стоило умереть, – подумала Осси. – Я бы и еще раз…»
Ладно, нога не болит, и пусть бы ее… Прошла и прошла, должна же была когда-нибудь пройти. Странно, что не болело горло.
Осси попробовала глотнуть. Получилось.
Попробовала еще раз. Опять получилось.
И не болело.
И это было странно. Она помнила клыки ула, рвущие ее горло и смыкающиеся где-то внутри. Но, ведь не болело…
«Помнила? – Эта мысль ее поразила. – Разве могут мертвые помнить то, что было с ними при жизни?»
Вопрос для начинающего некромансера. А ответ, меж тем, прост, как медяк, или, если по-некромансерски – как берцовая кость. Мертвые не помнят! Если только…
Некромансер Линн, например, помнил. Правда, он был, во-первых, мертвецом разупокоенным, а, во-вторых, при жизни был-таки некромансером. Причем, далеко не последним…
Разупокоенной Осси себя пока не чувствовала.
«Хотя, как они себя чувствуют, разупокоенные?» – Эта вполне идиотская мысль убедила Осси, что мертвец она вполне обычный и совершенно нормальный. Иначе говоря, – обыкновенный.
Некромансером она себя тоже назвать бы не осмелилась.
В последние дни ее жизни, правда, все к тому шло… И может быть рано или поздно… Когда-нибудь…
Но, как бы то ни было, а клыки она помнила.
И как умерла тоже.
Да и все остальное – Ходу, Мея, улов… деревню и кладбище… Короче – все. Все, что с ней было, и все, что вокруг случалось. Все это она помнила. В деталях и мельчайших подробностях.
Исследование собственных ощущений больше ничего не давало, и ни к каким новым выводам не вело. Наверное, потому, что вся доступная на этот момент информация была исчерпана. А значит надо было получать новую.
Осси открыла глаза.
«Ну, наконец-то, – голос Ходы язвительности своей не потерял, и это, в общем-то, обнадеживало. – А я все жду – когда, наконец, соблаговолите…»
Судя по массивным, потемневшим от времени балкам потолка и тому куску стены, который попадал в поле зрения, Осси находилась в гостиной Лерда. Причем, в той самой постели, в которой так сладко спала, и из которой ее так грубо выдернули этим утром…
Или не этим?
– Сколько я… – Осси замялась, подыскивая слова. – Сколько меня не было?
«Три дня. Чуть меньше».
– О, как!
Новость не радовала. Три дня без памяти и сознания – это, знаете ли, чересчур… Ладно…
– Как я тут оказалась? – Не сказать, чтобы Осси сильно это волновало, но, все-таки… Интересно.
«Мей тебя притащил».
– Мей, значит… Понятно!
Как он это сделал, думать не хотелось. Если вспомнить как он обошелся с шаманом, то ответ напрашивался сам собой.
– А сам он где?
«Да вот – рядом сидит».
Это была новость. До этого Мей в дом входить отказывался наотрез, и затащить его сюда было невозможно ни коим образом. Ни посулами, ни угрозами. Не шел он сюда, и все!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
