– И все же, – сказал Эндер, – мне придется спросить у кого-то дорогу. Не стоит сразу же давать им понять, что они не в состоянии скрыть от меня информацию.
Модель города исчезла, и над терминалом возникло лицо Джейн. Она не позаботилась приспособить изображение к размерам голограммы, а потому ее голова была раза в четыре больше натуральной величины. Впечатляющее зрелище. Изображение очень точное, вплоть до пор на носу.
– Я бы сказала, Эндрю, что информацию они не могут скрыть от меня.
– Ты лично заинтересована в моей осведомленности, Джейн.
– Знаю, – подмигнула она. – Но ты-то – нет.
– Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?
– От тебя так и несет объективностью и справедливостью. Но я в достаточной степени человек, чтобы желать привилегий и предпочтения.
– Обещай мне, пожалуйста, одно.
– Все что угодно, мой корпускулярный друг.
– Когда ты решишь что-нибудь от меня скрыть, сообщи, пожалуйста, что у тебя есть что скрывать.
– Это слишком сложно для маленькой старенькой меня. – Она превратилась в карикатуру на чрезмерно женственную даму.
– Для тебя нет ничего слишком сложного. Джейн, будь добра к нам обоим, не надо ставить мне подножек.
– Что я должна делать, пока ты занимаешься неортодоксальным семейством Рибейра?
– Что? Выясни, чем отличаются члены этого семейства от всех остальных жителей Лузитании. Во всем. И еще – конфликты между ними и властями. Были? Есть? Назревают?
– Слушаюсь, мой господин, и повинуюсь. – Она начала быстро втягиваться в бутылку.
– Ты привела меня сюда, Джейн. Почему ты теперь пытаешься вывести меня из себя?
– Я не пытаюсь. И ты приехал сюда сам.
– У меня в этом городе явная нехватка друзей.
– Мне ты можешь доверить свою жизнь.
– За свою жизнь я не беспокоюсь.
* * *
Праса[11] была любимым местом футбольных игр городских мальчишек. Большинство просто выпендривалось: ребята показывали друг другу, как долго могут удерживать мяч в воздухе, пользуясь только ногами и головой. А в углу двое вели жестокую дуэль. Мальчик изо всех сил запускал мячом в девчонку, стоявшую метрах в трех от него. Девочка должна была принять удар не двигаясь, не отклоняясь, каким бы сильным он ни оказался. Потом она кидала мяч обратно – и тут уже мальчишка становился мишенью. Девочка поменьше подносила мяч, отлетавший достаточно далеко.
Эндер попытался выяснить у кого-то из ребят, где находится дом семьи Рибейра. В ответ они либо недоуменно молчали, либо пожимали плечами, а если Эндер настаивал, мальчик просто уходил. За какие-то несколько минут праса опустела. «Интересно, – подумал Эндер, – что такого наговорил обо мне горожанам этот епископ Перегрино?»
Дуэлянты, однако, не сдвинулись с места. Теперь, когда на прасе почти никого не осталось, Эндер заметил, что за дуэлью внимательно следит какой-то мальчик лет двенадцати. Со спины он выглядел как все другие ребята, но когда Эндер подошел ближе, то заметил, что с глазами у мальчика что-то не так. Прошла минута, прежде чем он сообразил. У паренька были искусственные глаза с металлическим блеском, но Эндер знал, как они работают. Только один глаз, фасеточный, по-настоящему «видит». Микропроцессор разделяет сигналы и передает мозгу такой же поток информации, что и бифокальное зрение. Во втором глазу – источник питания, тот самый микропроцессор и банк памяти. Обладатель электронных глаз может записать некий ограниченный объем изображений, что-то около триллиона бит. Дуэлянты использовали его как судью: если возникнут разногласия, мальчик сможет проиграть сцену, замедлив движение, и сказать, что, собственно, произошло.
Мяч ударил мальчика прямо в пах. Паренек заставил себя улыбнуться, но на девочку это не произвело впечатления.
– Он отклонился! Я видела, как двинулись его бедра!
– Неправда! Мне было больно, но я не двигался.
– Reveja! Reveja![12]
Они говорили на звездном, но тут девочка перешла на португальский.
Мальчик с металлическими глазами поднял руку, призывая всех к молчанию.
– Mudou, – убежденно сказал он.
«Ты двигался», – перевел Эндер.
– Sabia! Я знала!
– Ты лжец, Ольяду!
Мальчик с металлическими глазами презрительно поглядел на противника:
– Я никогда не лгу. Если хочешь, пришлю тебе запись. Впрочем, нет, я пущу ее в сеть, чтобы все могли видеть, как ты дергался, а потом лгал.
– Mentiroso! Filho de puta! Fode-bode![13]
Эндер решил, что понимает значение всех этих эпитетов, но мальчик с металлическими глазами был спокоен.
– Dá, – сказала девочка. – Dá-me.
(«Дай сюда».)
Мальчик яростным движением сорвал с пальца кольцо и швырнул на землю.
– Viada[14], – хрипло прошептал он, повернулся и побежал прочь.
– Poltrão! – крикнула девочка в спину ему.
(«Трус!»)
– Cão! – отозвался бегущий, даже не обернувшись.
Это он выкрикнул не девочке. Она тут же оглянулась на мальчика с металлическими глазами. При слове «кано» тот словно окаменел. Девочка тут же отвела взгляд. Малышка, собиравшая мячи, подошла к мальчику с металлическими глазами и что-то прошептала на ухо. Он поднял голову и наконец заметил Эндера.
Старшая девочка извинилась:
– Desculpa, Ольяду, não queri que…[15]
– Não há problema[16], Мичи. – Он даже не смотрел на нее.
Девочка продолжала говорить, но тоже заметила Эндера и сразу замолчала.
– Porque está olhando-nos? – спросил мальчик.
(«Почему ты смотришь на нас?»)
Эндер ответил вопросом на вопрос:
– Você é árbitro?
(«Ты арбитр?» В португальском у этого слова несколько значений: арбитр, судья, управляющий.)
– De vez em quando.
(«Иногда»).
Эндрю перешел на звездный, так как сомневался, что сможет сказать по-португальски что-то по-настоящему сложное.
– Тогда ответь мне, арбитр, честно ли заставлять пришельца самому искать дорогу, оставлять его без помощи?
– Пришельца? Ты говоришь об утланнинге, фрамлинге или раман?
– Нет. О неверующем.
– O Senhor é descrente? Вы неверующий?
– Só descredo no incrível. Я не верю только в невероятное.
– Куда ты хочешь попасть, Голос? – улыбнулся мальчик.
– Я хочу найти дом семьи Рибейра.
Маленькая девочка придвинулась к мальчику с металлическими глазами.
– Каких Рибейра?
– Вдовы Ивановы.
– Думаю, я смогу его найти, – ответил мальчик.
– Каждый в городе может его найти, – улыбнулся Эндер. – Вопрос лишь в том, захочешь ли ты показать мне дорогу?
– Зачем тебе туда?
– Я задаю людям вопросы, чтобы узнать правдивые истории.
– В доме Ивановы никто не знает правдивых историй.
– Ложь меня тоже устраивает.
– Тогда пошли.
Мальчик двинулся по дорожке с коротко подстриженной травой. Маленькая девочка снова шепнула что-то ему на ухо. Он остановился и повернулся к идущему за ним Эндеру:
– Квара хочет знать, как тебя зовут.
– Эндрю Виггин.
– А она – Квара.
– А твое имя?
– Меня все называют Ольяду. Из-за глаз[17]. – Он подхватил Квару на руки, посадил на плечи. – Но мое настоящее имя Лауро. Лауро Сулеймано Рибейра. – Он усмехнулся, потом повернулся к Эндеру спиной и пошел по дорожке.
Эндер двинулся следом. Рибейра. Конечно.
Джейн, которая, естественно, слышала все, шепнула ему на ухо:
– Лауро Сулеймано Рибейра – четвертый сын Новиньи. Потерял глаза в результате несчастного случая. Лазер. Ему двенадцать лет. Да, я обнаружила, чем семейство Рибейра отличается от остальных жителей города. Они с удовольствием нарушают повеление епископа и готовы показывать тебе дорогу.
«А я заметил еще кое-что, Джейн, – беззвучно ответил Эндер. – Этому мальчику было приятно обманывать меня и еще приятнее – показать мне, что я обманут. Очень надеюсь, что ты не станешь брать у него уроки».
* * *
Миро сидел на склоне холма. Тени деревьев надежно скрывали его от любого наблюдателя-горожанина, зато сам он прекрасно видел бо́льшую часть Милагре: собор и монастырь на самом высоком холме, обсерваторию, тоже на холме, чуть дальше к северу, а рядом с обсерваторией, в лощине, в нескольких шагах от ограды, дом, в котором он, Миро, живет.
– Миро, – прошептал Листоед, – ты дерево?
Точный перевод идиомы пеквениньос. Для медитации им необходима полная неподвижность. Это состояние они и называют «быть деревом».
– Скорее уж травинка, – отозвался Миро.
Листоед захихикал высоким девчоночьим голосом. Смех не был естественным для пеквениньос, они просто выучили звук как знак, еще одно слово на звездном. Свинксы не выражали удовольствия смехом, – по крайней мере, так казалось Миро.
– Собирается дождь? – спросил Миро. Для свинкса этот вопрос означал: ты беспокоишь меня по моему или по твоему делу?
– Сегодня в прерии опять шел огненный дождь.
– Да. У нас гость с другого мира.
– Это Голос?
Миро опять промолчал.
– Ты должен привести его к нам.
