бы себя так же.
Игра была окончена и расстроенный вид короля поразил меня тем, как хорошо он умеет держать себя в руках при всей необычайной вспыльчивости. Стиснув зубы и величественно улыбаясь, Калигон принял парадное построение под громкое ржание, звучащее за занавесками. Игры закончились.
Это чувствовалось в соседних ложах королей, в поведении победителей и побеждённых, для которых вся злоба борьбы вдруг перешла в миролюбивое подтрунивание, а я вспомнил конец боксёрского матча по телевизору, два потных, страшных мужика с синяками и разбитыми в кровь бровями по финальному звуку колокола вдруг мягчеют, улыбаются и обнимаются, словно родные, друг с другом, потом с судьями, тренерами, репортёрами…
Одни только слуги всё также суетливо и деловито проносились, приближалось время обеда, около шатров поднимались дымы походных кухонь… Даже погода посветлела и лучи Сияющего прорвались, наконец-то сквозь серые облака. Иллирийцы активно общались с южным гарнизоном, пробовали метать стрелы из наших луков, с интересом и теперь, видимо, с пониманием, рассматривали одежду и нашивки на плечах моих ребят. Ряды недавних врагов смешались и я с радостью отметил настоящее ребячье любопытство в глазах и молодых и зрелых вояк.
Калигон тоже долго наблюдал за происходящим, что-то обдумывая. Уже давно скрылись в Большом шатре яркие таборы его собратьев — королей, поле очистилось от зрителей, а мы всё стояли в ложе неподвижно.
Дождь, казалось, ушел насовсем. Только сейчас я сумел разглядеть красоту пустоши, тянувшейся до самого горизонта и почувствовал, как боль втекает в ноги, судорожно сжатые во время схватки. Что бы я ни плёл королю, всё могло пойти совсем иначе, а на карте кроме моего тщеславия и самолюбия стояли тысячи судеб.
Расслабляться было рано. Пока мы тут торчали, любой из владык мог отчебучить всё, что угодно, например, взять и тронуться по своим делам, никого не спрашивая, а мне просто необходим разговор, ради которого потрачено столько усилий и денег, набито столько шишек и истоптано столько ног.
И уйти отсюда просто так тоже было невозможно. Пришлось замереть, преодолевая несвоевременную опустошенность и усталость, а потом по неслышной команде и знаку пальца идти в шатры вместе с Калигоном и сопровождавшей его толпой, не имея даже возможности оторваться и похлопать по плечам победителей, всё ещё собирающих стрелы.
Хотя, по правде говоря, им тоже было пока не до поздравлений. Один только Пашка, не участвующий в сборе стрел, недоумённо повёл глазами по расфуфыренной свите, нашел меня и пришлось издалека играть пантомиму, показав пальцами, что я иду в шатры, а руками и нелепым выражением лица, что делать это приходится не по своей воле.
Ещё один жест, оставшийся земным, поднятый вверх большой палец, показал, что сегодня в сражении всё хорошо сработано, но это мой друг знал и сам, подтвердив понимание кивком. Его роль на этом сборище заканчивалась, оставалось только не вляпаться в неприятности по дороге домой и не дать юным героям вовлечь себя в круговорот сомнительных мероприятий, сопровождающихся, как водится, хвалебными речами, заздравными тостами и в финале — пошлой кулачной дракой в не совсем трезвом состоянии.
Пришлось прибегнуть к ещё одному земному жесту. Похлопав себя тыльной стороной пальцев по шее, я угрожающе показал кулак и изобразил на лице отвращение, на что мой командир опять кивнул с пониманием. Ещё один знак схлопывающейся ладонью: «Пока- пока».
— Вам бы, кларон, в театре выступать… Говорить Вы не мастак, а жестами выразили как текстом на пергаменте…
Вездесущий и любопытный Калигон подкрался незаметно, сбив своими словами все мысли, улетевшие очень далеко от Страшного Болота. И свита его застыла молча в ожидании завершения нечаянных капризов своего повелителя, пока он, наконец, не двинулся вперёд, жестом руки приглашая и меня идти рядом… «Высокая честь» — мелькнуло в голове — «Не к добру это».
— А я и выступал… Ну, не в театре, конечно, а на праздниках… На площади… Приходилось подрабатывать… Мой клан не самый обеспеченный в королевстве, одни аргаки и скалы… Доход невелик…
— Клан Огня?
— Почему?… Клан Сурка, Ваше величество…
— Значит, я перепутал… На тебе столько нашивок… И как там Карг Обгорелый? Здоров ли?
— Спутать нашивки нетрудно, да и моя жена из клана Огня… А Большой Вождь крепок как и всегда, в горах воздух волшебный, не испорчен городскими миазмами, с чего ему болеть?
— Так и прячется в своей пещере?…
— Такую пещеру я не променял бы на дворец…
Тянулось время… Калигон выдерживал непонятную паузу, то ли не решаясь что-то сказать, что ему было совсем несвойственно, то ли ещё не сформулировав свою речь и теперь мы тихонько двигались рядышком по невысохшей ещё, жесткой, негустой траве, чуть сбоку семенил слуга с подобием зонтика, ожидая сигнала укрыть божественную особу, хотя дождя пока не было.
Он один исполнял свою работу и был искренен в выражении лица, в отличие от свиты, которая сейчас просто не знала, что нужно выражать и выглядела достаточно дебильно, в какой уже раз вызывая у меня жалость… Вскоре движение совсем застопорилось…
— Что означает этот жест? — король хлопал себя по красивому воротнику вывернутой ладонью.
— Сам по себе он означает выпивку, Ваше величество, символ наполнения горла напитками, но я после него показал кулак, в знак того, что этого делать не следует…
— Разве воинам не нужен отдых? Разве они не заслужили маленькие удовольствия своей победой?
— Разумеется, заслужили… Но у нас принят «сухой закон»!.. В смысле, сухое дно в кружках… запрет на выпивку… согревающего! И, кроме того, я больше опасаюсь не одурманивания головы, а возможности втянуть себя в глупую потасовку… Ну, Вы же знаете, как это бывает, слово- за слово, а потом кровь льётся и виновных не отыскать. Сейчас нам такие приключения совсем не к лицу, главная моя цель — Совет Королей и кларон Кайтар это прекрасно понимает…
— Это, конечно, мудро… «Советник», но ведь жестоко отнимать радость у солдата после выполнения своих обязанностей!
Слово «Советник» (название моей должности) он произнёс с растянутым на первом звуке шипеньем, подчеркнуто пренебрежительно, но у его Величества был повод чувствовать себя раздраженным, а все мои регалии не давали никакой защиты от капризов чужого деспота, пришлось проглотить и эту колкость.
— Обязанности воинов закончатся в Белом Городе… А радость победы согревает ничуть не хуже, чем радость в неуправляемой голове… Так мы у себя считаем и ребята согласились на это добровольно… Почти у каждого из них в памяти стоит мать и дети, избитые нетрезвым отцом… В кланах порядки простые, грубые, Ваше величество.
— Значит твои воины ещё и
