семьей, он не раз называл свою компанию “детищем”... Но я даже представить себе не могла, или скорее просто не желала об этом думать, что для сотрудников эта фирма тоже значит что-то большее. Мой отец был фанатиком своего дела и вполне логично, что вокруг себя он собрал таких же фанатиков.
Но все это время я отказываюсь думать о МиКрейт как живом существе. Мне гораздо проще будет осуществить свой план, если для меня он будет бездушной махиной бизнеса. Поэтому сейчас я пытаюсь вырвать свою руку и закончить этот разговор. Я не хочу, чтобы Артему удалось поселить эти мысли в моей голове. Да, возможно, закрытие МиКрейта будет самым эгоистичным поступком в моей жизни. Но я имею на это право! Я, черт возьми, имею на это право!
Я всю жизнь ненавидела эту компанию, но отец все равно решил, что последнее слово должно быть за ним! Я не могу продать Микрейт, не могу от него отказаться! Что бы я ни сделала, как бы ни протестовала, во всех документах будет стоять мое имя и деньги непрерывным потоком будут течь на мои счета! Деньги, которых я больше не хочу. Они были нужны мне шесть лет назад. Но тогда мне пришлось выбирать между этими чертовыми деньгами и ребенком, и конечно я выбрала сына.
Поэтому я не хочу, чтобы в моем сознании МиКрейт стал чем-то большим. Трусливо, эгоистично…, но я сейчас даже готова по-детски закрыть уши, чтобы не слышать больше ни слова о том как много компания значит для сотрудников.
Вот только Шестаков не дает мне такую возможность, наоборот, он, кажется, взбодрился произведенным эффектом, начинает еще жарче описывать мне все прелести компании и даже кладет обе руки мне на плечи, пытаясь завладеть моим вниманием на сто процентов.
— Я не слишком вам мешаю? — голос Марата буквально звенит от напряжения.
Артем резко делает шаг назад, будто мы занимались тут чем-то противозаконным и избегая смотреть в глаза Скалаеву, бормочет:
— Нет, мы как раз закончили разговор.
После этого он выбегает из помещения словно резко вспомнил, что забыл выключить утюг. Если бы мое эмоциональное состояние было бы хоть немного более стабильным сейчас, я бы наверняка, закатила глаза. Артем Шестаков — взрослый самодостаточный мужчина, кажется, даже на несколько лет старше Марата. Почему же тогда он ведет себя сейчас как нашкодивший школьник? А все этот дурацкий властный взгляд. Только Скалаев умеет смотреть на людей так… что сразу хочется сделаться маленьким-маленьким и признаться во всех смертных грехах. Вот только у меня за эти годы выработался стойкий иммунитет к его взглядам. Я гордо задираю голову и пытаюсь пройти мимо него, но он и не думает двигаться с места.
Я толкаю его плечом, но даже после этого он все еще стоит в дверном проеме словно скала. Нерушимый, самоуверенный, жестокий. Участок кожи под сердцем начинает слегка покалывать, в том самом месте, где почти семь лет назад я сделала крохотную татуировку в виде скалы. Небольшой кусочек Скалаева, который всегда будет со мной…
— Ты не могла бы хотя бы на время нашей сделки перестать крутить задом перед другими мужиками? — ядовито интересуется он. В глазах все еще горит огонь, а кадык нервно дергается. Марат в бешенстве.
— Что за чушь ты несешь? — шиплю я, боясь привлечь внимание других сотрудников. Несмотря на то, что кухня находится в конце коридора, я уверена, что заинтересованных взглядов нам не избежать.
— Хочешь сказать, вы сейчас с ним обсуждали дивиденды? — ехидно усмехается он.
— Не твое дело, Марат. Я согласилась на твою игру и я играю свою роль. Остальное тебя не касается.
— Меня касается все, что ты делаешь пока действует наш договор. После нашего скоропостижного развода можешь спокойно падать в объятия первому встречному, — зло заключает он.
Моя растерянность сменяется злостью и я почти с благодарностью встречаю ее. Цепляюсь за нее как утопающий за спасательный круг и с готовностью пропускаю через себя. Лучше она, чем угрызения совести из-за решения закрыть компанию. Позволяю ей заполнить свои мысли и накачать адреналином сердце. Шесть лет назад я бы покорно выслушала все его упреки, еще бы, наверняка, и извинилась за то что посмела оказаться наедине с другим парнем, но слишком многое изменилось за эти годы.
— Именно этим я и займусь, Марат, — парирую я. — Упаду в объятья, буду флиртовать, строить отношения. Почему бы и нет? У нас с тобой был шанс. Мы его упустили. Это моя вина. Или твоя. Сейчас уже не важно. И я обязательно еще буду счастлива. Без тебя! И я обязательно полюблю кого-то другого. Всем сердцем!
Я говорю быстро, с надломом, грудь вздымается, а сердце отчаянно бьется о ребра. Но мне нужно это сказать. Столько лет я мечтала поставить окончательную точку в наших отношениях.
— Вот в этом ты ошибаешься, принцесска, — сцепив зубы произносит Марат и одним движением разворачивает меня, заталкивая обратно в кухню. Наваливается на меня, вдавливая в стену и скользит серыми глазами по моему лицу, задерживаясь дольше, чем надо на губах. Я пытаюсь его оттолкнуть, но одной рукой он хватает мои запястья и заносит над моей головой, вторую кладет на мой подбородок и заставляет смотреть прямо ему в глаза. Его дыхание опаляет, но, боюсь, даже оно не способно растопить лед в моем сердце. Он сам об этом прекрасно позаботился.
— Ты никогда больше никого не полюбишь, принцесска. Ты можешь флиртовать с кем угодно, спать с кем угодно… черт возьми. даже замуж выйти. Но любить ты будешь только меня. Всегда.
И уже в следующую секунду что-то меняется. Даже воздух, кажется, перестает звенеть от напряжения и начинает обволакивать нас густым туманом. Его рука все еще держит мой подбородок, но теперь пальцы едва скользят по моей коже, словно парят в невесомости, касаясь моей кожи лишь на доли секунды.
Я громко сглатываю, только сейчас осознав как близко мы стоим друг другу, как сильно он прижимается ко мне. Я хочу облизать пересохшие губы, но Марат опережает меня.
* * *
Дорогие друзья! Со следующей главы откроется подписка на книгу! Буду благодарна каждому из вас, кто останется со мной и с героями. Кажется, в их отношениях намечается небольшая оттепель))) Должны же они прийти к заслуженному хэппи энду))
Всех люблю, Элина
Глава 20
