Она была немножко не от мира сего. Она умела удивлять и удивляться вот что в ней было самое существенное. Это было не простодушие. Это была власть. Власть над миром, которая простиралась до удивления — и ограничивалась им.
Ее звали Хельга.
(Ольга. Но ей больше нравилось — Хельга).
Мы с нею сразу перешли на «ты». (Вы пробовали на «вы» с колдуньей? Попробуйте. Это невозможно. И бессмысленно.)
Хельга не имела почти никакого отношения к штабу резерва. В штабе резерва, в кабинете № 18, работали ее подружки. Хельга была здесь посторонней. Она зашла похвастаться обновкой и заодно примерить, а тут вломился я…
Две девицы в униформе прекратили визги и спешно убирали в сейф воздушные лоскутки, прячась от меня за спиной Хельги. А сама она делала вид, что прячется за своим платьем.
— Понравилась тебе моя обновка? — спросила Хельга. — Меня зовут Хельга. Мои подружки. — Она кивнула на девиц.
Это были ее первые слова, обращенные ко мне. Все разговоры Хельга начинала с середины, а предисловия считала неинтересной игрой — чем-то вроде покера с открытыми картами.
Я в ответ сообщил, что меня зовут Виктор и что я ничего не успел разглядеть.
«К сожалению?» — спросила Хельга глазами.
У нее были зеленые глаза. Чуть в синеву.
«Гм…» — ответил я, глазами же.
«Это поправимо», — сказала она (глазами) и почти уронила платье, которое держала перед собой.
У нее были длинные золотые волосы — темно-золотые, чуть в медь. Они горели на ее обнаженных плечах, спадая еще ниже, но закрывали не все.
«Я должен покраснеть?» — спросил я глазами.
«Если умеешь». — Она снова подняла платье.
Подружки наконец упрятали все, что мне не следовало видеть, и Хельга, пятясь, ушла за стеллажи. В тень.
Как погасла.
— Уфф!.. — дурашливо надула щеки некрасивая подружка в очках и в униформе из магазина готового платья, с единственной нашивкой на рукаве. И вечно у нас что-нибудь с замком — то не открывается, то не закрывается, и не угадаешь!
— У тебя, — поправила красивая подружка в униформе, шитой на заказ, укороченной до верхнего и нижнего пределов, с тремя сержантскими нашивками. — Бумаги спрятала?
— Ой, нет! — подружка в очках испуганно блеснула на меня своими диоптриями, метнулась к сейфу и, опять распахнув, начала как попало запихивать пухлые папки прямо поверх лоскутков. Папки грудой лежали на шатком столе без тумб и, по моему разумению, могли бы заполнить собой два таких сейфа.
Красивая уже сидела за канцелярским столом — тем самым, который только что был постаментом для Хельги, — и возвращала на свои законные места канцелярские принадлежности, небрежно отодвинутые на край.
Хельга шелестела одеждой за стеллажами.
— Вы подсмотрели не самый большой секрет, — пошутила красивая. В шутке прозвучало, как минимум, два намека — и ни один из них мне не понравился. Я вас слушаю. Вы не ОТТУДА?
— Извините, сержант, нет. — Я усмехнулся. — Капитан резерва Тихомиров. Я тут совершенно случайно: ошибся дверью, сам себя запер. Если кабинет секретный, прошу прощения. Я ничего не видел и мечтаю выбраться. Вы меня отпустите?
— Попытаемся, — красивая вздохнула с облегчением. — Это, увы, не так просто, как вам хотелось бы… Зина, мы отпустим капитана Тихомирова?
— А он замки умеет чинить? — спросила подружка в очках. — Понимаете, господин капитан, у нас такой чокнутый замок, что если сам закрылся, то не откроешь. И наоборот. Ффу-у… — последний возглас относился к сейфу, дверцу которого она-таки сумела захлопнуть. Вся груда папок уместилась в его утробе, и только чуть выгнулась наружу боковая стенка из четырехмиллиметровой стали. У этой очкастой Зины просто исключительные способности… — Будете пробовать? — спросила очкастая Зина.
— Часа два провозитесь, — пообещала красивая. — Или три.
— И вы всегда так? — посочувствовал я. — По два-три часа?
— А у нас удобства за стеллажами, — сообщила непосредственная Зина в очках.
— Болтушка, — укоризненно произнесла красивая. — Еще один секрет выдала! Теперь вся надежда на то, что господин капитан куда-нибудь спешит… Вы спешите куда-нибудь, господин капитан? — Она сделала мне красивые глаза.
— Не так, чтобы очень, — вежливо соврал я.
У нее действительно были красивые глаза. Но не зеленые чуть в синеву, а просто голубые. У моей Ники такие же, даже лучше… Я вдруг почувствовал угрызения совести — совершенно неосновательные. Ведь я не согрешил и не намеревался.
Логика. Она слишком часто бывает бессильной, особенно в отношениях с любимой женщиной.
— А замки умеете чинить? — опять настойчиво поинтересовалась Зина.
— Тоже не очень, — опять соврал я и огляделся, ища, куда бы сесть. Сесть было некуда. Разве что на подоконник.
— Тогда вам лучше подождать, пока сам откроется, — деловито посоветовала Зина. — Возьмите стул за стеллажами… Ой, нет, я сама принесу! — и убежала за стулом.
— Вы умеете ждать, капитан? — спросила красивая.
— Да, — решительно сказал я. И опять соврал.
Мне почему-то стало наплевать на все.
Хельга за стеллажами перестала шелестеть и чем-то зазвенела — в Ашгабате так звенели монетки на столах у менял. Но это было давно, десять лет тому назад. Теперь и туда, говорят, добралась российская кредитная система…
Появилась Зина со стулом.
— Думаю, что скучать не придется, — заявил я. — У вас тут полно секретов…
— Уже почти не осталось: все тут! — Зина пнула сейф.
— Зи-на! — раздельно проговорила красивая. — Забыла?
— Это она мне позавчерашнего проснутика поминает, — объяснила Зина. Садитесь, господин капитан. Вот сюда, у стеночки, а то развалится. Это же был проснутик! — сказала она красивой. — Да еще и парамуширец. Они же все чокнутые.
— Парамуширцы? — спросил я, садясь у стеночки.
— Да нет, проснутики!
— Зи-на!
— Представляете, господин капитан, приходим с обеда — а он уже три стеллажа перерыл и в четвертом роется! Мы ему еще утром сказали, что почти все их личные дела уже ТАМ, но ведь он же чокнутый!
— Личные дела проснутиков? — удивился я. — Разве они военнообязанные?
— Да нет, парамуширцев! Он совсем недавно заболел…
— Зина, прекрати!
— Ага, — сказал я. Становилось интересно.
— Ой, а вы не парамуширец? — спохватилась Зина.
— Парамуширец, — сознался я.
— Тогда ваше личное дело ТАМ. Или тут, — она снова пнула сейф. — Но вечером ТАМ будет. Это последние, начиная с «Т».
— Зина, я тебя уволю, — пообещала красивая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
