Но к ее ужасу, на пороге стоял Улав.
— Сигурни! — в его голосе слышались металлические нотки, словно произнести ее имя было нелегко. — Я пришел, чтобы расставить все точки над «i».
«Зачем? — Ее взгляд равнодушно скользнул по лицу Йорта — не обжигая, не согревая и даже не холодя. — Все точки уже расставлены. Нам не о чем говорить и нечего выяснять».
— Нам не о чем говорить и нечего выяснять, — вслух повторила Сигурни.
Ее голос звучал спокойно, но в нем ощущалась глубоко затаенная печаль — печаль о потерянном счастье, которая не пройдет уже никогда.
— Можно, я хотя бы войду?
Не ожидавший такого холодного приема, Улав переминался с ноги на ногу. Он был настроен на слезы, крики и битье посуды, но никак не на безразличие!
Его зализанные волосы, его карие глаза, гладко выбритое лицо, широкие плечи… все это стало чужим и ненужным. Сигурни смотрела на него — и ничего не чувствовала.
Сзади раздалось деликатное покашливание.
— Сигурни, все в порядке? — спросил Магнус, появившись в холле.
Она благодарно взглянула на него. Улав тоже во все глаза уставился на Ланссона.
— Да, все нормально. Мы с господином Йортом, кажется, уже все уладили. Подожди меня в комнате, Магнус, я скоро приду.
— Понятно, — тихо произнес Йорт, когда Ланссон скрылся в гостиной. — Быстро ты…
— Во всяком случае, это уже не твое дело. — Сигурни хотелось поскорее закончить этот разговор. — Теперь мы с тобой — чужие люди. Надеюсь, Агнесс никогда не узнает, что нас связывали какие-то отношения.
Йорт на мгновение закусил губу. Слово «какие-то» больно царапнуло его, оставив на душе горечь.
— Прости меня, — глухо сказал он и хотел взять Сигурни за руку. — Если можешь… умоляю…
Она отстранилась и тихо сказала:
— То, что было между нами, это не было любовью. По крайней мере, настоящей любовью. Хорошо, что все произошло именно так. Желаю вам с Агнесс счастья. Я прощаю тебя и… прощай. Навсегда.
Сигурни медленно закрыла дверь, теперь уже окончательно оборвав ту невидимую нить, связывавшую ее с Улавом Йортом. Все было кончено.
«Навсегда?» — спросила себя Сигурни.
Навсегда.
Когда совсем стемнело и Магнусу пора было уходить, Сигурни чуть было не попросила его остаться — но удержалась. Они долго прощались, стоя в дверях: Магнус — уже на улице, Сигурни — в доме.
— Можно, я загляну к вам завтра? — спросил Ланссон, уже зная ответ.
— Конечно. — Ее губ коснулась мягкая, теплая улыбка.
Она была необычайно хороша в этот момент. Притягательна. Чуть уставшая, расслабленная, без макияжа. Такая родная, такая чудесная. От нее волнами исходил удивительный аромат, не сравнимый ни с какими духами, — аромат любимой женщины.
Магнус немного подался вперед, наклонился к ней — и на секунду замер. Ее лицо было так близко, что взгляд синих глаз проникал в душу, отзываясь в ней сладкой истомой, пухлые губки чуть приоткрыты… И Магнус нежно, бережно прикоснулся к ним своими губами.
17
Через две недели Агнесс переехала жить к Улаву. За это время отношения между ними стали гораздо теплее. Йорт, осознав, что скоро исполнится его заветная мечта и он обретет семью, сделался очень заботлив и нежен с Агнесс. Она тоже не знала отдыха и покоя, стремясь угодить будущему мужу, которого считала лучшим мужчиной на свете. Дожидаясь Улава дома, она грела его тапочки у камина, подбирала музыку, под которую они займутся любовью, готовила его любимые блюда. Поначалу стряпня ей не удавалась: приходилось выбрасывать испорченный неумелой рукой ужин в мусорное ведро и срочно заказывать еду из ресторана. Но потом Агнесс, собравшись духом, позвонила старшей сестре и попросила совета. Это был едва ли не первый раз, когда младшенькая обратилась за помощью к Фройдис. И та, естественно, не отказала. Они встретились в пустующем доме Лавранссонов, и Фройди дала сестре несколько мастер-классов по кулинарии, после чего еду Агнесс можно было отправлять в рот без опаски.
Благодарная Агнесс тут же пригласила старшую сестру в гости, но та отказалась. Ей по-прежнему не хотелось встречаться с Йортом: она так и не простила ему предательства по отношению к Сигурни. Хотя сама Сигурни не держала на него зла и даже была рада тому, что их былые отношения не зашли слишком далеко.
Зато теперь Сигурни и Фройдис созванивались каждый день. Они часами могли разговаривать, перескакивая с пустяков на серьезные темы и наоборот. Связывавшие их кровные узы стали еще крепче, а отношения — еще искреннее. Но если Сигурни была абсолютно откровенна со старшей сестрой, то Фройдис все-таки было что скрывать. Она ни словом не обмолвилась Сигурни про свою печальную тайну — о том, что никогда не сможет иметь ребенка. Кроме того, она промолчала и об одной задумке, совсем недавно появившейся в ее голове. И тем не менее Сигурни все-таки догадывалась, что у Фройдис есть свои «скелеты в шкафу», но выпытывать ее сокровенные секреты она считала кощунством.
Между тем приближалось грандиозное событие — выставка картин Альфа Эвенсона в Беринге. Улав был постоянно занят — договаривался с дизайнерами, журналистами, фотографами и даже с уборщиками. Все важные и неважные переговоры легли на плечи Йорта, ведь у Альфа не было абсолютно никакого желания заниматься всякими «пошлыми делишками». Он предпочитал… напиваться до потери сознания и уже не раз засыпал с непогашенной сигаретой в зубах, грозя спалить свою мастерскую вместе с картинами, а также их автором в придачу. На все попытки Йорта вразумить его Эвенсон неизменно отвечал, что новую жизнь начнет после выставки. После своего, как он говорил, триумфа. «Можешь не беспокоиться, — ухмылялся он, — мастерскую не спалю и сам не сгорю. Огонь меня не тронет, потому что я родился под знаком Льва. Это моя стихия».
— Кажется, Альф медленно сходит с ума. Он губит себя. — Положив голову на хрупкие колени Агнесс, Улав делился с ней своими переживаниями. — Он только и занят тем, что пьет как сапожник, и совершенно себя не контролирует. Слава богу, завтра мы вывозим картины из мастерской. А то я опасался, как бы в припадке ярости он не сделал что-нибудь с ними… Там все-таки есть несколько портретов Сигурни.
— Может быть, стоит ей сказать… ну, что Альф в таком состоянии, — нерешительно предложила Агнесс.
— Ни в коем случае! — запротестовал Йорт. — Ты не видела Альфа. Он просто ужасен! А Сигурни, если узнает, что с ним происходит, непременно помчится его «спасать». Ты же знаешь, какая она… великодушная. Я, конечно, не настолько хорошо ее знаю, — поправился Улав. — Но она производит именно такое впечатление. Так что, боюсь, из их возможной встречи ничего хорошего не выйдет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
