— Скажи еще разочек?
— Я тебя люблю.
— О Боже, спасибо за счастье, которое ты мне дал. Нелл, он будет мой сын, ладно?
Она немного помолчала, а потом вкрадчиво начала:
— Том, это довольно серьезно, и мне не хотелось бы говорить об этом вот так.
— Нелл, я не могу ждать. Я шел к тебе десять лет, я боялся, что ничего не выйдет, сегодня ночью я летал в космосе без скафандра, и мне совершенно наплевать, кто у тебя там был еще, если, конечно, этот кто-то никогда около тебя не появится. Нелл, давай, это будет мой сын. Старшенький. Ричард Томас Хэккет.
— Ричард Торп Куинс.
— И Хэккет. Ну, пожалуйста!
Она спрятала лицо у него на груди. Щеки горели. Все было слишком хорошо, так не бывает. Но странно, тревоги не было. Только тихая беспричинная радость и блаженная усталость во всем теле, только первые лучи солнца на обнаженной коже. В это время они с Мел бежали купаться голышом.
— О Господи!
Она села и в тревоге огляделась. Том лениво повернул голову и вопросительно посмотрел на нее.
— Ты что, Нелл?
— Не поверишь, я ищу куда ты закинул наши тряпки?
— Сюда. Ну, может, поправее. Или полевее. Сейчас пойдем и найдем.
— Голые?
— Нелл, будь последовательной. Мы не можем пойти одетыми, потому что идем искать одежду. Одежду, которую мы сняли, чтобы оказаться раздетыми. А раздетыми мы оказались, чтобы…
— Молчи, развратник!
— Нелл Куинс! К твоему сведению, многое из того, что ты вытворяла ночью, оказалось для меня впервые. Я еще выясню, где ты этому научилась.
Она засмеялась и бросила в него пучком водорослей. Том в ответ сгреб ее в охапку и утащил в воду. Через полчаса, наплававшись и нацеловавшись, они отправились на поиски одежды.
Видимо, Том недобросил. Никакого купальника и никаких плавок на пляже не обнаружилось. Они прошли вдоль береговой линии почти до самых границ лагеря, а там у них вышла бурная дискуссия.
— Нелл, они спят без задних ног. Собаки будут молчать. Пробежим, как молнии.
— Я не побегу.
— Да что с тобой будет?
— Ты не понимаешь! Такое мое счастье. Как только я окажусь на самом открытом месте, Джои и Сэму приспичит проснуться.
— Ну и что? Ты быстро промчишься.
— Никуда я не промчусь с голой задницей! И потом: все будут знать, что мы с тобой…
— Ой, держите меня! А сейчас они думают, что ты мне зачитываешь метеосводку на неделю. Или я тебе декламирую Шекспира.
— Пока мы с тобой в голом виде не появимся в лагере, они могут догадываться. Когда появимся — будут уверены.
— Хорошо. Компромисс. Я иду один, беру у тебя в домике одежду и несу сюда.
— Сначала зайдешь к себе и оденешься.
— Ага. Понимаю. Ты, голая, всю ночь читала метеосводку мне, одетому. Здорово придумано.
— Перестань ржать.
— Пошли лесом.
— Ни за что! Там всякие звери и мухи.
— Ох, Нелл Куинс, нелегко с тобой в походе. Ладно, жди меня здесь.
Он как раз взялся за ручку двери бунгало Нелл, когда сзади послышался медовый голосок Мелани Саунд:
— Я вот как раз так и подумала. Так — подумала я — быстро плавает наш Том, что наверняка выскочил из плавок.
— Мел, я…
— Тогда наш Том — подумала я дальше — заплыл подальше и от стыда спрятался в воде. В свою очередь Нелл Куинс, наша начальница, прекрасный специалист и замечательная женщина, увидела, что Тома нет на берегу, а потом океан выбросил к ее ногам Томовы плавки. Нелл закричала от горя и начала срывать с себя остатки одежды. О, я была несправедлива к нему — кричала Нелл. Когда одежды на ней не осталось, из воды показался смущенный Том. Чего ты веселишься, дурачок?
— Мел, у тебя не язык, а гнездо ос. Но очень веселых ос.
— Иди, куда шел. Ее чистая одежда в сумке под кроватью. Знаешь что?
— Что?
— Ты ее не торопи. Даже когда у тебя кончится терпение — не торопи ее. Она должна отвыкнуть быть главной в доме.
С этими словами Мел еще раз обдала Тома с ног до головы откровенно восхищенным взглядом и ушла. Том перевел дыхание. Честно говоря, единственное, что помогало ему не смущаться в присутствии Мел, так это то, что она врач по профессии.
Нелл стояла у самой воды и смотрела на небо. Том притормозил и залюбовался возлюбленной. Золотые волосы высохли и пышным облаком лежали на загорелых плечах, тонкая рука прикрывает глаза от палящего солнца, длинные ноги утопают по щиколотку в песке. Она была прекрасна, его Нелл, и у Тома сладко щемило сердце при мысли о том, что теперь они больше не расстанутся ни за что на свете.
Нелл вздрогнула, когда он тронул ее за плечо, но улыбку не вернула. Лицо у нее было сосредоточенное и немного суровое.
— Надо поторопиться. У нас не так много времени.
— Что случилось, Нелл?
Она указала рукой куда-то в абсолютно безоблачное небо. Том с недоумением рассматривал бирюзовый шатер, а потом поинтересовался:
— Тебе не нравится цвет — или оттенок? И на что у нас нет времени? На еще один поцелуй?
— Очень смешно! Смотри, неужели не видишь?
— Небо. Солнце. Возможно, вон та черная козявка — альбатрос, но я бы не рисковал…
— Том! Смотри левее.
— Смотрю. Там ни намека на альбатроса. Даже самой завалящей…
— Тучку видишь?
— Нет.
— Разуй глазки.
— Ты имеешь в виду вон ту белую закорючку размером с мой нос?
— Именно.
— Нелл, не бойся, я нарву лопушков и прикрою тебя от ливня, который выльется из этой тучки.
— Сам ты лопушок, Том Хэккет. Это моя любимая тучка. Вестник. Я ее так назвала. Когда-нибудь я напишу диссертацию об этой малышке.
— А чем она так знаменита?
— Тем, что аккуратно через два-три часа здесь разразится буря с грозой.
— Может, поспорим?
— Знаешь, Том, а это мысль. Не буду я писать диссертацию. Лучше буду ездить по всему миру и заключать пари на мою тучку. Огребу бешеные деньги, точно.
— Нелл?
— Да?
— Мы так и не договорили.
— Том, я не шучу. У нас от силы два часа на то, чтобы подготовиться к сильнейшему шторму, грозе и урагану. Пошли к ребятам. Мы поговорим, обещаю. У меня есть… Одним словом, кое-что тебе следует знать.
— Нелл?
— Что?
— Я люблю тебя.
— А я — тебя.
10
Никто и ухом не повел, когда Нелл и Том вернулись в лагерь. Сэм возился в своих железках, Джои суматошно метался среди коробок, а Мел с хмурым видом паковала многочисленные пробирки в специальные кейсы. Нелл тоже не подала виду, что смущена, и с ходу включилась в работу, лишь коротко поинтересовавшись у сотрудников, видели ли они облачко-вестник. Оказалось — да, видели, потому и суетятся. Тома отправили на болото, закрепить штативы самых высоких приборов. Уже через полтора часа он вернулся — и никого на улице не нашел.
