"Мы уже стояли на этом пути раньше, Дойл," – ответила Кэмерон, внимательно следя за ним. – "Вы тратите впустую свое время."
"Ваш Директор и Руководитель службы безопасности вероятно не думают так, потому, что Ваши действия, ставят по угрозу безопасность президентской дочери."
Она улыбнулась ему, тонкой улыбкой, холодной и твердой как гранит. – "Дойл, Вы действительно глупец, если думаете, что можете проконтролировать Блэр Пауэлл. Она съест вас за обедом."
Кэмерон обошла его и вышла из парка, кинув взгляд через дорогу думая, что Блэр уже вероятно вернулась к себе в квартиру. Кэмерон собиралась идти за ней, затем резко остановилась, поняв, почему хотела. Она уже соскучилась по ней.
***
Девятью этажами выше, Блэр, прислонившись к оконной раме смотрела на Кэмерон. Её начальник службы безопасности стояла у ворот парка, прислонившись плечом к каменной ограде, держа руки в карманах. Патрик Дойл вышел через ворота, прошел мимо неё, ни сказав ни слова.
Она сильно устала, подумала Блэр. Блэр могла только предположить, насколько тяжело давалось Кэмерон сотрудничество с ФБР. Блэр все свою жизнь провела в окружении политиков и политики, и твердо знала, что межведомственная борьба порочна, особенно когда главенствовал личный интерес. Часто агенты забывали про главную задачу, и подменяли её собственными интересами.
У неё не было сомнений, что Патрика Дойла гораздо меньше заботит её безопасность, чем свои амбиции – поймать и арестовать Влюбленного Парня. Блэр была не глупа и понимала, что её безопасность не является главной задачей Дойла, но совершенно не переживала об этом. Она знала и что гораздо важнее, она чувствовала, Кэмерон сделает всё для её спокойствия и безопасности.
Она почувствовала эту заботу, когда Кэмерон вошла в её студию и сказала, что будет делать свою работу самым щадящим образом для неё. Она видела проявление заботы в ужасных деталях, в тот день, когда Кэмерон встала перед ней, закрыв её собой и чуть не умерла от пули, предназначенной ей. Она не могла увидеть это снова, увидеть Кэмерон стоящую перед собой если это будет стоить ей жизни.
«Почему, ты, не смогла прямо сказать ему нет?» Она задавалась этим вопросом в сотый раз. Она знала ответ. Кэмерон приняла назначение на эту работу не потому, что президент Соединенных Штатов просил ее. Она приняла это назначение потому, – что была тем, кем была. Некоторая часть Блэр уважала это, некоторая часть не понимала это. Но знание и понимание этого, не меняло её чувства. Она не хотела, хотя нуждалась в защите Кэмерон. Она негодовала, что нуждалась в защите, но в какой то части уже смирилась с этим.
Что она хотела от Кэмерон, было ей очень нужно и произошло тогда, когда она прекратила надеяться и искать это в другом человеке. Кэмерон тронула её настолько глубоко и это другое, никогда не испытанное, существовало и это было то, в чем она отчаянно нуждалась. Кэмерон никогда не просила её оказать помощь в её карьере или дополнительных привилегий, как многие другие до неё. Она не обращала внимание на положение Блэр, на фоне жаждущих её внимания.
Наиболее важно то, что Кэмерон поняла её гнев и простила её ярость.
Блэр наблюдала, как Кэмерон прошла за угол к своему жилому дому и через мгновение отвернулась, от окна, к своей пустой студии. Видеть Кэмерон, находиться рядом к ней, как это было несколько минут назад оставило ее возбужденной и нервной, со слабой пульсацией желания. Это казалось происходило всегда, когда они были рядом с друг другом. Она не хотела чувствовать и думать об этом. Её взгляд упал на картину и она изучала её критическим взглядом, смотря через комнату. Она не рассматривала сначала детали, только образ, смысл. Она скорее чувствовала его, чем видела. Медленно, после минуты или двух, она сосредоточила свое внимание на элементах живописи – на цвете и контрасте и движении глаза по изображению. К тому времени, когда она дошла от окна, чтобы продолжить свою незавершенную картину, ее разум был ясен и лаконичен, а сердце свободно.
Кэмерон решила, что сейчас намного безопаснее пробежаться по улице – более безопасно, чем наблюдать за Блэр снова. Это было с самого первого раза, когда она встретилась с нею, бунт ее тела, перед здравым смыслом. Она чувствовала это сейчас, кипящее желание, которое бежало вдоль сухожилий и мышц и скручивало внутренности, словно голодающее животное. Она знала, каково с этим жить, чувствовать это желание, в течение многих месяцев прежде, чем она сдалась. Быть с Блэр не притупило бдительность, прикосновение к ней не уменьшило страсть, заниматься любовью с нею не приглушило желание. Она могла чувствовать кожу Блэр, горячую под ее руками и гулкие удары сердца под ее губами. Она хотела испытывать это бесконечно.
Конечно были способы удовлетворения требований тела – безопасные, простые, беспрепятственные.
Приятные, взаимно удовлетворяющие, эмоционально безопасные пути. Она вспомнила о записке Клэр, оставленной для неё, после последней ночи проведенной вместе.
Если Вам потребуется, что-нибудь, позвоните мне. C.
Кэмерон бросила жакет и кобуру с оружием на кровать и начала расстегивать рубашку. Да, верно, бормотала она, снимая брюки и вытаскивая чистые шорты и футболку из ящика. Просто.
Она не была уверена, что встреча с Клэр поможет утолить её голод. Физическое желание, с ним она могла справиться, так или иначе. Это было больше, чем простое физическое желание, это было проблемой. Это была боль в ее сердце и это мучило ее. Блэр не просто возбуждала ее, она пробудила ее. Все чувства, которые она так старательно заглушала, стремительно вернулась к жизни, при мыслях о ней. Яростная Блэр возбуждала её, нежная Блэр, неведомая для других, успокаивала. Блэр приводила ее к помешательству, от расстройства и успокаивала, едва заметным прикосновением. Блэр с улыбкой опустошала ее.
Она напропалую бежала по тротуару, пытаясь прекратить думать. Ей, всего лишь, требовались несколько недель, чтобы оценить серьезность угрозы Блэр. Теперь у нее был доступ ко всей доступной информации, и она могла передавать её ежедневно Маку, для анализа, с последующим противодействием угрозы. Возможно тогда она и Блэр смогли бы объясниться, возможно тогда они могли – Что? Что? Продолжить роман под носом Дойла? Рискнуть частной жизнью Блэр и президентской репутацией, закулисная любовная интрига, о которой СМИ раструбили бы на каждом углу? Замечательно.
Она бежала вдоль Ист-Ривер, едва замечая окружающее. Она причинила ей боль. Зная что делает, она все равно причинила ей боль, видеть это в ее глазах, было более тяжело, чем все, что она когда-нибудь испытывала. Еще сильнее, чем тогда, когда умерла Джанет, потому что тогда и в течение последующих месяцев, она была только оцепенелой от произошедшего.
