высохшая, скрюченная рука с длинными ногтями, придававшими ей сходство с птичьей лапой.
Отсветы костров метались и вспыхивали. Они то ярко озаряли старика, четко очерчивая орлиный нос и длинную бороду. А в следующий миг он вновь скрывался в тени, лишь в глазах горели огни...
— Говори, бритт! — внезапно раздался его голос. Голос был удивительно ясный и сильный, нисколько не ослабленный возрастом. — Говори! Что ты нам скажешь?
Корорак испытал понятное замешательство и некоторое время молчал, потом с трудом выдавил:
— Это вы мне скажите... кто вы вообще такие? Что вы за народ? Почему вы взяли меня в плен? Вы кто — эльфы?..
— Мы — пикты, — прозвучал суровый ответ.
— Пикты! — ахнул Корорак. Когда-то он слышал от гэлов об этом древнем народе. Некоторые полагали, что пиктов еще можно было встретить в Силурийских горах, но... но... — Я дрался с пиктами в Каледонии! — возразил он старику. — Они невелики ростом, но коренасты и уродливы... Они совсем не похожи на вас!
— Они — не настоящие пикты, — с прежней суровостью проговорил длиннобородый. — Оглядись кругом, бритт! — и он широким жестом обвел стоявших в пещере. — Перед тобой — остатки умирающей расы! Той расы, что когда-то правила всей Британией — от моря до моря!
Корорак огляделся. От изумления он на время утратил дар речи.
— Слушай же, бритт! — продолжал звучать мощный голос. — Слушай же, варвар, историю затерянного народа!
Плясало пламя костров, отбрасывая таинственные тени на стены пещеры, играя в волнах подземной реки... Голос старика гулко отдавался под сводами.
— Наш народ пришел сюда с юга. Мы пересекли Внутреннее море, усеянное тысячей островов. Мы миновали горы, увенчанные снежными шапками... Там, в горах, остались наши собратья, дабы сдерживать алчных врагов, могущих пуститься в погоню. Другие спустились вниз, на плодородные равнины, и заселили весь край. Мы умножились и разбогатели. А потом над племенем возвысились два могущественных вождя. Они сразились, и победители изгнали побежденных прочь из страны. Так и случилось, что многие из нас сели в лодки и устремились к новой земле, к белым скалам, сиявшим над морской синевой. Новая земля оказалась прекрасна и плодородна. И у нее уже были жители, ютившиеся по пещерам. Это были рыжеволосые варвары, великие телом, но убогие разумом. Мы начали пахать землю и строить дома с плетеными стенами. Мы сводили дикую чащу и прогоняли рыжих великанов все дальше в лес, пока они не обрели прибежища в горах запада и севера. Мы процветали. Мы были богаты. Но потом...
Голос старика зазвенел от ненависти и гнева. Своды пещеры вторили ему рокочущим эхом.
— Но потом пришли кельты!.. С западных островов явились они, на кожаных кораблях, именуемых куруглами.
Они обосновались на западном побережье, но захваченное скоро перестало их удовлетворять. Они двинулись на восток, заполоняя плодородные земли. Мы сражались, но они были сильней. Они были свирепыми воинами, и потом, они сражались оружием из бронзы, тогда как мы знали лишь кремень...
Они изгнали нас. Они нас поработили. Нам пришлось скрываться в лесу. Иные бежали в горы запада и севера, где с давних пор ютились рыжеволосые варвары. Два несчастных народа слились и соединились, породив расу чудовищных карликов. Они утратили все навыки искусств и мирных ремесел, приобретя взамен способность сражаться...
Но были среди нас и такие, кто поклялся, что никогда не оставит землю, завоеванную для нас праотцами. И мы ушли от наседающих кельтов в ее недра. Мы скрылись в пещерах и неприступных теснинах. Мы, пахари, привыкшие жить в светлых домах, мы, любившие солнце, стали жить, точно дикие звери, в вечном сумраке бессолнечных подземелий!.. Эта пещера есть величайшая из обнаруженных нами. А когда требовалось, мы создавали пещеры своими руками!.. Ты, бритт!..
Костлявая рука простерлась вперед, голос, дышащий обвинением, срывался на крик.
— Ты, бритт!.. Ты и все твое племя!.. Вы превратили могучий и свободный народ в жалкую кучку ничтожных земляных крыс! Мы, никогда не отступавшие перед врагом, мы, наслаждавшиеся солнцем и близостью моря, качавшего торговые корабли, — мы бежим, как зверь от охотника, и зарываемся в землю, подобно кротам! И только ночи даруют нам утешение! Только тогда настает время для мести! Мы выползаем из диких ущелий, из тайных пещер, и в руках у нас факелы и кинжалы! Смотри, бритт!..
Корорак посмотрел в ту сторону, куда указывала рука старика. Там, недалеко от реки, в углублении каменного пола был установлен округлый столб из дерева какой-то очень твердой породы. Пол вокруг столба был обуглен и закопчен. Ни дать ни взять здесь издавна жгли костры...
Некоторое время Корорак просто смотрел, недоуменно моргая. Если уж на то пошло, он вообще не особенно понимал, что, собственно, происходило. Он даже был не слишком уверен, человеческие ли существа его окружали.
Он столько всякого разного слышал о «маленьком народце», обитавшем в пещерах. Теперь ему поневоле припомнились самые страшные россказни об их ненависти к человеческому роду, об их жестокости, подлости и вероломстве. Связанному пленнику не было особого дела, что его глазам предстала одна из вековых тайн истории. И уж конечно, он не догадывался, что гэльские сказания о пиктах, даже в те времена изрядно сдобренные вымыслом, с течением столетий обрастут еще более баснословными подробностями, превратившись наконец в народные сказки об эльфах, гномах, троллях и феях, — в точности так же, как смутная память о чудовищных неандертальцах породила предания о гоблинах и людоедах.
Корорак, понятно, ничего об этом не знал и даже не догадывался. Да ему и дела не было до какого-то там отдаленного будущего. Его больше заботила собственная близкая участь, о которой наконец заговорил старый вождь.
— Смотри, смотри, бритт! Вот он, столб, у которого ты нам заплатишь! Ты заплатишь высшую цену, какую только можно потребовать от одного человека! Хоть и по-истине ничтожна эта плата по сравнению с тем долгом крови, что лежит на твоем народе перед моим...
Кровожадный восторг старика можно было бы вполне назвать беснованием, если бы не сознание высшего предназначения, написанное у него на лице. Он был полностью искренен. Он в самом деле считал, что совершает правую месть. Месть во имя великого, давным-давно проигранного дела...
— Но это не мое племя загнало вас под землю!.. — запинаясь, выговорил Корорак. — Это сделали гэлы, пришедшие из Ирландии. Я же — бритт, и мой род переселился сюда из Галлии всего каких-то сто лет
