себя несколько ведер воды, но, по крайней мере, избавилась от грязи и приставшего запаха дыма. Без масла ши и хорошей расчески с волосами невозможно было справиться, но она хотя бы попыталась. На ходу выжимая одежду, она дошла до конца одной из улиц и остановилась.
Лкосса была с виду как пирог – круг, нарезанный на толстые ровные куски, – а это должен быть ее центр. Ничего подобного она раньше не видела. Шатры всех форм, размеров и цветов были поставлены рядом, так близко друг к другу, что она едва могла различить, где кончался один и начинался другой. Она вдохнула, и ее легкие наполнились тысячью запахов одновременно. Она ощущала, как варится суп эгуси – густой, с луком, помидорами и свежим перцем, – а еще банку и рисовый джолоф. Женщины с подведенными сурьмой глазами порхали вокруг тележек с разноцветными горшками, а бородатые мужчины в экстравагантной одежде торговались за раскрашенные вручную ткани, которые трепал ветерок. Эта картина была одновременно ошеломляющей и восхитительной. Коффи была так захвачена ею, что не замечала ничего вокруг, пока не споткнулась.
– Ох, извините, я…
Она вздрогнула. Она не заметила женщину, которая сидела на одеяле. Это была старуха, перед которой были разложены блестящие безделушки: браслеты из бусин, сережки-кольца, несколько заколок с драгоценными камнями, но взгляд Коффи остановился на шести деревянных фигурках, разложенных полукругом на середине покрывала – журавль, крокодил, шакал, змея, голубь и бегемот, – символах фамильяров Шести богов.
– Ничего страшного, милая. – Старуха скромно улыбнулась ей. Ее туника была такой же простой с виду, как и одеяло, а белые кудри выбивались из-под хлопкового платка. Потрепанный амулет свисал с шеи. – Меня легко не заметить. – Она проследила за взглядом Коффи и кивнула на фигурки: – Ты верующая?
– Да. – Коффи сглотнула жесткий комок в горле. Фигурки, явно вырезанные из хорошего дерева марула, были совсем как те, которым они с мамой молились буквально вчера. Теперь казалось, что это было в другой жизни. – Очень красивые, – прошептала она.
– Спасибо, дорогая. – В голосе старухи прозвучала нотка гордости, и Коффи расслабилась, узнавая текучий говор женщины. Они общались на замани, но старуха явно была из джеде, как и она сама. Из уважения Коффи склонила голову.
– Доброе утро, тетушка, – сказала она, используя вежливое обращение к старшей.
– Ах. – Темные глаза старухи заплясали. – И тебе доброе утро, птичка. Боги добры сегодня, раз свели нас вместе. – Она более пристально посмотрела на Коффи. – Ты худая. – Это был не вопрос, но и не обвинение. – Ты голодна?
– Я…
Прежде чем Коффи успела ответить, старуха принялась копаться в сумке, стоявшей рядом. Она вытащила завернутый в ткань хлеб. От одного только запаха рот Коффи наполнился слюной.
– У меня тут более чем достаточно, если ты не против разделить его…
– М… – Коффи замялась. Она по-прежнему была осторожной, ведь ей стоило опасаться незнакомцев, но… мама как-то рассказывала ей о правиле рода. Никогда не отказываться от хлеба, если его предложил другой джеде. Кроме того, она умирала от голода. Словно прочитав ее мысли, старуха разломила хлеб пополам, не говоря больше ни слова. Коффи села рядом с ней на одеяло и принялась есть. Она едва сдержала стон. Еще никогда еда не заставляла ее плакать, но этот хлеб был таким вкусным, что наворачивались слезы. Казалось, что с каждым кусочком к ней возвращается частица ее самой и она оживает. Подняв взгляд, она увидела, что старуха наблюдает за ней.
– Ты, похоже, слишком мала, чтобы ходить на рынок одна, – отметила она.
Коффи выпрямилась.
– Мне восемнадцать, – соврала она. – Мне можно.
Старуха подняла седую бровь:
– Правда? Я бы, пожалуй, дала тебе шестнадцать.
Коффи была благодарна темному цвету кожи за то, что он скрывал ее смущение. Она показала на безделушки, разложенные на одеяле, надеясь сменить тему:
– И по сколько они на самом деле продаются? – спросила она.
– О. – Старуха смахнула крошки с коленей и оперлась спиной на здание, у которого они сидели. – Думаю, зависит от покупателя. Я принимаю монеты, разумеется, но иногда согласна и на бартер.
– Бартер? – Коффи повторила слово. Оно казалось смутно знакомым, но она не могла вспомнить, когда слышала его в последний раз.
– Это означает обмен, – пояснила старуха. – Одну вещь меняют на другую той же ценности.
Коффи посмотрела на нее:
– И ты тут этим тоже занимаешься, меняешь одно на другое без денег?
Старуха улыбнулась:
– Конечно. Все можно обменять, если знать истинную цену.
Коффи на мгновение прислонилась к стене, обдумывая эти слова. Сколько она себя помнила, они с мамой всегда жили одинаково. Каждый день они зарабатывали какую-то сумму, а потом использовали ее, чтобы оплатить долг. Мысль о том, что за вещи можно платить иначе, с помощью обмена, казалась ей совершенно чуждой. Она не могла перестать думать об этом, а ее взгляд блуждал по лежащим на одеяле предметам, постоянно задерживаясь на одном. Это было серебряное кольцо, с первого взгляда достаточно простое, но драгоценный камень в его центре выглядел восхитительно. Он напомнил ей опал, но был светлее и непревзойденно красив. Внезапно она почувствовала, что ее тянет к нему. И снова старуха проследила за ее взглядом.
– Ах да, камень дуниа, – понимающе сказала она. – Это скромная вещь, но она привлекает взгляд. На прошлой неделе ее собирались купить несколько человек, но никто не оказался достоин.
Коффи помолчала.
– Ты сказала… камень дуниа.
– Именно. – Теперь глаза женщины блестели. – Ты слышала про него?
– Конечно, в сказках. – Коффи вспомнила, что мама рассказывала ей о камнях дуниа в детстве. Считалось, что они поднимаются из самого сердца земли и встречаются только в … – Ты бывала на равнинах Кусонга, – сказала она вслух.
Старуха кивнула:
– Бывала.
Коффи уселась поудобнее, прислонившись к стене. Она совсем недавно сбежала из Ночного зоопарка, впервые с тех пор, как они с родителями стали невольниками Бааза, так что ей казалось невозможным представить что-то настолько далекое, как равнины Кусонга. Она была почти уверена, что Бааз никогда не забирался настолько далеко. Она смотрела на женщину, которая успела произвести на нее впечатление.
– Каково там?
– О, там прекрасно, – ответила старуха. – Там есть поля лемонграсса, которые тянутся на многие километры, а у еды вкус как в раю. – Она задумчиво закрыла глаза. – Я представляю, что божественные земли окажутся примерно такими же, если мне повезет туда попасть. Это и правда место чудес. – Она приоткрыла один глаз и посмотрела на Коффи. – И место магии.
Коффи фыркнула, не успев сдержаться, а затем попыталась замаскировать смех кашлем. Старуха открыла второй глаз и сжала губы.
– Не веришь
