Протяжные скрипы ржавого засова и дверь отворилась. Мне не нужно заранее объявлять — кто решил посетить промозглый подвал. Резко бросает в жар. Я уже чую облако удушливой тени приближающегося отца покалыванием и липкой испариной на коже.
Отец. ЗДЕСЬ ОТЕЦ. ОН ПРИШЕЛ.
Облик расплывчат, едва угадываю очертания проступившей сквозь тьму невысокой фигуры, застывшей где — то в полуярде у самых кончиков прядей волос, растрепанных и слипшихся от крови.
«Что ему нужно? И почему я до сих пор не мертв?»
— Веревка «оборвалась».
Дерр не утратил умения «читать» мои мысли. Последнее слово нарочито выделено тональной окраской особой важности. Конечно, таких случайностей не бывает. Только тебе и подвластно решать — кому жить, кому умереть, а кому… дышать вновь!
А ведь я уже простился с жизнью, смирился с судьбой и приготовился к смерти. И ты вернул обратно из небытия — легко, играючи, без особых усилий! Идеальное воплощение трюкового номера опытным акробатом.
Насмешка. Он здесь, чтобы поиздеваться. Явить свое могущество во всей красе. Собравшись силами, все — таки сел, прислонившись к холодной стене. Забавно. Сейчас я впервые за много лет, позволил себе сидеть в его присутствии, правда, мое положение обуславливалось стечением обстоятельств и слабым состоянием, нежели превосходством. Но все же.
— Ты просто выпал из реальности на короткое время, о'Майли.
Ну да, что — то припоминаю. Ушиб в районе затылка свидетельствовал о крепком ударе при падении с деревянного помоста высотой футов тридцать. Коснулся головы — рана уже затянулась и подсохла клейкой, тоненькой корочкой. Кости черепа целы, мозги на месте, но есть сотрясение. А шея липкая от сала, которым смазали веревку для лучшего скольжения.
— Зачем… пришел? — голос осипший, с надрывом после удушья.
Леденящие нотки царапнули противным скрежетом по ослабленному слуху, отдавая пульсацией в висках.
— Ни одно живое существо в Истерросе не должно забывать чьей воле живет, а также, из чьей прихоти сдохнет по щелчку пальцев.
Ясно. Демонстрация силы и власти — квинтэссенция его бытия.
"Народ можно удержать только властью и страхом! Чем больше власти, тем меньше человеческого в правителе!" — любил неустанно повторять он и, следуя указанной формуле, усердно вытравлял из себя все человеческое: гуманность, отзывчивость, чуткость.
— Так я прощен? Или этот фарс — часть бесконечной игры в невидимый переход от жизни к смерти?
— Элемент воспитания, — ответил император совершенно ровным тоном бесстрастного Палача, неспешно прохаживаясь по периметру подвала. — Полагаю, урок ты усвоил осознал допущенные ошибки. Что ж, теперь предоставлю право загладить свою вину.
Он жаждал добиться выжигающей боли мучений совести от конкретного проступка, допущенного мной в последней компании, в котором я, вопреки его воле, так и не раскаялся! Сейчас внутри назревало совсем другое: как лава кипящая, едва сдерживаемая, лютая ненависть к устроителю данного кошмара. К тому, по чьей вине я так неосторожно родился, а потом, увы, «умер».
— Чего ты хочешь? — процедил сквозь зубы, глядя на темный силуэт плавно двигающийся сквозь окружающее пространство.
— Мне нужна голова «Валлийского пса», — четко сказал он. — Поедешь на Север и достанешь ее, чего бы это ни стоило. Еще и поблагодаришь за оказанное доверие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Руэрриган — правитель Валлии из династии Шейрров, чудом сумел улизнуть при осаде столицы. Теперь, наверняка, скрывался где — то в лесах Севера или подземных лабиринтах одного из замков на излучине реки Ийгры. Его благополучие отравляло покой и счастливую жизнь великому дерру. Странно, что за столь длительный срок беглеца не сумели достать его ищейки — охотники за головами.
— Двух — трех дней, полагаю, достаточно, чтобы оклематься, встать на ноги, собраться и двинуться в путь, — продолжал рассуждать он. — Советник Бейли посвятит в подробности.
— И почему я должен следовать по твоей указке… после всего, что ты умудрился проделать со мной за прошедшие пару часов?
Дерр самодовольно усмехнулся.
— Исполнишь — верну честь и имя. Провалишь дело — в Таласс не возвращайся, для всех ты здесь — изменник, подвергнутый постыдной казни сразу по вынесению приговора.
Отец интуитивно прощупал наиболее уязвимые точки моего характера: достоинство и гордость и старательно на них нажимал. Знал он и то, что я не способен уважать себя после суда, да просто продолжать жить в бесчестье. И в вместе с тем, не представлял своего существования вне армии, поскольку занятия рейнов — торговля и земледелие напрочь не моя стезя. Это я понял еще до своего совершеннолетия.
— А если откажусь?
— Повторим казнь по новой и без проволочек. На сей раз, отбросив фокусы с веревками и вторыми шансами на чудесное воскрешение и искупление грехов.
— За что ты ненавидишь меня?
Император подошел к окошку и рванул решетку, испытывая на прочность. Не поддалась. Намертво вкручена в стену.
— К несчастью, вы с Седриком выросли тряпками, — тяжело вздохнул он, с мелькнувшей наигранностью в интонации. — Рассчитывал, что из тебя получится нечто стоящее. Присматривался, оценивал, ждал. Но вся эта история с пленом и потаскухой перечеркнула зачатки надежд. Ты был обязан, как истинный воин, перерезать себе глотку, но не сдаться, задушить ту шлюху, а не… позволить ей себя ублажать. Слабак, — с брезгливостью выплюнул он, сжав в кулаки ладони.
Как все просто! Его не травили валлийским ядом, не бросали одного в подвале с трупами без пищи и воды. И, объективности ради следует признать: не раз в самых критических и безнадежных ситуациях ему помогали именно женщины — прятали, выхаживали, оберегали. Мне доводилось слышать от его сподвижников, ныне уже почивших, крамольные истории времен молодости отца, которые позже тот тщательно вымарал из своей биографии.
— Запомни: зависимость от женщин порождает слабость и уязвимость, — мрачно поучал он. — Разум поддается зову плоти, сладострастию и низменным инстинктам. А невозможность трезво мыслить — влечет цепь ошибок и, как следствие, неминуемое поражение в любом начинании. Сильный — выигрывает, слабый — обречен на гибель благодаря собственному идиотизму и не умению смирить похоть.
Императора передернуло от отвращения при упоминании о моем «моральном разложении».
— Но я же — Ваш сын, дерр ри Грей, — едко заметил я, пытаясь парировать его же словами. — Что же вы не смирили похоть в общении с дикаркой Майлиран холодной дарийской зимой четверть века назад? Помните такую? Дети не родятся на пустом месте, в процессе зачатия участвуют двое…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Давай, отец, проглоти это! Мне показалось или он действительно скрипнул зубами от злости?
— У дерра Истерроса нет сыновей, а есть сомнительного происхождения ублюдки, считающие себя ими, — приблизившись совсем близко прошипел он.
