— А ты — кулаком. Тебе не стыдно?
— Стыдно, конечно. — Клим погладил суставы пальцев правой руки. Понимаешь, некогда было молиться-то. Влепила бы тебе пулю эта самая Кармен.
— Долорес.
— Пусть — Долорес. И сеньор Оливарес тоже хорош. Порядочки у них, чуть что, сразу за пистолет.
— Не пора нам уносить ноги?
— Надо подумать, как кресло выручить у Оливареса.
— А если там в него кто заберется и ручку повернет?
— И ничего не будет. Ручка же тоже воображаемая. Это в том случае, если верно все, что я тебе рассказывал.
— А у тебя все верно?
— Это я и сам хотел бы знать. Думаю, реальным остается одно: мы с тобой сидим в кресле в ящике, который плывет где-то у берегов Кубы. Сидим и грезим. А здесь нас нет.
— А там? Если ящик захлестнет волной.
— Генератор, как я полагаю, работает на электрической энергии. Морская вода замкнет схему, генератор выключится, и мы очнемся, только уже в воде.
— Фу-ты, чертовщина какая. Да хотя бы и так, уж лучше в воде.
— Но утонуть, умереть, повредиться здесь нам никак нельзя. Даже в воображении.
— Это я уже поняла. Страшновато, конечно, — век уж очень опасный. Ни тебе «Скорой помощи», ни милиции. А если мы кресло потеряем?
— Тогда так и останемся здесь, — перешел на шутку Клим. — Будем жить. Женимся. Пойдут у нас высококультурные дети, гены все-таки…
— Гены… женимся… Ты соображаешь, что говоришь?
— А ты не соображаешь, что я шучу.
— Шуточки у него…
— А что, надеюсь, у тебя там мужа нет?.. Ну, ладно, ладно, успокойся. Не буду я на тебе жениться, я же твой брат все-таки. Найду себе мулаточку, черненькую, пухленькую… ласковую. Не такую злюку. А тебя выдам замуж за пирата Моргана. Тем более он уже не пират, а почтенный лорд. Не помню вот только, живой он или нет…
Дверь в каюту приоткрылась без стука. Просунулась лохматая голова матроса.
— Что? — переспросил Клим. — Сейчас придем! Ника, капитану Кихосу опять плохо.
— А почему он зовет нас?
— А кого ему еще звать? «Скорой помощи», как ты сама сказала, в этом веке нет, на корабле — тем более. Да что «Скорая помощь», у них на кораблях, уверен, простой валерианки не найдешь.
— Чем мы ему поможем?..
— Опять ромом?
— Рому больше нельзя. Этот приступ, наверное, рецидив после той порции.
— Рецидив? Слушай, а ты как в медицине, хоть сколько-нибудь?..
— Я — нет. У меня папа — заслуженный врач республики.
— Что ты говоришь? Тогда ты здесь по меньшей мере — кандидат медицинских наук. Пошли. Если капитан Кихос умрет — осложнений у нас, чувствую, прибавится.
3
Капитан Кихос лежал на постели, закинув голову на подушку. Лицо его опять было синюшным, глаза закрыты. Дышал он тяжело и с хрипом. Сознание капитан уже потерял. Как ни малы были познания Ники, она понимала — нужно что-то делать, иначе капитан Кихос этого приступа не переживет.
В каюте находились трое его помощников. Двое из них курили трубки.
— Дымят, дьяволы! — выразилась Ника. — Клим, открой пошире окошки. Я буду втолковывать этим дубам основные правила неотложной помощи при сердечных приступах. А ты мне помоги.
— Основные правила?.. Что ж, давай втолковывай.
На табурете возле кровати капитана сидел пожилой моряк с пышными бакенбардами. Потому как он сидел, а двое других стояли, Ника рассудила, что он здесь старший, и начала воспитание с него. Тем более что трубка у него была размером с кулак и дымила, как старинный паровоз.
Ника постучала пальцем по трубке и отрицательно покачала головой.
— Ноу!
Она сказала по-английски, хотя с таким же успехом могла сказать и по-русски. Чернобородый моряк даже не взглянул на нее. Он только передвинул трубку в зубах и, озабоченно посматривая на капитана, выпустил клуб дыма прямо в лицо Нике. И тогда она просто выдернула трубку из его зубов и выбросила за окно.
Чернобородый оторопело моргнул.
Дерзость поступка вначале даже не уложилась в его сознании. Он ничего не понял. А когда понял, то его лицо тут же стало багроветь, и Клим подумал, что на корабле может появиться еще один сердечный больной. На всякий случай он подвинулся поближе. Чернобородый моряк вскочил. Клим ласково, но крепко взял его под руку.
— Климент Джексон, — представился он. — Слушатель духовной академии в Глазго.
Клим не имел представления, есть в Глазго духовная академия или нет, рассчитывая, что моряку сейчас придется сообразить, кто с ним говорит и как ему нужно отвечать.
— Пабло Винценто, — несколько оторопело отозвался он. — Второй помощник капитана.
— Сеньор Винценто, — продолжал Клим. — Надеюсь, вы не хотите принести вред капитану Кихосу?
— Какой вред… о чем вы?
— Я так и подумал. Конечно, вы уже догадались, что свежий воздух сейчас — лучшее лекарство бедному капитану. И вы правы — вам и вашим товарищам лучше всего покинуть каюту и там, на палубе, помолиться святой деве, чтобы она проявила милосердие к несчастному больному. А моя сестра тем временем попробует помочь ему.
Пока Клим говорил, Ника расстегнула рубашку капитана, приложила ухо к его груди. Сердито махнула рукой на присутствующих, показывая, что они ей мешают. И так же, как и на «Аркебузе», ее уверенные действия произвели впечатление на неискушенных моряков. Они послушно выбрались из каюты. Последним ушел второй помощник. Клим вежливо проводил его и закрыл дверь.
Капитан Кихос не открывал глаз, лицо его из синего стало уже багровым.
— Как бы не отдал богу душу, — сказал Клим. — Что будем делать?
— Попробую пустить ему кровь — старинное средство из семнадцатого века. Других лекарств нет.
— А ты умеешь?
— С утра только этим и занимаюсь.
— Ладно, не пугай меня, а то убегу. Я серьезно.
— Во всяком случае, я читала, как это делается.
— Где читала? У отца в справочнике?
— В своей библиотеке, у Стивенсона. В «Острове сокровищ». Помнишь, как доктор Ливси приводил в чувство пирата Билли Бонса?
— Вообще-то, помню…
— Подай мне свой нож. И налей в стакан, чего покрепче.
— Ты… хочешь выпить?
— Ох, Клим! Для дезинфекции, вместо спирта.
Клим достал нож, выпустил лезвие. Бутылка с ромом нашлась тут же, на столе. Он плеснул из бутылки в чашку.
— Господи! — сказал он. — Помоги капитану Кихосу.
Однако сама Ника приступила к операции без колебаний. Протерла ромом руку капитана, прицелилась и уверенным, точным движением разом вскрыла вену чуть пониже локтя. Клим подставил глиняную плошку, которую прихватил со стола. Ника оглядела каюту.
