— Как я рад видеть родное лицо! Сразу вспоминаются золотые времена, когда мы еще верили в силу слова, в правдивость информации, в разнообразие публицистических жанров! Как все изменилось с тех пор в худшую сторону. Но зато как похорошела ты…
Михалев загнул такой долгий комплимент, что Аня с некоторой грустью стала вспоминать назывные предложения Кости-второкурсника.
— Кабинет у меня отдельный, — они подошли к двери с важной табличкой «Редакторат», — только секретарша у нас с главным одна на двоих.
Михалев распахнул дверь, и Аня вошла во владения «общей» секретарши. Рыжая девица сидела на распутье между двумя кабинетами, в окружении оргтехники.
— Налево пойдешь — ко мне попадешь, — сказал Михалев. — Познакомься, Аня, с красой и гордостью «Арлекина» Аллочкой Зарубиной.
— Здравствуйте, — улыбнулась Аллочка, на самом деле одним движением выхватывая невидимый посторонним самурайский меч и рассекая соперницу пополам.
— Очень приятно, — ответила Аня, которая к моменту удара Аллочки отбросила невидимые ножны и крепко сжимала двумя руками оплетку рукояти.
Лезвия встретились на полпути, неслышно для мужского уха взвизгнула сталь… Обычная встреча двух красивых женщин, которые навсегда останутся соперницами, даже если увиделись единственный раз в жизни.
— Что это ты говорил насчет трупа? — спросила Аня в кабинете заместителя редактора.
— Так мы ждем одну студенточку из театрального, чтобы проиллюстрировать убийство Елены Горобец. Снимать будем со спины. Темные волосы, фигурка, стройные ножки… Только красной краской нарисовать рану — и вперед на фотосессию. А хочешь, Анечка, мы тебя в виде трупа увековечим? Гонорар получишь…
— Так сейчас работают фоторепортеры? — удивилась Аня.
— Какие фоторепортеры? Я сам сниму на цифровую камеру, и порядок. Но это редко бывает. В основном, мы из Интернета иллюстрации берем. Зачем нам фоторепортер?
— Чудеса! — воскликнула Аня.
— И не говори, — согласился Костя. — А ты помнишь Женю Тишковского? Он после третьего курса, правда, ушел. Но какие он снимки делал! Цветную фотографию принципиально не признавал. Считал, что это совершенно другой жанр. Только черное, белое и полутона. Он, между прочим, сделал твой фотопортрет. Прекрасная работа! Я просил, просил его сделать копию…
— Я помню Женю, — грустно улыбнулась Аня. — Ребята говорили, что он разочаровался во всем, бросил фотографию и стал водителем какого-то старого, раздолбанного грузовика. Кто-то из наших увидел его зимой на морозе, около заглохшей машины… Он хотел запечатлеть весь мир, а потом на весь этот мир обиделся. Я помню Женю… Разве можно играть цветными шахматами, говорил он. Игра света и тени, дня и ночи, добра и зла видна только в черно-белом варианте.
— Женька был философом фотодела. А теперь вот все начинается Интернетом, им же все и заканчивается.
— Не удивлюсь, если в вашей газете и журналистов не окажется, — решила пошутить Аня.
— Так их и нет, Анечка! — вскричал Костя с каким-то странным энтузиазмом. — Хочешь пройтись по кабинетам? Только я один во всей редакции с журналистским образованием. Ни одного репортерчика, никаких обозревателей, фельетонистов, очеркистов. Тишь да гладь. Никаких творческих личностей, неординарных натур, неуспокоенных душ. С «лейкой» и блокнотом… Сидят себе глупенькие смазливенькие девочки, лазают по Интернету. Если надо перевести, есть толмач. Он всегда здесь, под рукой, даже ближе, потому что любит девчонок потискать. С лейкой для поливки комнатных растений и Интернетом мы делаем один из самых читаемых в городе еженедельников… Что-то я расхвастался. Ты-то как? Может, ты по делу какому-нибудь?
— После твоего рассказа даже не знаю, — пожала плечами Аня. — Я вообще-то статью принесла. Думала, тут пишут.
— Святая простота! Все уже написано до нас во множестве вариантов. Зачем обманывать и без того обманываемый народ? Великая русская литература, и то из шинели вылезла. Советская журналистика, наверное, из кепки Владимира Ильича. А мы, грешные, из лифчика Анны Курниковой выползли. Да еще, пожалуй, и не выползли…
Михалев даже не спрашивал, о чем написала Аня. А ей это и самой было не важно. Ане нужна была зацепка, чтобы прийти, поговорить, получить информацию. Зацепка сидела перед ней в галстуке в розовый горошек и активно жестикулировала. Аня достала свои листики, порвала их по одному и бросила в мусорную корзину.
— Про Люду Синявину ты, конечно, в курсе. — Пора было переходить к делу.
— Еще бы, — кивнул головой Костя.
— А ведь это она написала про развод семьи Горобец и про предстоящий раздел имущества.
— Анечка, дорогая моя, я тебя умоляю! Ты намекаешь, что причиной ее убийства могла быть ее публикация в «Арлекине»? Нашла, тоже мне, Холодова или Боровика. Я сам заказал… не Синявину, не смотри ты так проницательно, Анечка!.. Я заказал ей эту статью. Весь Интернет был забит материалами об этом разводе с фотографиями Елены Горобец. Людка только скомпоновала их. Неужели за это убивают? Не смеши. К тому же я заранее позвонил в контору Горобца и предупредил, что готовится материал о его жене. Было достаточно времени решить все тихо, полюбовно…
— Ты ожидал, что он предложит отступного?
— Честно говоря, да. Материал-то только внешне напоминал сенсацию. Думал, удастся подзаработать на дурачка. Не получилось.
— А говорил, что у вас нет журналистов, — грустно проговорила Аня.
— Так нет же. Теперь их нету. Синявина была последней могиканкой. Надо было выйти с заголовком: «Убит последний журналист нашей газеты!»
— Люда была у меня свидетельницей на свадьбе, — проговорила Аня.
— Так это на твоей свадьбе ее убили?! — воскликнул удивленный Михалев.
— В Интернете об этом ничего не было?
— Какой тут Интернет! — возмутился Костя. — Я лично ездил в пресс-центр ГУВД, хотел получить информацию. Дали мне стандартный листик с тремя предложениями: «Убита путем проникновения колюще-режущих в область, несовместимую с жизнедеятельностью…» и так далее. Пришлось самим поработать.
— Провести журналистское расследование?
— Анечка, за кого ты нас принимаешь? Купили выпивки, закуски. К концу рабочего дня состряпали про нахлынувшие из области стаи рыжих псов. Между прочим, моя идея. Дочке читал «Маугли», там как раз рыжие собаки прибежали. «Мы — хозяева джунглей!» У Киплинга я это дело и позаимствовал. Но какой результат! По крайней мере, городские власти взялись за отлов диких животных. Так ты говоришь, убийство произошло на твоей свадьбе? Так это же настоящая, неподдельная сенсация! Анечка, ты должна взять в руки перо. Труба зовет! С «лейкой» и блокнотом, а то и с пулеметом…
— Костя, еще такая информация. У меня муж — следователь. Больше того, он ведет это дело.
— Аня! Вот это да! Вот это да! — Костя вскочил с кресла и забегал вокруг сидящей Ани. — Аня! Мы нужны друг другу! Ты должна стать нашим рупором! Это будут супер-репортажи! У нас есть специальный фонд на такие сенсации. Не все же на девочек тратить! — обратился к кому-то через стенку Костя. — Ты готова к работе по специальности?
— Вообще-то, готова.
— Отлично! — обрадовался Михалев. — Мы нужны друг другу…
В этот момент приоткрылась дверь. Появилось кислое лицо рыжей секретарши. Только потом раздался легкий стук.
— Константин Григорьевич, пришел следователь Корнилов. Главный редактор у нас в местной командировке. Так что придется вам его принимать. Я уж вас отмазывала, отмазывала. Охранник Вова сказал, что у вас девушка по вызову. Но он уже идет сюда. Ничего не поделаешь. Полицейское государство, — усмехнулась она ядовито.
— Какая девушка по вызову? Что за ерунда! — не понял Михалев, но секретарша уже скрылась за дверью.
— Костя! — Аня вскочила на ноги, оглядывая кабинет в поисках укрытия. — Это мой муж! Наше сотрудничество под угрозой! Быстро спрячь меня куда-нибудь! Соображай быстрее…
В принципе, выбора для пряток особого не было: выпрыгнуть из окна со второго этажа, залезть под стол или зайти в шкаф-купе. Аня выбрала последний вариант.
Все время, пока Михаил задавал Косте вопросы по поводу Синявиной, а Костя старательно, слово в слово, повторял следователю рассказанное несколько минут назад Ане, девушка давилась от смеха среди коробок из-под ксерокса и пустых бутылок.
В таком комичном положении она еще никогда не была!
Она слышала, как отворилась дверь и, звеня чашками, в кабинет вошла секретарша Аллочка.
— Вы присоединитесь к нам? — услышала Аня приветливый голос своего супруга. Ее верный рыцарь вел себя несколько странно.
— Как-нибудь в другой раз, — захихикала Аллочка.
— Для кого же предназначена третья чашка? — голос Михаила был такой же приветливый, но с нотками настойчивости.
