Теперь я был готов к тому, чтобы стать бизнес-репортером.
Первое серьезное задание издательства привело меня в шикарные офисы компании «Ренессанс Капитал». Эта компания представляла Американский инвестиционный банк. Я ошибочно предполагал, что он призван делать инвестиции, а не давать ссуды. Первым впечатлением от этой организации было то, что банкиры, несомненно, более прилежные трудяги, чем журналисты. «Ренессанс» занимал несколько шикарных этажей в новой роскошной башне из стекла и гранита, возвышающейся на замерзшем берегу Москва-реки, недалеко от знаменитого Новодевичьего монастыря, куда Петр Великий упек свою сестру Софью, строившую против него козни. Фасадом здание было обращено на городскую ТЭЦ, расположенную на другом берегу реки.
Моим вторым впечатлением было то, что служащие этого инвестиционного банка на самом деле носили те же самые полосатые рубашки и глупого вида подтяжки, что и в кинофильмах. Большинство из них зачесывали волосы назад, как злой Гордон Гекко[4]. Работники «Ренессанса» были очень молоды, самому старшему было не более двадцати пяти, причем все они торопились заработать как можно больше наличных, пока не захлопнется лазейка возможностей. Офисы в то время представляли собой открытые площадки без перегородок и стен, напоминая планировку казино с расставленными повсюду столами для азартных игр: служба безопасности фиксированного дохода – слева, денежные средства – справа, работники, отвечающие за справедливость, – в середине. Крупье, руководившие игорным процессом на терминалах, были русские, умевшие очень быстро двигать руками, а хозяевами были американцы, расхаживавшие по залу, бросая вокруг пронзительные взгляды.
Я пришел в «Ренессанс», чтобы встретиться с основателем этого заведения, внешне смахивающим на мальчишку, а также осмотреться и собрать материал для будущей статьи о финансовых облигациях, точнее, об их связи с конкретной собственностью, о чем я еще не знал. Мне было интересно познакомиться с главой «Ренессанса», вундеркиндом, считавшимся наиболее влиятельным западником, включенным в экономику России, среди более сотни тысяч иностранных старателей, разрабатывающих московскую золотую жилу.
Борис Йордан был одним из интереснейших образчиков подобных людей, своего рода ребенком с рекламного плаката, порождением рыночного бума в России – и символом, и основным продавцом целого состояния всего за одну ночь. Подобный символ вселял надежду в смелых и наделенных даром предвидения людей, готовых всем рискнуть в Москве. Житель Нью-Йорка русского происхождения, Йордан в период развала Советского Союза немного играл на бирже. Тогда ему было около двадцати пяти лет. Несмотря на детскую округлость лица, он был достаточно серьезен. Ему удалось убедить своих работодателей из почтенного «Первого Бостонского кредитного банка Суиссе» в том, чтобы его послали в Москву оседлать приватизационную волну начала девяностых годов. С активной подачи американских советников новое посткоммунистическое правительство России запустило программу «массовой приватизации»: каждый гражданин России получил ваучер, который можно было обменять на акции различных государственных предприятий. Ваучеры имели номинальную стоимость и участвовали на аукционе наравне с деньгами. Из-за того, что в советское время коммунисты контролировали буквально все виды деятельности – от тракторостроительных заводов до парикмахерских и бакалейных магазинов – практически вся экономика России была представлена одним блоком и комплектом ваучеров. Поскольку в стране было достаточно подлецов и прохиндеев, подобный смекалистый обладатель ваучеров мог собрать акции таких драгоценных предприятий, как нефтяные компании, предприятия по выплавке алюминия, авиалинии и так далее, поскольку все они оценивались по смехотворно низким ценам. Для большинства же россиян, особенно для провинциалов, эта временная облигация под названием «ваучер» была малополезной и казалась обычным клочком бумаги. Простые люди были счастливы, когда им удавалось сбыть свои ваучеры за несколько долларов или обменять на бутылку водки.
Предвидя потенциальную ценность ваучеров, Йордан снарядил небольшую армию из своих агентов для скупки ваучеров, которая всюду сопровождалась вооруженной охраной. Эти подразделения разъезжали по всей стране и непосредственно за воротами фабрик и заводов ставили свои ларьки, в которых скупали ваучеры по нескольку рублей за каждый. Затем этот молодой предприниматель использовал скупленные ваучеры для приобретения акций потенциально доходных предприятий, которые быстро расходились на аукционах с молотка. В результате Йордан стал крупнейшим обладателем акций российских предприятий еще до того момента, когда в стране появилась фондовая биржа. После создания биржи в 1994 году Йордан увидел, что его азартная игра позволила ему принести прибыль «Первому Бостонскому банку Суиссе» в сто пятьдесят миллионов долларов и получить для себя лично весьма скромную премию – девять миллионов. Однако Йордан полагал, что заслуживал несколько большего вознаграждения, и, когда его начальство отказалось увеличить ему премию, он в 1995 году уволился из компании и организовал собственную инвестиционную компанию, которую окрестил романтичным именем «Ренессанс».
«Ренессанс» рос по экспоненте. Йордан очаровал финансиста-филантропа Джорджа Сороса (человека, ставшего знаменитым тем, что он сколотил миллиард долларов за один день путем проведения биржевой валютной операции против британского фунта стерлингов), который взял Йордана под свою опеку и уволил многих из его прежних коллег по банку «Суиссе». Менее чем через два года банк Йордана завладел портфелем ценных бумаг по управлению собственностью на сумму в два миллиарда долларов и обзавелся штатом сотрудников свыше двухсот человек. В этот же период Йордан женился на русской красавице, стал партнером Владимира Потанина – могущественного олигарха, возглавлявшего гигантскую финансовую группу «Онексим», и обосновался в роскошных апартаментах дворцового типа, которые ежемесячно очищал от «жучков» руководитель его охраны, бывший полковник КГБ.
Йордан был не слишком поглощен работой, когда меня провели в его элегантный кабинет. Неделей раньше его маленький сын заболел и чуть не умер в той элитной клинике, где президенту Ельцину сделали операцию на открытом сердце. У младенца было столь высокое кровяное давление, что Йордану срочно понадобилось специальное разрешение из Министерства обороны для полета на небольшой высоте санитарного самолета, чтобы доставить ребенка в Германию. Пока он рассказывал историю выздоровления сына, я про себя подумал – а что бы я сделал, если бы на мой банковский счет вдруг свалилось девять миллионов долларов? Остался бы я в Москве, нанял бы телохранителей для защиты от жадных и цепких бандитов и держал бы наготове самолет, чтобы быстро доставить своего ребенка в безопасное медицинское учреждение, или предпочел бы гонять по дорогам на своем «додже» и счастливо жить в Калифорнии?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
