Феномен «Лёгкости»
После перебазирования корабля на Камчатку в состав 114 бк овр КВФ я столкнулся с явлением для меня непонятным. Всё это началось в июле 1977 года. Сущность явления в том, что командование дивизиона, бригады и флотилии отнеслось предвзято и с недоверием к тому уровню подготовки, с которым экипаж прибыл на Камчатку. Сразу после встречи у нас сложилось впечатление, что прибытие нового корабля камчадалам не в радость. Корабль выполнил программу государственных испытаний, отработал и сдал первые три задачи боевой подготовки до уровня К-3, «Применение оружия одиночным кораблём» и был передислоцирован в состав КВФ. Самостоятельно совершил переход к новому месту базирования (обычно это производиться буксировкой корабля). В целях сохранения моторесурса главных бортовых дизелей переход был осуществлён с использованием только газовой турбины. Подвергнуть сомнениям всю предыдущую боевую подготовку корабля — значит одновременно поставить под сомнение квалификацию всех офицеров тех штабов, которые руководили этой подготовкой и корабельных офицеров тоже. То есть поставить себя выше своих коллег и предшественников. Камчатские военморы проделали это без оглядки на последствия. Вполне боеготовый и совершенно исправный корабль, вместо продолжения курса боевой подготовки в составе дивизиона и бригады, командным волюнтаризмом Командующего КВФ был отброшен к началу курса БП — задаче К-1 «Организация надводного корабля». А это не много не мало — четыре месяца жизни и службы экипажа, топлива и моторесурса потраченных неизвестно куда. Незадолго до прибытия МПК-143 к новому месту базирования КВФ сформировала и отправила на корабль-новостройку в Ленинград экипаж сторожевого корабля второго ранга проекта 1135. Качество комплектования было настолько отвратительным, что экипаж пришлось уже по прибытии его в судостроительный завод расформировать и сформировать новый, но от Черноморского флота. По этому факту Главный штаб ВМФ издал разгромную директиву, в которой были значительно ужесточены требования к комплектованию новых экипажей кораблей и наказаны виновники такой комплектации. Вот именно по этой директиве нас и проверяли. Возможно в порядке активной обороны было решено на примере экипажа МПК-143 доказать старшему штабу, что и у него «рыльце в пуху» по части комплектования новых экипажей. Возможно, это была часть сложных взаимоотношений между штабами ТОФ и КВФ, в ходе которых МПК-143 стал разменной монетой. Комплектовали по старой директиве в Приморье, а проверяли по новой директиве на Камчатке. Понятно, что для этих целей годился только корабль, прибывший из другого места базирования. В этот «междусобойчик» и попал совершенно невиновный экипаж. Можно было достичь тех же результатов без шума и многостраничных докладов о якобы не готовом корабле в вышестоящий штаб. И проделать всё необходимое для изменений «по-своему» в ходе очередного года боевой подготовки. Кроме того, объективно, штаб КВФ не успевал завершить курс боевой подготовки прибывшего корабля до конца года. И надо было найти причину, якобы помешавшую командованию КВФ завершить ввод корабля в первую линию в состав кораблей постоянной боевой готовности. Поэтому шум и доклады в Штаб ТОФ были крайне необходимы командованию КВФ. Конечно всё это было обставлено как контрольная проверка задачи К-1, результаты которой уже были определены заранее. Проверяющих штабных офицеров раздражало всё. И новизна техники и непринужденность, с которой экипаж демонстрировал владение этой техникой, быстрота и правильность действий на тренировках и учениях. Появился даже специальный термин с авторством от командира бригады капитана второго ранга Л. И. Головко: «Подозрительная «Лёгкость»». Если всё происходит внешне легко, значит что-то не так! Всё было так, потому что изначально матросы были правильно обучены всему демонстрируемому. Планы учений и тренировок, которые в главной базе считались образцовыми, потребовали переделать по КВФовски, ну и конечно в соответствии с изменёнными планами выработать у личного состава новые служебные навыки (зачастую показушные). Документация переделывалась полностью только из-за несоответствия воинских званий и фамилий в утверждениях и подписях, как будто никаких других формирований военно-морского флота, кроме КВФ на Тихоокеанском флоте не было. Замечания в ходе контрольных проверок иногда носили вымышленный и непонятный характер, вплоть до того, что приходилось вызывать на корабль, через начальника штаба КВФ, офицеров штаба, их сделавших, для дачи разъяснений, что же они имели ввиду? Раздражение проверяющих происходило ещё и оттого, что они и сами понимали, что их используют в великоштабном междусобойчике. Укажешь в замечаниях правду (т.е. что их нет) — неугоден начальству. Надумаешь замечаний — себе противно. Раздражало и то, что, отрывая от текущих дел, их таскали на проверку устранения «замечаний» ещё три раза и длился этот спектакль восемь недель! Большинство проверяющих в разговорах с корабельными офицерами уже соглашались, что лучше не сделает никто, но на подведениях итогов этого не звучало. И самое плохое — на всех совещаниях корабль фигурировал как образец отсутствия организации и запущенной боевой подготовки. Всё это обрастало военно-морскими слухами, вымыслами и просто сплетнями. Как следствие: МПК-143 потенциальный базис для неуставных взаимоотношений и технических неисправностей. Для изображения служебной активности командование дивизиона начало перетасовку матросов и старшин. Подготовленные специалисты с корабля снимались и посылались на старые проекты или на береговую базу, а вместо них присылались матросы и старшины с кораблей 204 проекта. Вот тут уж точно нужен был глаз да глаз для избежания вывода новой техники из строя. Правда, помощника командира то же сменили, но это во благо. Задачу К-1 в конце концов приняли с оценкой «хорошо». Один балл был снят за сдачу задачи не с первого раза. Каких нервов стоило доказательство очевидного (корабль и без ваших проверок подготовлен хорошо) никого не интересовало. Корабельного штурмана, на всякий случай, после приёма задачи К-1 забрали и назначили с повышением — дивизионным штурманом дивизиона тральщиков. Правда, взамен, дали отличного штурмана, но чуть моложе и не противолодочника. Заместителя по политической части то же забрали и назначили с повышением замполитом командира береговой базы (это с отстающего якобы корабля?). Излишне поднятый вокруг корабля ажиотаж начали потихоньку гасить, потому что поняли: перестарались — все комиссии ехали к нам, как на отстающий корабль, но находили организацию службы отличной. После первого года службы на Камчатке с меня поснимали все ранее наложенные взыскания и присвоили, наконец, очередное воинское звание капитан-лейтенант. Таким образом, офицер, которому доверили командовать уже вторым противолодочным кораблём третьего ранга с ракетным оружием на борту, проекта 1124, из них второй корабль принять от промышленности с нуля, по причинам группового начальственного безразличия был в воинском звании старший лейтенант почти семь лет(!).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
