На три секунды сцена опустела, Вольф мигом добрался до места схватки и бросился наземь. Хотя он и оставался лежать на виду, но надеялся, что оставаясь неподвижным не привлечет к себе внимания, тем более что фуджеры были охвачены ужасом, а волкам слепила глаза собственная кровожадность.
Еще один волк вынырнул из временного подпространства. Два волка набросились друг на друга, третий наблюдал за схваткой; фуджеры очумело метались вокруг сцепившихся хищников.
Вскоре третьему волку надоела роль наблюдателя, и он активно включился в игру, схватив за горло фуджера, налетевшего на него в сплошной суматохе.
Уже валялись мертвыми фуджер и волк. Оставшиеся в живых исчезали. Когда животные вновь появились в поле зрения Вольфа, волк схватил ближайшего фуджера за шею и сломал ее.
Вольф медленно поднялся на ноги. В тот самый миг, когда один волк благополучно перегрыз горло другому, Вольф швырнул зажатый в руке камень в победителя. Тот должно быть заметил краем глаза угрозу, так как исчез раньше, чем камень успел коснуться его. Выскочив из туннеля, он припустил со всех ног к выходу из каньона.
— Не обессудь, что лишил тебя законной добычи, — крикнул ему вслед Вольф. — Удачи тебе на следующей охоте!
Он позвал своих спутников и объявил, что удача вернулась к ним. Шестерых животных хватит, чтобы всем набить животы и еще останется на следующий день.
Однако хорошие времена продлились недолго. Три дня спустя голод терзал Властелинов пуще прежнего. Они исхудали, щеки у них ввалились, глаза казались темными и глубокими ямами, желудки прилипли к позвоночникам. В тот день Вольф разбил их на пары и отправил охотиться. Сам он намеревался пойти один, но Вала настояла на том, чтобы он взял с собой Луваха, а охотиться в одиночку вызывалась сама. На недоумевающий вопрос Вольфа ответила, что не хотела бы иметь сопровождающим мужчину, причем в единственном числе.
— Ты нас людоедами считаешь, что ли? — осведомился Вольф.
— Вот именно, — отрезала она сухо. — Как будто ты не знаешь, что стоит нам поголодать немного, и мы наверняка бросимся друг на друга. Очень может быть, что Уризен на это и рассчитывает. Пиршество людоедов! Представляю, какое удовольствие он получит от этого зрелища.
— Ну поступай, как знаешь, — буркнул Вольф.
И они с Лувахом отправились осматривать боковые каньоны. Вскоре они увидели несколько фуджеров, пасшихся в зарослях кустарника, и со всеми предосторожностями принялись подкрадываться к ним. За час они подползли к самым кустам и были близко к успеху. Но Вольф промахнулся и камень пролетел в дюйме от головы намеченной жертвы. После этого все было потеряно. Фуджеры даже не стали уходить во время, они просто ускакали прочь и скрылись в соседнем каньоне.
Властелины поворчали, поругались, но вскоре усталость и сон сморили их.
Вольф тоже уснул, но среди ночи проснулся. Ему почудилось, что вдали кто-то кричит. Он сел и оглядел спящих. Все они были на месте, за исключением Паламброна и Эниона.
Вала тоже проснулась.
— Ты тоже слышал? — спросила она. — Или то было урчание наших желудков?
— Кричали около реки, — сказал Вольф вставая. — Надо пойти посмотреть.
— Я с тобой, — сказала Вала, — все равно мне больше не уснуть. Стоит мне только подумать, что они там, может быть пируют себе, как меня всю трясет.
— Крошкой-прыгуном не попируешь, — пробормотал он.
— Неужели ты думаешь… — ахнула Вала.
— Не знаю. Ты сама указала первой на такую возможность. И она мне кажется все более правдоподобной по мере того, как мы слабеем от голода.
Вольф прихватил дубинку и они отправились вдоль берега реки. Сумрачный свет луны освещал им дорогу и шагать было легко.
Так случилось, что они первыми заметили Паламброна. Его голова мелькнула над стеной каньона и вновь исчезла. На цыпочках они подобрались к скале. Из-за нее доносились звуки, похожие на удары камня о камень.
— Он пытается разжечь огонь, — прошептала Вала.
Вольф ничего не ответил. Ему стало дурно. Так как он мог представить только одну причину, по которой Паламброн разводил костер. Медленно подавляя ужас и отвращение, внушаемое ему картиной, которую он ожидал увидеть, Вольф заставил себя обойти скалу.
Паламброн стоял на коленях спиной к ним перед кучей веток и листьев и ударял два куска кремня.
У Вольфа отлегло от сердца: около Паламброна валялась тушка фуджера.
Но где же Энион.
Вольф бесшумно подошел и стал сзади Паламброна. Вскинув дубинку, он громко сказал:
— Ну, Паламброн?
Тот вскрикнул и бросился на кучку, приготовленную для костра. Затем вскочил и повернулся к ним лицом. В руке он держал грубо сделанный кремневый нож.
— Он мой! — прорычал Паламброн. — Я его убил, и я голоден! Я умру, если не съем его!
— Так же как и все мы, — заметил Вольф. — Где брат?
Паламброн сплюнул.
— Скотина! Он мне не брат. Откуда я знаю, где он? Я ему что, нянька?
— Вы ушли вместе, — возразил Вольф.
— Не знаю я где он. Мы охотились по одиночке.
— Тут кто-то кажется кричал, — сказала Вала.
— А-а, это я кричал, — пробормотал Паламброн. — Наткнулся тут на спящего фуджера и крикнул, когда пристукнул его.
— Может быть, — с сомнением произнес Вольф.
Не спуская глаз с Паламброна он отошел к реке и поднялся метров на сто вверх по течению, когда заметил выглядывающую из под валуна человеческую руку. Он обошел валун и увидел труп Эниона. Затылок был разбит, рядом валялся окровавленный камень.
Вольф вернулся, но Паламброна с тушей фуджера уже не было. Вала ждала его одна.
— Почему ты не остановила его? — спросил Вольф.
Она пожала плечами и улыбнулась.
— Я только женщина, как я могла задержать его?
— Могла бы, если захотела. Небось рассчитывала развлечься погоней? Боюсь, что буду вынужден огорчить: погони не будет. Я и не подумаю тратить силы на этого дурака. А если он еще успеет поесть, то тем более удерет от любого из нас.
— Ну и ладно, — согласилась Вала. — Так что мы теперь будем делать?
— Пойдем завтра дальше и будем надеяться на лучшее.
— И умрем от голода. — Вала указала на валун, скрывающий труп Эниона и тихо сказала:
— Там достаточно пищи для всех.
С минуту Вольф не отвечал. Предложение Валы заставило его внутренне содрогнуться, но обстоятельства складывались так, что не осталось выбора.
Вала была права. Как не претила мысль о такой еде, без нее им не выжить. Так что Паламброн в известной степени оказал им любезность. Убив брата, он принял вину на себя. Теперь они могли есть, не считая себя убийцами. Не то чтобы факт насильственной смерти сильно беспокоил его спутников, но сам бы он неизбежно мучился угрызениями совести, если бы был вынужден лишить другого человека жизни, чтобы не умереть с голоду самому.
Что касается лишь самой еды, то теперь он чувствовал слабое отвращение. Голод притупил естественный ужас перед каннибализмом.
И Вольф отправился будить остальных Властелинов, в то время как Вала подобрала кремни, оброненные Паламброном. Когда они все собрались, она не только развела костер, но и успела разделать труп. На мгновение Вольф отшатнулся. Но затем подумал, что коль скоро он собирается разделить трапезу, ему следует поработать. Он одолжил у Теориона нож и принялся нарезать куски. Остальные предложили свои услуги, но он отогнал их.
Казалось он хотел наказать себя, выполняя самую ужасную работу.
Когда мясо было готово, он взял свою долю и пошел за скалу. Он знал, что не удержится и съест кусок, но знал также и то, что при виде спутников пожирающих человечину, его непременно стошнит. Поэтому он решил есть в одиночестве.
Рассвет застал их все еще за трапезой. Лишь к полудню они снова тронулись в путь. Оставшееся мясо завернули в листья и взяли с собой.
— Если Уризен наблюдал за нами, — заметил Вольф. — Он должно быть неплохо повеселился.
— Пусть веселится, — отозвалась Вала. — Придет и мой черед.
— Твой? Ты наверно имеешь ввиду наш.
— Другие меня не касаются. Меня интересует, что сделаю я.
— Типично по-властелински, — заметил Вольф без уточнения.
Некоторое время после этого он наблюдал за Валой. Ее жизнеспособность поражала. Походка ее была легкой, щеки порозовели, движения казались проворными и изящными. Возможно на нее такое влияние оказала еда. «Но это не так, — думал Вольф. — Даже когда мы голодали, она не страдала от недоедания и не выглядела усталой».
— Если кому-то удастся выжить и схватить отца за горло, — думал он. — Это будет Вала.
— Пусть и у меня хватит сил, — молил он.
Глава 12
Они голодали уже целые сутки, когда ущелье кончилось. Отлогий склон постепенно переходил в равнину, простиравшуюся до самого горизонта. В четверти мили от подножия горы виднелся небольшой холм и на нем — два гигантских гексагона.
