– Как он выглядел? – встревоженно спросила девушка.
– Как сама смерть, – шепотом ответил юноша, странно посмотрев на нее.
От этих слов у всех присутствовавших в комнате побежали мурашки по телу. Арабель испуганно перекрестилась и, сложив руки, зашептала молитву. Буффон и Андре переглянулись. И лишь на Габриэллу слова посланца не произвели никакого впечатления.
– А что произошло потом? – продолжила она свои расспросы.
– Потом я провалился в забытье. Сквозь вой ветра, гул и странные крики, раздававшиеся в моем помутненном сознании, мне слышались также и какие-то голоса, ржание коней. Меня о чем-то спрашивали, но я не в силах был говорить. Потом мне показалось, что ангелы подхватили мое бренное тело, и я стал возноситься к небесам. В эту минуту я пожалел только об одном: я не сумел выполнить приказ моего господина, а значит, нет мне прощения… А потом – мрак. Один только мрак и ледяной холод… Очнулся я уже в этой комнате, госпожа… Простите, но это все, что я помню.
– Благодарю, Готье. Тебе не за что извиняться… Что ж, ты устал и тебе нужен отдых. Я навещу тебя завтра.
Вернувшись в комнату, Габриэлла развернула послание супруга и пробежала его глазами. Улыбнувшись и смахнув набежавшую слезу, девушка поцеловала пергамент. Положив его на кровать, Габриэлла подошла к сундуку и достала оттуда шкатулку. Открыв ее, она вынула другой свиток и внимательно посмотрела на него. Легкая тень легла на лицо девушки. Сомнений не было: два послания были написаны рукой одного и того же человека. Но какая разница была между ними в том, что было написано! Не зная, что и думать, девушка подошла к окну и посмотрела на раскаленный огненный шаг, медленно, но неуклонно исчезавший за кронами деревьев.
– Как все это странно, – вслух произнесла Габриэлла. – Сначала внезапный приезд дяди, потом это загадочное послание, затем поиски посланца, его счастливое спасение…
Рассказ Готье не только не внес ясности в происходившее вокруг, но скорее добавил таинственности. Кто эти странные люди? И почему они хотели убить гонца графа? Откуда у дяди оказалось другое письмо, хотя Готье утверждал, что не стал бы передавать послание никому, кроме Габриэллы, так как ему было велено отдать его ей лично в руки? Да и текст на втором свитке так не похож на первый! Где тут правда, а где ложь?
– Господи, – взмолилась Габриэлла, – прошу тебя, помоги мне сохранить рассудок, награди мудростью, чтобы отличить ложь от правды, дай терпения, помоги сохранить стойкость, силу духа и мужество, чтобы преодолеть все испытания, которые выпали, а может, еще выпадут на мою долю… Дай мне смирения, прошу, чтобы безропотно исполнить волю твою, Господи! Не оставь меня, будь моим защитником и учителем… Аминь!
– Ты слышал новости из замка, Корнуолл? – спросил жестокий спутник колдуна, входя хижину. Это заброшенное жилище они случайно обнаружили в чаще леса недалеко от замка.
– Нет, мессир, – спокойно и с достоинством ответил Корнуолл. – Но если вы окажете мне честь, сообщив их…
– К черту любезности! Проклятый мальчишка очнулся! Дьявол и Преисподняя! Я же говорил, что надо было его прикончить.
«Он сдохнет сам иди его растерзают дикие звери», – передразнил он колдуна.
Тот ничего не ответил на выпад, продолжая спокойно помешивать в котле варево, от которого вкусно пахло мясом.
– И что вас так обеспокоило? – безразличным голосом осведомился Корнуолл. – Он вас не видел…
– Но он видел тебя! – гневно воскликнул его товарищ. – Как можно быть таким мягкотелым? Твои сантименты погубят нас!
– Не думаю, – возразил колдун. – Предоставьте все мне, мессир. Надеюсь, у вас еще не было повода разочароваться во мне? Обещаю: в скором времени вы получите не только земли герцога, его замок и власть, но и заставите его дух вечно скитаться по этой грешной земле! Вы же ведь этого хотите?
– Что ж, колдун, я верю тебе. Но если ошибешься… Берегись! Обещаю, пытки инквизиции покажутся тебе райским блаженством…
Глава 11
Отчаяние и промедление – трусость, влекущая за собой поражение.
Юлий Цезарь
Людовик IX восседая в своем шатре, раскинутом у стен Карфагена, и с хмурым видом слушая посланника эмира. Тот, преисполненный важности, стоял перед королем и зачитывал послание своего господина, а советник Людовика переводил сказанное. Чем дальше читал посланник, тем суровее становилось лицо Его Величества. Высадившись в конце июля на узкую полоску берега, которая тянулась между морем и Тунисским озером, он с христианским войском одержал несколько побед, благодаря чему крестоносцы смогли приблизиться к древнему городу. Добравшись до Карфагена, войско, по приказу короля, осадило город. После нескольких одержанных побед в лагере крестоносцев атмосфера была приподнятой. Удача благоволила им. Казалось, сам Господь направляет их мечи на защиту веры. Многие видели в этом Божье Провидение, а следовательно, и сам поход даже самые закоренелые негодяи стали считать праведным делом. Все верили в победу и всеми силами стремились к ней. Крестоносцев манила слава и привлекали возможные трофеи, так как, что греха таить, большинство крестоносцев решились отправиться в этот рискованный поход только потому, что им грезились неисчерпаемые богатства Востока, в которых нищие рыцари так нуждались.
Будучи не готовым к такому мощному нападению на свои земли, эмир Туниса понимал, что он и его государство находятся в большой опасности. В столице после нескольких дней осады уже ощущался недостаток съестных припасов, да и местные жители изрядно пали духом, видя многочисленные палатки и костры, окружившие стены города. Но, несмотря на явное преимущество франков, эмир постарался как можно скорее собрать все силы для защиты города. Более того, он взял в заложники всех христиан, находившихся в Карфагене, выдвинув при этом ультиматум.
«…Блистательный и всемогущий Эмир и Падишах Туниса, а также завоеванных им земель, победоносный властелин Абу-абд-аллах ал-Мостансер повелевает снять осаду города и покинуть его земли. Если это условие не будет выполнено и франки все-таки пойдут на штурма города, он распорядится казнить каждого неверного, живущего в городе, будь то мужчина, женщина, ребенок или старик, а головы повесить на стены города, дабы доказать своим врагам, что за истинную веру своих отцов Эмир и его народ будут биться до конца. Да проклянет Аллах всех неверных…»
– Довольно! – властным голосом прервал переводчика Людовик. – Мы достаточно наслушались угроз в наш адрес. Хвастливые речи являются признаком слабости, а не силы. Тот, кто воистину способен на великое, держит язык за зубами. Передай своему господину, что единственным верным и правильным для него и его народа решением будет принять наше предложение. Пусть эмир станет защитником Гроба Господня, обратившись из неверного пса в христианского друга. Наш Бог милостив и простит ему старые прегрешения… Переведи! – приказал он советнику.
