— Этого я бы тебе не посоветовал, — сказал Ировар. — Потому что они обитают на западе. Злые. А на юго-западе? Если ты пойдешь через горы, то на другой стороне тебя ждет Воркута. Тебя схватят, прежде чем ты успеешь пересчитать пальцы на одной руке. Они сразу обнаружат, что ты — беглый военнопленный. В Воркуте кишмя кишит охранниками, они вынюхивают, словно охотничьи собаки.
— А не мог бы я плыть на запад под парусом по морю?
— Через паковые льды? Подожди, пока лето почти пройдет. Тогда море бывает свободно ото льда. И все же я не верю, что ты далеко уйдешь на такой маленькой лодке.
— Забудь это, — сказала кратко Тун-ши. — Ты останешься здесь. Потому что ты должен жениться на нашей дочери.
Вендель сделал большие глаза. Но Ировар был, казалось, согласен с женой.
— Наша дочь Синсив — тоже одна из тех несчастных, кто является слишком близкой родственницей всех здешних мужчин, — сказал Ировар.
— Это ничего общего с делом не имеет, — возразила Тун-ши. — Все приметы говорят о том, что Вендель должен жениться на Синсив. Он тот, кого мы ждали.
— Когда моя жена говорит «мы», то она имеет в виду не ненцев, а свое собственное племя.
— Но я не могу жениться, — протестовал Вендель. — Потому что я ношу в себе злое наследие, и я не хочу передать его вашему народу.
Тун-ши села. Ее глаза обжигали, но она ничего не сказала. Вместо этого она снова легла и посмотрела вверх на потолок. На ее лице было выражение… чего? Экстаза? Болезненного, проникновенного экстаза.
Ировар тихо произнес:
— Она из вымирающего народа. Их осталось совсем не много.
— Откуда они родом? — спросил Вендель.
— Я не знаю. Но они пришли этим путем в незапамятные времена. А четверо из них остались и поселились в горах на западе. Сегодня ты видел горы, не так ли? Это горы, которых боится мой народ. Потому что то племя было на протяжении столетий бичом моего народа.
«И все же ты взял одну из них в жены», — подумал Вендель.
Они не успели сказать больше, так как в это время в чум вошли двое — юноша и девушка. У юноши были внешность и глаза матери, а девушка была угрюмой и неприветливой. Она была очень высокого роста и крепкого сложения, с типично монгольскими чертами лица. Ировар поднялся.
— Ну, вот и наши дети. Это Синсив, что означает «птичка», а это Нгут, наш сын. Когда-нибудь он пойдет по стопам своей матери. Нгут означает «охотничья тропа». Дети, это — Вендель.
Тун-ши сказала что-то своей дочери, и девушка состроила гримасу, выражавшую равнодушие, граничившее с неприязнью. Она отошла и села в угол, там она и осталась сидеть. «Явно, не только я против этого брака», — подумал Вендель. Он украдкой посматривал на девушку и все больше убеждался в том, что не хотел ее. Поскольку он предполагал, что дети не знали русского языка, то сказал Ировару:
— А пятеро девушек? Мне кажется, что я несу ответственность и за них.
Ировар улыбнулся:
— Ты имеешь в виду, что тебе следовал бы жениться на всех пятерых?
— Этого было бы, пожалуй, многовато, — ответил Вендель. — Но, по крайней мере, на одной из них…
— И ты думаешь, что это нормально? — ответила Тун-ши вместо своего мужа. — Отлично, что ты во время этой поездки заключил их в объятия, но сейчас забудь их! Потому что если ты продолжишь общаться с одной или некоторыми из них, то другие будут ревновать или сильно обидятся.
— А если я женюсь на вашей дочери? Не будут ли они также обижены?
— Нет, если ты женишься на ком-то совсем другом, а не на одной из них. А впрочем, они не осмелятся противиться моему решению.
Тун-ши сказала это с уверенностью старшего. Венделя очень занимал вопрос, кем же она была, если имела такую власть.
Ировар сказал примирительно:
— Если наша дочь кажется немного сдержанной, то это объясняется тем, что она влюбилась в одного молодого охотника на тюленей из этого племени. Но он приходится ей двоюродным братом, да и к тому же просватан трем другим девушкам. Так что для тебя она свободна, Вендель. Ты должен только доказать, что достоин ее.
— Как это?
— Мужчина не может получить женщину, если не докажет, что он хороший охотник. Или что он является владельцем определенного количества северных оленей. И что может победить в бою по крайней мере пятерых мужчин.
Вендель с облегчением уставился на супругов.
— Тогда я сразу провалюсь. Потому что я никогда не убью зверя. У меня нет оленей, и я так слаб, что едва ли одолею в рукопашном бою и пятилетнего мальчика. Побег отнял у меня все силы.
— Ты их скоро опять восстановишь. А теперь давайте спать. Условия мы можем обсуждать завтра.
Венделю дали несколько шкур. Место для сна было рядом с Ироваром и его сыном. Женщины лежали в другой половине помещения. Но никто не ходил вблизи занавеса в течение всего вечера.
«Завтра я убегу, — думал Вендель. — Или, может быть, сделать это уже ночью? Нет, этого я не смогу. Но завтра ночью, да, я это сделаю. У меня будет время лучше спланировать побег».
Воздух в жилище был тяжелым от дыма и тепла. Вездесущие комары гудели вокруг, но Вендель научился в Тобольске отпугивать их, натирая кожу особыми травами. Это помогло ему во время долгого пути вдоль Иртыша и Оби, где рои мошкары у берегов были такими густыми, что напоминали столбы движущегося тумана. В этом жилище он испытывал и еще кое-что. Это ощущение не имело ничего общего с соседством молодой девушки, которая должна была стать его женой (пусть небеса не допустят этого! ). Нет, это было нечто таинственное. Нечто, что имело отношение к Тун-ши. И к занавешенному углу.
Но это не касалось его. Он должен пробыть здесь еще только сутки. Затем он будет далеко отсюда!
Ему было тяжело спать. Он был охвачен странным чувством. За занавесом было что-то незнакомое, он чувствовал это, словно что-то шевелилось внутри… Он совсем не понимал этого, потому что не хотел здесь оставаться. «Ты — один из нас!». «Это тебя мы ждали». Странные слова, не имевшие никакого смысла.
Возможно, он проспал несколько часов. Но проснулся очень рано, гораздо раньше всех других обитателей стойбища. Он осторожно потянулся и выглянул наружу.
Солнце стояло, как всегда, высоко и грело побережье полярного моря так сильно, как только может раннее утреннее солнце. Ослепительный, холодноватый свет. В стойбище было тихо, одна из собак у его чума слегка приподняла голову и равнодушно следила за ним. Не испытывая интереса к этому чужаку. От него нечего было ждать ни охоты, ни еды.
Вендель прошел мимо многих чумов. У одного из них лежали два длинных костяных обломка. Он раньше видел человека, возившегося с этими костями — он тер их друг о друга, пока не добыл огонь. Мужчина был один из вновь прибывших, собиравшихся провести лето здесь, в этой покрытой льдом стране. Однако, здесь было красиво, это Вендель был вынужден признать. Словно видение вечности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
