Дошли и пришли! И — настал, так сказать, опупей апупеоза! Сперва средь невысоких волн зоркий впередсмотрящий углядел некое оранжевое пятно. Приблизились, осмотрели — сразу видно родной ВПК. Это я с Серегиных слов описываю — я в электронике ни бум-бум… Потом мне пришлось заняться прямыми обязанностями — имеющие отношение к науке участники похода задействовали всё что можно из электропотребляющего оборудования, причем в лучших традициях: всё сразу, немедленно и на полную мощность! Только что артустановки не привлекли, но и этого хватило — искры, щелчки автоматов, гул — а мы с Димой в это время спокойно попивали чай… Вдобавок в разгар авральных работ ворвался некто «наукоемкий» и с порога начал бросать обвинения в саботаже и измене Родине! Ну словил-то леща он сразу и, разбросав нашу чайную икебану, прилег в сторонке, но осадочек нехороший остался. Мы устранили повреждения, я дал павшему «светилу» подышать староземельным ещё нашатырем из аптечки и повел его на свежий воздух. Хотелось, если честно, ещё кому-нибудь уебать. И чая было жалко, и дебилов, на ровном месте учиняющих аварийные ситуации, хотелось поучить уму-разуму. И с подрасстрельными обвинениями разобраться. Во мне гуляло новое для меня чувство классовой ненависти пролетариата к гнилой интеллигенции. Наверняка сюда мы заявились с подачи и при активном участии подобных «яйцеголовых»! Точно совершенно. К бабке не ходи! Наверное, правильно их Ленин «говном нации» величал!
К разбору полетов я опоздал. Там имевшие отношение к флоту и примкнувшие к ним военнослужащие «на пальцах» объяснили негодующим «ученым» их ошибки и в ответ обвиняли их самих в расшатывании устоев, шапкозакидательстве и авантюризме. Подошедший Серега посмотрел на меня с улыбкой.
— Как, норм?
Я отпустил на волю непрочно стоящего на ногах скандалиста. Тот немедленно убрел за угол надстройки, пошатываясь «на неверных ногах после словленной банки» да простит Сукачев мне такую вольность.
— Да там больше эффект неожиданности…
Серега оглянулся и понизил голос:
— Телефон где?
— В каюте.
— Достань, если надо — заряди и держи при себе.
Я в непонятках уставился на него.
— Возможно, будет связь.
Лицо мое, похоже, выразило еще большее изумление и непонимание.
— Эти сколковские выпердыши языками чешут не думая. Они вроде как надеются, что появится окно, и, возможно, надолго. Так что будь готов!
Окно, дверь… Ох, батя, правильно ты про Смоллета говорил!
Владивосток. Чуть позже — Москва на проводе
— Мария Анатольевна, спасибо что зашли. Вдвойне спасибо, что взяли с собой автора этого…
Мужчина с непонятным выражением лица ткнул пальцем в неаккуратную стопку листов А4.
— И особенно вот этого опуса!
Непонятно с чего разъярившийся оратор ударил кулаком по идеальному, чуть ли не в ламинированной обложке красочному буклету.
Двое мужчин средних лет, и так не лучившихся оптимизмом, окончательно увяли.
— Идите к себе. Мария Анатольевна.
— Мне хотелось бы…
— Я постараюсь! Если меня опять не выведут!
Мужчины, встрепенувшись, выразили готовность… Да какую там готовность! «Что угодно сделаем, чтоб не допустить доведения и выведения! Горло зубами! Ногами!!!» Вот с ногами у них было не очень — оба опирались на одинаковые палочки.
Дождавшись, когда за молодой женщиной закрылась, сыто щелкнув запором, дверь, хозяин кабинета, а по-хорошему и всего окружающего «зоопарка» в полтысячи квадратных километров, обратил обманчиво-добрый отеческий взор на оставшихся. Те опять пожухли.
— Я вам что, дорогие мои, поручил, а? Одному — внятный отчет! Ты что сделал? Я со словарем через твой опус продирался! Правда, почти всё понял…
Одному из колченогих слегка похорошело. Он несмело улыбнулся.
— Рано скалишься! Обезболивающее пока не заслужил… Впрочем, ладно. Ступай. А вот с тобой…
Первый вымелся, как не было его. Второй обреченно ссутулился.
— А вот ты-ы-ы… Вредитель, гроза полей и огородов…
Разнос набирал обороты.
— Тебе, блядь, яичко прострелить, сука, чтоб ты понял, что и ты не Сахаров, и на дворе не семидесятые? Пуля в ноге тебя не тормозит, поколение пепси? Тебе разжевывать надо, что даже не думать лучше о гадостях? Тебя, песик, после первого обоссанного пуфика в живых оставили, а ты что? Продолжаешь срать в углах и грызешь тапки? Сейчас ты, гнида, пишешь мне в трех предложениях суть опыта. Я доношу это до…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мужчина ткнул пальцем в потолок.
— А потом… Потом — будет потом.
Зазвонил неприметный телефон на столе. Со словами «Молись, сука» мужчина снял трубку.
— Да, я! Здравствуйте! Успехи следующие: по сигналу из «зеркала» выпускаем туда второй маяк. Далее пытаемся сместить рамку. Остальное — мелочи. Если получится, да. Постараемся обойтись!
В этот момент говоривший посмотрел на хромоногого «диссидента». Что тот увидел нового для себя — неизвестно, но это послужило для него неким сигналом. Он заорал, сразу выйдя на максимальную громкость.
— Помогите! Меня бьют и нарушают мои права! Спасите!
Некоторое непродолжительное время хозяин кабинета, улыбаясь, слушал гневные вопли. Даже трубку телефонную развернул, чтобы собеседнику лучше слышно было. Потом мягко улыбнулся крикуну и вернулся к разговору.
— Так точно, один перековался, второго вы слышали. Никак нет, есть вариант получше. А к тем морячкам отправить, да и за маячком присмотрит заодно! Зачем внутрь? Найдем мы ему и лодку, и весло дадим… Раз приказываете, то и акваланг на всякий случай… Метров сто… Тогда не дадим! Ракетницу и ящик патронов лучше — пусть сигналит. Можем ещё рельсу с молотком дать — пусть звонит! Ха-ха! И вам всего доброго!
Говоривший аккуратно, даже ласково как-то, положил белую угловатую какую-то трубку на подпружиненные язычки такого же угловатого телефонного аппарата. Бело-кремового, точно помнившего если не XX, то XXIII съезд КПСС. «Цвет вроде бы слоновой костью называется» — некстати всплыло в мозгу у «пролётчика».
— Всё понял?
— Нет! Я не хочу! Я…
— А пацаны-гидрозольдаты, думаешь, хотели? Вот и пойдешь тем же маршрутом. Не ссы, там и встретят, не девушки пригожие и не песней, но всё-таки не в неизвестность улетишь, как они. И дальше — сам смотри. Будешь полезен — пригодишься и там, будет и что есть, и на что. Ну а нет — так нет. Иди. Готовься, собирайся, можешь рюмочку пропустить на ход ноги.
Возражать и упрашивать начальство любитель рискованных научных опытов не стал. Даже не попробовал.
Новая Земля. «Глубокое синее море». Условно-приблизительное место появления корабля «Безотказная тревога»
Вторично о возможной связи напомнил Пашка. Так-то он болтался на крыльях мостика, выполняя функции наблюдателя, а тут почтил лично, понимаешь ли, и утащил «подышать свежим воздухом». Я дышал, он курил.
— Серега просил передать, что по планам заказчиков связь возможно будет часа через два. Телефон зарядил?
— Я получше придумал. Набил текстуху про наше житье, местный колорит и приключения вкратце. Как появится сеть, я сперва её отошлю, потом буду пытаться дозвониться…
— Красава! Потом расскажешь…
Ответить я не успел — Пашка, выбросив окурок за борт, унесся куда-то. Я постоял ещё минут пять, а потом двинул к себе. Время тянулось даже не как резиновое, больше подходило определение «гуттаперчивое». Знаю, знаю, что это то же самое! Знаю! Зато оттенок загадочности и неведомости присутствует! И всё равно, как ни ждал, как ни был настороже — всё одно. Телефон взбрыкнул коротенько, привлекая к себе внимание, а потом забился в истерике, когда я гальюн посещал по «многочисленной надобности». Хорошо, все дела уже сделал и даже руки помыл, так бы мог и оскоромиться от неожиданности. И вдвойне хорошо, что звук отключил. Влажными руками я заколотил стилусом по экрану, отправляя набитый текстовый файл на батину почту. Уф-ф-ф. Ушёл! «Дебил, а про Ниро Вульфа не забыл?» — поинтересовалось вечно опаздывающее со своими советами подсознание… По тому же адресу улетело «С хреном и майонезом можно сожрать любую гадость! Пап, забыл в предыдущее вставить!». Уф-ф-ф ещё раз! А вот теперь можно и позвонить попробовать. Гудки, гудки, гудки…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
