— Подождёт.
Назаров отбирает из моих пальцев шариковую ручку, а сам усаживается на край стола, предварительно отодвинув в сторону документы. Не спрашивая разрешения, тянется к моему запястью. Берёт его в свои большие ладони и начинает вырисовывать замысловатые узоры, водя подушкой указательного пальца по коже. Я ошарашенно наблюдаю за действиями взрослого мужчины, теряясь в догадках. Что всё это значит, разве мы не поставили точку в самом начале?
— У тебя такие холодные руки. Замёрзла? — он спрашивает, а я отрицательно киваю головой. — Может, выключить кондиционер? Или дать тебе свой пиджак?
Я снова отрицательно машу головой, не имея, что сказать. Да и что можно говорить, когда тут такая неожиданная опека со стороны руководителя практики?! Видимо, моё молчание принимают за согласие. Ким отпускает руку, чтобы снять со своих широких плеч пиджак и накинуть на меня. Мужские ладони слишком долго задерживаются на моей спине. Я еле дышу, когда Назаров стоит позади моего стула и бережно гладит мои плечи, якобы расплавляя складки ткани на пиджаке. Тяжёлый запах с примесью кожи и табака забирается ко мне в подкорку, когда мужчина опускается до уровня моего лица. Его горячее дыхание опаляет кожу в области шеи. Ким склоняется ещё ниже и теперь едва не касается губами моего уха.
— У тебя температура, — горячая ладонь ложится на мой лоб. — Может, отвезти тебя домой?
— Спасибо, не нужно. Я не заболела, — мой язык наконец-то отлипает от нёба, и я искренне горжусь этим. Ещё бы найти силы, чтобы оттолкнуть от себя властного прокурора и тогда вообще было бы замечательно.
Но сил я так и не нахожу, а Назаров явно не привык тянуть резину. Он просто-напросто разворачивает меня вместе со стулом, а затем опускается на корточки, шокируя ещё больше:
— Что ты с ним забыла, Карина?
Хитрый прищур и мелкие морщинки в уголках глаз пугают меня не на шутку. Так смотрят не спроста, а когда имеют, что сказать или предъявить. Возможно, это профессиональная уловка, давление на обвиняемого. Только я не преступница на лавке подсудимых. Со мной так нельзя. Не стоит.
Я пытаюсь встать со стула, но большие ладони блокируют мои порывы. Мужчина опускает руки на мои колени:
— Ты хотела просто поиграть со мной, малышка? Так давай поиграем. Только по-взрослому. По моим правилам.
— Ким Александрович, вас сейчас заносит на поворотах. Осторожнее.
Мужчина ухмыляется на мою колкую фразу. Молча поднимается. Идёт к входной двери и запирает на замок. Прячет ключ в кармане своих брюк и, не скрывая победной улыбки, шагает обратно, к моему столу. У меня есть несколько секунд, чтобы принять решение, но в голове, как назло, слишком пусто. Мысли, все разом улетучились, как пожелтевшая листва опала с дерева под натиском шквального ветра.
— Я хочу тебе кое-что показать, — Назаров круто разворачивается и уходит в свой кабинет.
Тем временем я бегу к двери, в надежде на какое-то чудо. Чуда не свершается, естественно. Как бы я не дёргала ручку и не стучала по дереву кулаками, дверь не открывается. Видимо, в прокуратуре никому нет дела до постороннего шума. Видимо, никого не интересует, почему кто-то настойчиво хочет выйти из кабинета старшего помощника прокурора.
— Не шуми. Никто и пальцем не пошевелит, лучше иди сюда. Я кое-что тебе покажу, — он призывает подойти к столу, вертя в руках пластиковой папкой черного цвета.
Я несмело ступаю, храбрясь из последних сил. Ну же, Карина, ничего он тебе не сделает. Он же не монстр, не зверь. Просто мужик, у которого дымится в штанах, по всей видимости. Просто скажи ему: "Нет. Не хочу. Не буду".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Открывай, — Ким уступает мне дорогу, позволяя сесть на стул. — Открывай папку, чего ты боишься, малышка?
— Я не уверена, что мне это нужно, — мой голос дрожит, а вместе с ним — всё тело.
Делаю глубокие вдохи, короткие выдохи. Тянусь пальцами к папке. Очень медленно открываю, испытывая терпение Назарова. Я слышу, как он шумно дышит за моей спиной. Чувствую, как в нём кипит градус. Ещё чуть-чуть и он сам откроет эту чёртовую папку.
Первые строчки бегут перед глазами. Буквы сливаются с текстом в одно сплошное пятно. В голове появляется настоящий гул. Я тянусь пальцами к своим вискам и нещадно тру кожу, массируя и сжимая. Начинаю читать заново. Снова и снова поглощаю предложение за предложением, не веря собственным глазам. Сказать, что я прихожу в шок — оговориться. Я в ступоре, теряю грань между реальностью и бредом. Это чья-то дурацкая шутка? Не может быть! Я не верю. Не верю ни единому слову, написанному на этих бумажках.
— Прочитала? — он ухмыляется, наслаждаясь моей красноречивой реакцией. — Ну? Как тебе, не ответишь?
— Что я должна ответить? — я не смотрю на Кима, когда он снова становится напротив меня. Не поднимаю взгляд, не поворачиваю голову.
— Я хочу знать, что ты думаешь сейчас. Хочу услышать каждую твою мысль. Ну же, малышка, смелее. Не бойся…
Глава 29
Максим
— Быстрее, — рявкаю на медлительного поца в мундире, пока он возится с замком на металлической решётке.
Чёрт издевается надо мной. Слишком долго тянется к засову. Не спеша хватает пальцами, на секунду замирает, поднимая свой тупой взгляд на меня.
— Торопитесь жить? — подмигивает, думая, что я сейчас заценю его шутку.
— А ты как думаешь?
Лязгает металл. Ну, наконец-то! Я выхожу из клетки, прихватив с собой пару фраз:
— У вас тут клопами воняет, и кормите дерьмово, европейцы, — мент лыбится, но ничего не говорит в ответ. Видать, такие замечания он привык слушать каждый день. Всё-таки обезьянник, а не центральная прачечная.
На выходе забираю у дежурного свои вещи: портмоне, связку ключей, мобильник и пачку сигарет. Проверяю документы и бабки. Вроде бы порядок, а там, если что, пусть готовят себе костыли. Оказавшись на улице, делаю глубокий вдох. Солнце давно зашло и теперь совсем не жарко. Ещё бы холодный душ принять и тогда вообще порядок. Немного задумавшись, я упускаю из виду две чёрных иномарки. Лишь когда хлопают дверями тачки, я обращаю взгляд на знакомый мужской силуэт. Криво ухмыляюсь, следя за вальяжной походкой.
— Привет, как ты? — Олег проницательно смотрит, не решаясь вытащить из кармана джинсов руку, чтобы поздороваться. Правильно делает, её-то я, один хрен, не пожму.
— Нормально. Ты добазарился?
— Я. Садись в машину, — Олег кивает в сторону своей тачки, но я не соглашаюсь до последнего.
— Зачем?
— Макс, не выпендривайся. Сказал, значит, давай, залезай.
Соглашаюсь. Сажусь на заднее сиденье и поворачиваюсь к окну, пока мы едем по оживлённым улицам вечернего города. Всю дорогу мы молчим. Водила сосредоточенно крутит руль, Олег утыкается в свой мобильник, а я бездумно разглядываю светофоры, случайных прохожих, витрины магазинов. Мы подъезжаем к коттеджу, что на Таирово. Металлические роллеты с шумом поднимаются вверх, пропуская автомобили. Заезжаем во двор. Я первым выхожу из тачки, на ходу стягивая футболку, пропитанную собственным потом и вонью обезьянника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
