О, Боже! Ее обнаружили!
Загнанная в угол, бедняжка начала медленно пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену. Тем временем мужчина, быстро преодолевая разделявшее их расстояние, неотвратимо приближался к ней.
Но где же остальные? Неужели только он видел, что она свернула в этот проулок? Может, ей удастся договориться с ним и избежать встречи с остальными? Вперив в него взгляд, Джос-лин пыталась рассмотреть его лицо, скрытое под покровом темноты, однако так и не смогла ничего увидеть.
«Нет, я не стану кричать», — поклялась женщина. Чтобы не случилось, она будет молчать, чтобы не привлечь внимание остальных. Зажмурившись, Джослин начала молить Провидение о чуде. Но в тот момент, когда сильные мужские пальцы обхватили ее руку, у нее невольно вырвался невнятный звук, больше похожий на стон, чем на крик.
В следующее мгновение большая жесткая ладонь зажала ей рот, заглушив ее крик.
«О, всемогущий Господь, защити меня, если можешь! — в отчаянии повторяла Джослин про себя. — Если сегодня мне суждено встретить смерть, защити Оливера. Защити…»
— Глупая женщина! О чем вы только думаете? — возмущенно прошептал неизвестный.
Но она узнает его голос!
Открыв глаза, молодая вдова посмотрела на человека, чье лицо еле различала в темноте. Возможно ли это?
— Мне следовало бы оставить вас на растерзание этим мерзавцам, — раздраженно добавил мужчина.
Она встретилась, несомненно, с ним! С Лаймом Фоком! Но радость длилась недолго. Чувство облегчения сменилось страхом. Как же Джослин могла забыть, что Лайм Фок представляет для нее такую же опасность, как и незнакомцы, преследовавшие ее, и что он так же, как и они, может причинить ей зло. Ее сердце лихорадочно забилось. Собравшись с силами, женщина предприняла отчаянную попытку вырваться из рук рыцаря.
— О, Боже, леди Джослин, успокойтесь. Это я, Лайм Фок, — прошептал он.
Однако она продолжала сопротивляться.
Вполголоса выругавшись, Лайм прижал ее к стене и навалился на нее всей тяжестью своего тела, лишив ее таким образом возможности двигаться.
— Все, хватит, — потеряв терпение, заявил он.
Повернув голову в сторону, Джослин попыталась сбросить его руку, зажимающую ей рот.
— Послушайте, леди Джослин, — торопливо заговорил Лайм, — вы в полной безопасности.
В конце концов осознав бесполезность своих усилий, женщина затихла, лихорадочно пытаясь найти выход из положения. Может, ей удастся усыпить бдительность Лайма, а когда он отпустит ее, застать его врасплох и вырваться на свободу?
— Сейчас я уберу руку, — сказал мужчина. — Но вы не должны кричать. Понятно?
Она кивнула головой.
Медленно, словно с неохотой, он отстранил руку от ее лица и на полшага отступил назад.
— Вот так лучше.
Джослин, правда, рассчитывала на большее, но решила, не теряя времени, воспользоваться случаем и, приподняв ногу, приготовилась к атаке. Раньше ей не доводилось делать ничего подобного, но однажды она видела, как применяли этот прием, и знала, что он достаточно эффективен. В следующее мгновение, собравшись с силами, женщина коленом нанесла Лайму удар в пах.
С его губ невольно сорвался крик боли. Однако вместо того, чтобы отпустить Джослин, он, к ее великому разочарованию, сделал прямо противоположное: всем телом снова прижал ее к стене.
Боже, не получилось! Если Лайм Фок и не собирался убивать ее раньше, то теперь непременно убьет. Джослин затрепетала от ужаса, но страх только придал ей сил. Она начала сопротивляться с еще большей энергией. Но как бедняжка не царапалась и не пыталась отпихнуть рыцаря локтями, ее усилия так и не увенчались успехом. Лайм был слишком ловким и сильным мужчиной и, кроме того, намеревался во что бы то ни стало удержать ее. Выбившись из сил, Джослин сдалась на милость победителя.
Некоторое время Лайм продолжал стоять неподвижно, прижавшись лбом к холодной стене. Затем, тяжело дыша, поднял голову и сердито проворчал:
— Проклятье! Неужели вы действительно думаете, что я намерен причинить вам зло?
— Я готова принять смерть, Лайм Фок, но буду сопротивляться до последнего вздоха, — вскинув голову, бросила ему в лицо Джослин.
Все еще не придя в себя от удара, Лайм ответил не сразу.
— Нет, вам не придется этого делать, — с трудом выговорил он. — Готов поклясться своей удачей, что не желаю вам смерти.
— Вы говорите правду?
— Если бы я хотел убить вас, леди Джослин, я уже давно перерезал бы вам горло, вместо того, чтобы вести сейчас с вами беседу. Могу представить, что вы думаете обо мне. Но, поверьте, я не убийца. И, кстати, не отношусь к людям, которые забирают то, что принадлежит другому.
Женщина помрачнела. Она не могла не осознать, что они с Оливером помимо воли взяли то, что должно было достаться Лайму.
— Так каковы же ваши намерения?
— По неудачному стечению обстоятельств подозрения в любой неприятности, которая могла бы произойти с вами сегодня или произойдет в будущем, падут на меня, — признался рыцарь. — Поэтому я снова вынужден убеждать вас в том, что не держу на вас зла. Даю слово.
Говорил ли он искренне? Впрочем, если Лайм лжет, то почему до сих пор не бросил ее здесь, в темном проулке, на произвол судьбы, как поступил с Мейнардом, которого пьяным отпустил из замка?
Не выпуская ее из рук, мужчина сделал шаг назад.
— Нам нужно немедленно выбираться отсюда, пока эти люди не вернулись, — сказал он и потянул Джослин за собой.
Неужели она заблуждалась? Неужели все рассказы Мейнарда, так же как и его опасения за жизнь сына — сплошная ложь?
Но не успела Джослин сделать вслед за Лаймом и пары шагов, как он неожиданно резко повернулся назад, снова увлекая ее в темный проулок.
— Черт возьми! — вполголоса выругался мужчина, опуская руку на рукоятку меча.
Громкие голоса говорили о том, что преследователи возвращаются.
— Она прячется где-то здесь, — крикнул один из них. — Ищите везде.
Джослин похолодела от ужаса. Неужели их скоро обнаружат? Однако Лайм не дал ей времени на дальнейшие раздумья. Бесцеремонно прижав ее к стене, он быстрым движением снял с ее головы стальной обруч с прикрепленными к нему цилиндрами.
— Что вы делаете? — чуть не задохнувшись от возмущения, спросила женщина.
— Разыгрываю спектакль, — пробормотал Лайм. — И вам придется помочь мне.
Пробежав пальцами по ее волосам, он вынул заколки, освободил косы, и они плавно упали на плечи. Затем, прильнув к ней всем телом, мужчина приподнял ее голову и склонился над ней.
— Притворитесь, что вам это нравится, — прошептал он.
В следующее мгновение его губы коснулись ее губ.
Джослин застыла от изумления. За двадцать один год своей жизни она не испытывала ничего подобного. Ни невинные поцелуи юности, ни тем более бесстрастные поцелуи человека, помимо ее воли ставшего мужем, не вызывали таких чувств.
