Ну, Толик, если узнаю, что это одна из твоих шуток была, тебе точно не жить! На куски порву, не посмотрю, что бестелесный!
Ночь выдалась долгой. Я бесцельно бродил по комнате, терзаясь сомнениями и не находя выхода из сложившейся ситуации. Довериться, айхи, что может быть хуже? Это всё равно что к оголодавшему волколаку с дерева спуститься, поверив обещанию, что он тебя не тронет! Но и бездействовать я теперь тоже не могу! Заронила подлая тварь в душу зерно сомнения, заронила! Очень уж сговор кастеляна со жрецом на правду похож!
И что теперь делать? Как не боязно с Толиком связываться, без него у меня тоже шансов никаких! Я даже плана крепости не знаю, не говоря обо всём остальном.
— У меня к тебе несколько вопросов, — сурово уставился я на появившегося духа.
— Излагай, — барственно махнул тот лапой, развалившись на лавочке.
— Заклинание наверняка сложное. С чего ты решил, что оно мне по силам? Ведь я всего лишь пустышка-воздушник.
— Сам-то в это веришь? — иронически хмыкнул коротышка. — Перевёртыш не может быть пустышкой! — жёстко изрёк он. — Особенно после стольких преобразований кристалла в груди. Да и как перенаправить потоки магической энергии, ты у асура подсмотрел. — блеснул зубами айхи. — В любом случае, выбора у тебя нет. — резюмировал он. — Либо ты сотворишь это заклинание, либо нет.
— И что дальше?
— А дальше просто, — оживился коротышка. — Я проведу тебя к Тимохе, ты его убиваешь, забираешь кольцо, ломаешь механизм, выходишь из крепости и….
— И топлюсь в реке, — с энтузиазмом закончил я за Толика его монолог.
— И заставляешь реку расступится! — не поддался на провокацию айхи. — Этому заклинанию уже я тебя научу.
— Ну, прям как Моисей! — оскалился я и замер, осознав, что почти вспомнил, кто это такой. Я попытался мысленно ухватиться за ускользающее воспоминание, но так и не сумев зацепиться, отступился. Ладно, может позже вспомню. — Вот только вот в чём беда, Толик. Зарёкся я твоими заклинаниями пользоваться!
— Вот и зря! — не согласился со мной коротышка. — Многому бы научится мог! Но ведь ты помнишь те руны, что меня освободить должны были? — спросил он, поняв, что я не собираюсь уступать. — Так вот, тут другие будут.
— Ладно, — тяжело вздохнул я, понимая, что иного выхода просто нет. — Попробуем.
До комнаты жреца мы добрались без проблем. Толик уверенно петлял по каменным переходам, умудряясь так выбирать дорогу, что на нашем пути так никто и не встретился. Уткнулись в массивную дверь, я подёргал за ручку, заранее не сомневаясь в результате.
— Вон тот камушек, что из стены выступает, на себя потяни, — посоветовал коротышка, заметив мой вопросительный взгляд и с сарказмом пояснил: — Яр Бертов не любит, когда в гостевые комнаты зайти нельзя.
Покои отца-радетеля и впрямь довольно разительно отличались от моих. В них даже окно с видом на реку имелось! Вот только некогда мне было по сторонам глазеть. В любой момент яр Бертов с отцом Рупертом могли ко мне на огонёк заглянуть и, не застав там свою добычу, соответствующие выводы сделать! Я быстро бросился к лежащему возле кровати мешку и, перевернув, высыпал содержимое на пол. Вот она! Сгребаю в сторону россыпь золотых монет с рассыпанных вперемежку с кольцами и браслетами и тяну на себя тонюсенькую, как школьная тетрадка книжечку в сером кожаном переплёте.
— Давай, в самый конец листай! — навис надо мной айхи, тыча в книгу лапой.
Раскрываю книгу в нужном месте и замираю, поражённый сложным узором, сотканным из рун. Похоже коротышка с ума сошёл! Мне такое просто не под силу!
— Иного пути нет, — веско заявил айхи, уловив мои колебания.
Выругавшись, вчитываюсь в текст, концентрируюсь на рунах, стараясь запомнить их форму и последовательность сочетания.
— Уверен, что таким заклинаниям люди годами учатся. — всё же пожаловался я в пустоту.
— У тебя года нет, — подтвердил мою догадку коротышка и доброжелательно напомнил: — Старательней запоминай. Хоть на чуть ошибёшься и всё….
Что всё, зловредный дух уточнять не стал. Хотя зачем? Оно и так всё понятно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ещё раз пробегаюсь глазами по символам и обречённо вздыхаю. Нужно решаться. Время как вода сквозь пальцы утекает. Ладно. Если почувствую, что не тяну, асура на помощь позову. Тот должен справится.
Аккуратно, не спеша, начинаю выводить первые руны, стараясь не упустить ни одной мельчайшей детали. Символы ложились ровно, постепенно сплетаясь между собой в затейливые узоры. Забурлила в жилах кровь, начав пропускать через себя первые, ещё слабые потоки энергии. И вдруг руны запылали, стремительно наливаясь красками. Поперхнувшись от навалившейся боли, я инстинктивно вычерчиваю в воздухе подсмотренные у Великого знаки, отводя основной поток энергии в сторону. Боль не перестала быть невыносимой, но по крайней мере не лишала рассудка. Уже не сдерживая крика, торопливо дорисовываю последние символы, уже не думая о возможных ошибках и активировав заклинание проваливаюсь в спасительную черноту.
— Очнись! Очнись! Очнись!
Занудливое подвывание айхи было первым, что я услышал, придя в себя.
— Наконец-то! — взревел раненым медведем лесной дух, заметив, что я открыл глаза. — Вставай давай, — коротышка попробовал было ухватить меня за грудки и ожидаемо не достигнув в этом успеха, начал исполнять вокруг моей тушки танец горцев. — Времени нет совсем!
— Долго я так лежал? — я с трудом приподнялся, обхватив руками раскалывающуюся от боли голову.
— Да не то слово! — проревели мне прямо в ухо. — Действие заклинания вот-вот закончится!
Похолодев от ужаса, вскакиваю на ноги, лихорадочно оглядываюсь по сторонам.
— Бежим! — айхи уже занял позицию у двери, отчаянно размахивая лапами. — Может успеем ещё!
— Сейчас! — пихаю книгу в заплечный мешок, бросаюсь к вываленной у кровати куче, сгребаю, не глядя, все амулеты.
— С ума сошёл?! — ещё громче завопил коротышка. — Оба пропадём из-за твоей жадности!
— Ну, тебя-то не жалко. — бормочу я себе под нос и, сгребя из кучи часть монет в свой мешок, несусь к выходу, зацепив по ходу стоящий у двери меч.
Мда. Давно я так не бегал. Пожалуй, в последний раз с такой скоростью я от зайцев, то бишь от волохов, удирал. Стремительно мелькали под ногами потрескавшиеся от времени ступеньки, проносились, сменяя друг друга залы и галереи. Уже в подземелье навстречу попался какой-то вой, оцепеневший от вида куда-то несущегося, сломя голову, начальства.
— Здесь, — притормозил айхи перед покрытой железными полосами дверью. — Как зайдёшь, сразу Тимоху и руби, — начал инструктировать меня он. — Надсмотрщик и пикнуть не посмеет. Их яр Бертов тут всех в железном кулаке держит!
— Понял, — выдавил я, безуспешно пытаясь отдышаться. — Так и сделаю.
В цепную комнату я ввалился, всё ещё тяжело отдуваясь. Взгляд сразу зацепился за огромное уродливое колесо в форме шестерёнки, надетое на железный барабан параллельно земле. На зубьях шестерёнки была натянута массивная, сплошь покрытая тёмно-зелёным налётом цепь, уходящая обоими концами в широкий проём, вырубленный в стене. К барабану по всему периметру были приделаны железные стержни-ручки с прикованными рядом невольниками.
Ну, что сказать? Дёшево и сердито. Такую же шестерёнку только поменьше я на пристани видел. Барабан в одну сторону закрутился, паром к берегу поплыл, в другую, обратно к крепости тянется.
Ладно, Лишний с ним, с колесом. Нет у меня времени техническим совершенством паромной переправы восхищаться! Рассматриваю невольников, нахожу взглядом Тимоху.
Мда. Избитый, раздетый, запуганный. День, судя по всему, у воя не задался!
Разворачиваюсь к вскочившему с лавки надсмотрщику.
— Господине, яр, — склонился в поклоне тот, прижав плеть к груди.
— Этого расковать, — властно бросаю я ему и сурово интересуюсь у бросившегося к Тимохе тюремщика. — Кто с него одежду снял? Ты?
— Что ты, господине яр, — замотал головой тот, перебирая связку ключей на поясе. — То другие сидельцы с него одёжу сняли. Ну, и побили заодно, как водится. Ночью вишь с реки холодом тянет, — кивнул он на проём в стене.
