Мне, безусловно, хотелось бы, чтобы разговор носил доброжелательный характер, однако еще больше мне хотелось убраться из замка и попасть туда, где на холме стояли вкруг каменные столбы. Что бы со мной ни произошло, ответ на загадку находился там – если он вообще существовал.
Брови лэрда слегка приподнялись, и улыбка тронула его красиво очерченные губы.
– Возможно, – согласился он. – Дугал порой бывает немного… порывист.
– Хорошо. – Я снисходительно махнула рукой, снимая проблему с повестки дня. – Я готова признать, что имело место недоразумение. Но я настаивала бы на том, чтобы меня возвратили… на то место, откуда увезли.
– Мм…
Все еще не опуская брови, Колум жестом предложил мне сесть.
Я неохотно подчинилась, и он кивнул одному из слуг, который тотчас исчез за дверью.
– Я послал за чем-нибудь освежающим, миссис… Бошан, если не ошибаюсь? Как я понял, мой брат и его люди нашли вас в явно затруднительном положении.
Мне почудилось, что он прячет усмешку, и я представила себе, как ему рассказывали о моем неподобающем одеянии.
Я глубоко вздохнула. Пора было приступать к объяснениям. Обдумывая свой рассказ, я припомнила, что говорил мне Фрэнк о подготовке офицеров к допросу в руках противника – их обучали этому на специальных курсах. Самое главное заключалось в том, чтобы держаться по возможности ближе к правде, изменяя лишь те детали, которые нужно было держать в секрете. Это уменьшает шанс попасться на какой-нибудь незначительной подробности легенды. Ну что ж, посмотрим, насколько это эффективно.
– Да, вы правы. На меня напали.
Он кивнул, лицо оживилось.
– Вот как? Кто же на вас напал? Скажи правду.
– Английские солдаты. В частности, человек по имени Рэндолл.
При звуке этого имени аристократическое лицо мгновенно изменилось – на нем по-прежнему была заинтересованность, однако линия рта сделалась жестче, а морщины по краям его – резче. Имя ему явно было знакомо. Глава клана Маккензи слегка откинулся назад, составил пальцы обеих рук «домиком» и посмотрел на меня поверх них.
– Вот как, – произнес он. – Расскажите об этом поподробнее.
Ну что ж, с божьей помощью я могла ему кое-что рассказать. Изложила основные подробности стычки между шотландцами и людьми Рэндолла – он легко мог справиться об этом у Дугала. Поведала и содержание моего разговора с капитаном Рэндоллом – мне ведь было неизвестно, сколько успел услышать Мурта.
Колум кивнул, полный жадного внимания.
– Так, – сказал он. – Но каким образом вы-то оказались в том месте? Это далеко в сторону от дороги на Инвернесс, где вы, как я полагаю, собирались сесть на корабль.
Я кивнула и набрала в грудь побольше воздуха. Мы теперь волей-неволей вступали в область чистого вымысла. Хотелось бы мне, чтобы я в свое время более внимательно прислушивалась к рассказам Фрэнка о разбойниках с большой дороги, но теперь уж ничего не попишешь, постараюсь как смогу. Я назвала себя вдовствующей леди из Оксфордшира (что, в связи со сложившимися обстоятельствами, было не столь уж далеко от истины). Я путешествовала со своим слугой и направлялась к дальним родственникам во Францию (что, понятно, от истины было весьма далеко). На нас напали грабители, и мой слуга то ли был убит, то ли попросту сбежал. Верхом на своей лошади я ускакала в лес, но была схвачена на некотором расстоянии от дороги. Пытаясь убежать от бандитов, я вынуждена была оставить и лошадь, и все имущество, которое она везла. Мне удалось скрыться, но, блуждая по лесу, я подверглась нападению капитана Рэндолла и его людей.
Я откинулась к спинке кресла, довольная собственным рассказом: все просто, ясно и правдиво и в тех деталях, которые можно проверить. Лицо Колума не выражало теперь ничего, кроме вежливого внимания. Он открыл было рот, чтобы задать мне какой-то вопрос, но в это время у двери раздался слабый шорох. Там появился мужчина, один из тех, кого я видела во дворе, когда мы только приехали в замок; он держал в руках небольшую кожаную шкатулку.
Вождь клана Маккензи извинился с изысканной любезностью и оставил меня созерцать птичек, заверив, что очень скоро вернется, чтобы продолжить наш в высшей степени интересный разговор.
Едва дверь за ним затворилась, как я бросилась к книжной полке и начала быстро перебирать рукой кожаные переплеты. На полке находилось более двадцати книг. Я поспешно просматривала титульные листы. На некоторых не были обозначены годы издания, на остальных же стояли даты от 1720 до 1742. Колум Маккензи, безусловно, любил роскошь, но никакие другие вещи в комнате не свидетельствовали о том, что он вообще любитель антиквариата. Да и переплеты книг были совершенно новые, без трещин, а бумага без пятен.
Не испытывая никаких угрызений совести, я обшарила письменный стол оливкового дерева, прислушиваясь, не раздаются ли за дверью шаги.
В среднем ящике я нашла то, что искала: неоконченное письмо, написанное беглым почерком и для меня нечитаемое из-за необычной орфографии и полного отсутствия знаков препинания. Бумага была новая и чистая, чернила четкие и яркие. И хоть само письмо разобрать я не могла, дата его, обозначенная наверху страницы, словно огнем вспыхнула у меня перед глазами: 20 апреля 1743.
Колум вернулся через несколько минут и застал свою гостью сидящей возле окна с благопристойно сложенными на коленях руками. Сидящей – потому что ноги меня не держали. Со сложенными руками – чтобы скрыть дрожь, из-за которой я еле успела вовремя сунуть письмо на место.
Он принес с собой поднос с угощением – кружку эля и овсяные лепешки с медом. Я угощалась лишь для виду, желудок был стиснут спазмом и ничего не хотел принимать.
Еще раз извинившись за свое отсутствие, Колум выразил сочувствие по поводу постигшей меня беды. Затем выпрямился и, глянув на меня испытующим оком, спросил:
– Как это случилось, миссис Бошан, что люди моего брата обнаружили вас блуждающей по лесу в нижнем белье? Разбойники, если они рассчитывали на выкуп, не стали бы досаждать вам дурным обращением. Что касается капитана Рэндолла, то хотя я слышал о нем разное, но все же не думаю, чтобы офицер английской армии оказался способен на насилие по отношению к заблудившейся путешественнице.
– Неужели? – откровенно огрызнулась я. – Не знаю, что вы о нем слышали, но как раз на подобный поступок он способен.
Планируя свою историю, я как-то упустила из виду такую деталь, как моя одежда; кроме того, я не имела представления, с какого момента Мурта начал следить за мной и капитаном Рэндоллом.
– Понятно, – сказал Колум. – Полагаю это возможным. По правде говоря, репутация у него дурная.
– Полагаете возможным? – переспросила я, потому что на лице у вождя клана Маккензи было написано пусть и слабое, но вполне определенное недоверие. – Как? Вы не верите тому, что я вам рассказала?
– Я не говорил, что не верю вам, миссис, – ответил он спокойно. – Но я не мог бы возглавлять большой клан свыше двадцати лет, если бы не приучил себя не принимать сразу на веру все, что мне рассказывают.
– Хорошо, но если вы не верите, что я та, за кого себя выдаю, то кто же я, по-вашему, черт меня побери? – выпалила я.
Он заморгал, явно потрясенный моим лексиконом, но тотчас же черты его лица обрели обычную твердость.
– А вот об этом, – сказал он, – и следует подумать. Пока же, миссис, вы желанная гостья в Леохе.
Он поднял руку, изящным жестом давая понять, что аудиенция окончена, и застывший в дверях слуга сделал шаг вперед, собираясь проводить меня в мою комнату.
Колум не произнес слов, которые тем не менее напрашивались сами. Когда я уходила, они висели в воздухе надо мной, как если бы их высказали: «До тех пор, пока я не узнаю, кто вы есть на самом деле».
Часть вторая. Замок Леох
Глава 6. Приемная колума
Маленький мальчик, к которому миссис Фицгиббонс обращалась как к «юному Алеку», пришел, чтобы передать мне приглашение на обед. Трапеза проходила в длинной, узкой комнате, вдоль всех стен уставленной столами, около которых непрерывно сновали слуги, появляясь из двух сводчатых проходов по обоим концам комнаты с подносами, досками для хлеба и кувшинами в руках. Лучи заходящего солнца проникали в помещение сквозь высокие узкие окна; в канделябры по стенам были вставлены факелы – их, очевидно, зажгут с уходом дневного света.
Знамена и тартаны[10] висели по стенам между окон, красочными пятнами выделяясь на фоне серого камня. Словно по контрасту, люди, собравшиеся на обед, были в одежде практичных оттенков серого и коричневого цвета либо в охотничьих килтах светло-коричневых и зеленых тонов, незаметных среди зарослей вереска.
Я чувствовала взгляды, сверлящие мою спину, пока юный Алек вел меня к «верхнему» концу покоя, но большинство обедающих вежливо опустили глаза в тарелки. Здесь, как видно, особых церемоний не полагалось, ели кто как хотел, сами накладывая себе яства с деревянных блюд или переправляя собственные деревянные же тарелки по столу в дальний конец комнаты, где два подростка поворачивали вертел с целой бараньей тушей над огнем великанского очага. Обедающих было человек сорок да еще человек десять слуг. Гул громких разговоров заполнял помещение, говорили в основном по-гэльски.
