свои домыслы. И, наконец, третий вопрос – о том, чтобы переместить операцию из Храма Золота в Далёкие Стужи.
Негромкий ропот. В этот момент я поняла, что нужно как можно быстрее поставить точку в первом вопросе и собаралась было выступить, но сердце бешено загрохотало, кровь прилила к щекам, а дыхание спёрло от волнения. Если бы не Лукас, я бы, наверное, так и не решилась поднять голос перед сильнейшими мира сего, но он обернулся ко мне и произнёс:
– Для начала я хотел бы уточнить у самой мисс Избранной, всё ли ей понятно о том, какая угроза нависла над её здоровьем и о том, почему необходимы дополнительные мероприятия для вычисления её истинной пары.
– Мне всё… – я прокашлялась, отчего стало ещё более неловко, но потом решительно встала со своего стула, опершись руками о столешницу. – Мне всё ясно, и более того: я готова поделиться с присутствующими новой информацией.
Я сделала паузу, чтобы вспомнить речь, которую мысленно готовила последние полчаса, и заодно оценила количество присутствующих драконов. Старейшины обещали собрать только специалистов, но их оказалось куда больше, чем я могла себе представить.
– Что же это за… новая информация? – проникновенно поинтересовался Лукас.
Я неторопливо сняла рубашку, накинутую поверх блузы с коротким рукавом и продемонстрировала свежую, ещё красноватую и припухшую метку. Раздался дружный выдох, и зал тут же взорвался разговорами. Старейшины, которые сидели со мной в один ряд и не могли увидеть метку, повставали со своих мест, но были одёрнуты присутствующими драконицами, когда голос Лукаса пророкотал над залом:
– Тишина!
– Имя истинного уже известно, – продолжала я, накидывая рубашку обратно. – Соответственно, моему здоровью уже ничто не угрожает.
– Кто?! – рявкнул рассвирепевший Саргон. Он сидел близко и даже схватил меня за предплечье. Сумрак тут же появился между нами, глядя на Саргона сверху вниз, и тот неохотно выпустил мою руку. Я чуть отодвинула свой стул от него, опасливо глядя на Саргона.
– Правильно ли я понимаю, мисс Избранная, – от холодного голоса Себастьяна Варгаса кровь стыла в жилах, – что вы нарушили данное нам обещание и позволили себе половую связь с кем-то из драконов?
– Не с кем-то, а со своей истинной парой, – заметила я.
– А если бы вы ошиблись? – он пронзил меня взглядом.
– И это приводит нас к следующему пункту того, чем я хотела бы поделиться с Советом, – ответила я, стараясь говорить твёрдо, хотя голос всё равно предательски дрожал. – Прошедшей ночью мне удалось установить связь с Великой Золотой Драконицей, которую вы почитаете своей богиней. Вопреки всеобщему мнению, она не погибла, как минимум её сознание всё ещё существует в этом мире, хотя связь с ней слабеет с каждым годом.
– Прошу прощения, – доктор Эшли поднял указательный палец. – Позвольте поинтересоваться, как это вам удалось с ней связаться и почему мы должны в это верить?
– Можете не верить, если не хотите, – ответила я и, подумав, рассказала в подробностях о том, что произошло во сне.
Драконы оказались благодарными слушателями. Они были внимательны, лишь изредка выражая свои эмоции по поводу того или другого замечания, а когда я закончила, в зале воцарилась задумчивая тишина.
– Правильно ли я понимаю ваше послание, – медленно проговорил старейшина Артас, – вы намекаете на то, что мы должны каким-то непостижимым образом придать силы Великой Драконице, чтобы она… что? Попросту сняла с нас проклятье?
– Полагаю, это не единственное, на что она способна. Вы все в некотором роде её потомки, хотя и не все имеете её прямую кровь. Насколько мне известно, в Виригию Золотая Драконица попала не одна, вместе с ней покинули родной мир и другие драконы, но готова поспорить, что среди присутствующих наберётся десяток-другой её пра-пра-правнуков, о которых у драконицы до сих пор болит сердце.
– Не совсем понимаю, что мы можем с этим сделать, – проговорил Дэраго, заместитель старейшины песчаных. – И, главное, зачем.
– Не это сейчас важно, – рыкнул Саргон, делая вид, что не замечает, как внимательно следит за ним Сумрак. – Вы что, не понимаете, что произошло?! Ритуал был проведён для определённого дракона! Во-первых, я не понимаю, почему именно он?! А во-вторых, всем известно, что произошло с Джеем Артасом, он не в силах никоим образом повлиять на восстановление популяции!
– Что ж, на первый вопрос я могу ответить, – неожиданно усталым голосом произнёс приёмный отец Сумрака, и женщина, которая сидела рядом, обеспокоенно взяла его под локоть.
– Уж соизволь, – прищурился Саргон. – Мы с тобой дружили сотни лет, и ты скрывал от меня, что ритуал был предназначен твоему сыну? Что ж, теперь я понимаю, почему ты так над ним трясся вместо того, чтобы позволить ему довести себя до гробовой доски!
– Мистер Давен! – оборвал его Лукас и так посмотрел, что Саргон фыркнул, но замолчал, откинувшись на спинку стула. – Прошу вас, мистер Клотт, продолжайте.
Я с любопытством отметила, что сейчас, когда на Совете присутствуют и другие драконы, Лукас выдерживает определённый, уважительно-официальный тон, в то время как в более узком кругу он не стеснялся в выражениях даже перед старейшинами.
Артас тяжело вздохнул, сцепил пальцы на столе перед собой и заговорил:
– Вы… должны понимать, что история семейная, личная, поэтому мы не особенно распространялись о ней, и мало кто знает, что Джей… – он посмотрел на сына. – Он был рождён из золотого яйца.
Кто-то присвистнул. Из зала посыпались вопросы, но Артас прервал их, подняв руку над собой.
– Когда была взорвана Шалайская шахта, в месте, где явился образ Богини, было погребено яйцо, отцом которого был мой младший брат. Его долго не могли отыскать, и мы были уверены, что зародыш погиб, а нашли совершенно случайно, и с трудом узнали в нём яйцо Артасов, потому что оно было покрыто золотым напылением. Джей родился… спустя столетия после зачатия. Все были уверены, что он окажется особенным драконом, поэтому я подозревал, что для ритуала выберут именно его. Но он вырос не золотым драконом, как все ожидали, а обычным стальным. Дальнейшее мне вам рассказывать не нужно.
Мне стало гадко и неприятно от того, что отец, пусть и неродной, так говорит о собственном сыне. Поэтому решительно хлопнула по столу, прерывая его речь.
– То – дела давно минувших дней, и теперь они не имеют никакого значения. Сейчас мы имеем то, что имеем, и обязаны возродить Виригию, чего бы нам это ни стоило.
Старейшины обратили ко мне удивлённые взгляды, но я их проигнорировала.
– Как показало Писание, Праотец жив, и он остаётся в Виригии, хоть и находится в глубоком сне, а значит, мы можем
