пистолет. Он приставил его к голове Шимановского и прохрипел:
– Слушай меня. Если к концу месяца не будет денег и отчета, то я живьем закопаю тебя в землю. И еще, если ты еще раз позвонишь «Мартыну» и пожалуешься на меня или моих ребят, то мы сначала выпустим твои кишки, а затем зароем тебя в чистом поле, чтобы никто и никогда тебя не нашел.
«Бык» говорил это так искренне, что у Шимановского не осталось ни искры сомнения в сказанное им. Потом «Бык» сунул пистолет в карман куртки и вышел из кабинета.
***
Дмитрий Горохов после убийства «Крюка» вот уже второй день не появлялся на улице. Он замкнулся в себе, ему не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Слушая ранее рассказы ребят об участия их в акциях, о трупах, он почему-то никогда не задумывался, что будет так болезненно переживать совершенное им убийство.
«Интересно, был ли жив в тот момент «Крюк» или нет?», – постоянно думал он.
Чем чаще он думал об этом, тем важнее для него становилась эта тема. Он пытался оправдаться, хотя бы перед собой, за совершенное преступление.
– Дима, ты что сидишь дома, не выходишь на улицу? – спросила его мать. – Что-то не пойму я тебя. То тебя домой не затащишь, то на улицу не выгонишь.
– Мать! Ты что меня, из дома гонишь? – огрызнулся он. – Может, я просто не хочу никого видеть? Разве у тебя подобного никогда в жизни не было?
Мать укоризненно посмотрела на него и произнесла:
– Чует мое сердце, неспроста ты дома окопался. Натворил, наверное, черт знает чего, вот и отсиживаешься дома. Стыдно?
– Да ничего я не сделал такого, чтобы мне было стыдно. Ты лучше скажи мне, правда, что дядя Леша предлагал тебе отправить меня к нему в Полтаву? Может, мне действительно поехать к нему, здесь все равно болтаюсь без дела, без работы.
– Да, говорил он мне об этом месяца два назад. Сейчас не знаю, как у него дела. Он тогда хвалился, что купил машину и гоняет на ней по всей Европе. Предлагал мне отправить тебя к нему, как бы напарником на машину. Да, я тогда подумала, какой из тебя напарник, тебе только летом будет восемнадцать.
– Зря ты так, мама. Почему ты думаешь, что у меня ничего не получится? Ты не смотри, что я молодой, у меня железная хватка. Ты лучше позвони ему и переговори, если он не против моего приезда, то я готов поехать к нему в Полтаву.
– Хорошо, Дима, сегодня же вечером позвоню.
Он завалился на диван и закрыл глаза. Перед его глазами снова вставала картина убийства «Крюка». Он уже в который раз видел, как пули из его пистолета рвали его молодое тело, как оно дергалось от ударов пуль. Он видел кровь, много крови на белоснежной поляне. Он с испугом открыл глаза и стал осматривать комнату. Вскочив на ноги, он бросился в соседнюю комнату и с ужасом стал осматривать свои брюки. Так и есть, низ его брюк был покрыт мелкими капельками запекшейся крови. Он снял брюки и, надев тренировочные штаны, вышел в другую комнату. Не говоря ни слова, он сунул их в горевшую печь. Через секунду-другую брюки загорелись.
– Ты что там жжешь? – поинтересовалась у него мать.
– Ничего, просто открыл заслонку у печи, – ответил он.
Не успел он лечь на диван, как в дверь постучались. Мать, вытирая руки о подол фартука, открыла дверь. На пороге стояла мать «Крюка».
– Дима дома? – спросила она хозяйку и без спроса прошла в комнату.
Она присела на стул и, повернувшись к Дмитрию, спросила его:
– Дима? Ты не знаешь, где мой Борис? Мне ребята говорили, что в тот день он был с тобой.
– Откуда мне знать, где ваш Борис? – грубовато ответил он. – Борис со мной не водится, у него своя компания.
– Но, ведь ребята говорят, что он с тобой ушел из поселка? – вновь спросила она его.
– Ну, да. Тогда мы вышли с ним из поселка вдвоем. Он сел в восьмой трамвай и поехал куда-то в сторону центра, а я пошел в отдел кадров завода. Больше я его не видел. А вы, тетя Поля, в милицию не обращались? Может, они его задержали и сейчас держат в какой-нибудь камере.
– Обращалась, говорят, что у них его нет. Сказали, что если не вернется через три дня, то можно снова прийти к ним с его фотографией. Вот сегодня, как раз, я и ходила к ним. Ну, записали все, как был одет, приметы. Говорят, что рано хоронить, мол, у молодых людей это бывает. Некоторые месяцами гуляют, а потом возвращаются домой.
– Все может быть. Я еще с ребятами поговорю, может, кто-то знает, куда он мог уйти.
– Поспрашивай, Дима. Может, они тебе и скажут об этом.
Она встала со стула и направилась к двери. Мать закрыла за ней дверь, повернулась к Дмитрию и тихо спросила:
– Скажи, сынок, почему ты не сказал ей ничего о Борисе? Ведь ты знаешь, что с ним произошло, я это чувствую.
Дмитрий вздрогнул и с ужасом посмотрел на мать.
– С чего это ты взяла, что я знаю, где он? Я не знаю, а ты сидишь дома, и все обо мне знаешь?
– Да, ты всю ночь кричал его имя, – со вздохом произнесла она.
«Бежать, бежать, и как можно быстрее!», – со страхом подумал Горохов и лег на диван.
***
Проходя по коридору управления, Абрамов заглянул в кабинет Белозерова.
– Привет, Саша, – поздоровался он с ним. – Как дела?
– Дела, как сажа бела, – ответил он. – Не успеваем регистрировать убийства. Стреляют везде, не только в крупных городах, но и в деревнях. Откуда у людей столько оружия?
– Сейчас, Саша, это не проблема. При наличии денег купить ствол проблемы не представляет. Сам подумай, конфликт в Карабахе, в Молдавии, развал Союза, уничтожение единых учетов оружия – воруй, продавай.
– Да, Виктор Николаевич, ты прав. Сейчас, практически невозможно определить, откуда ствол, с Кавказа или из Молдовы. Завод отгрузил в армию, а там округа, склады, ну, сам знаешь. Лучше скажи, Виктор Николаевич, что говорят бандиты «Быка»? Какова их версия?
– Ты знаешь, Саша, то, что «Купец» и братья Синявские – трупы, не вызывает ни у кого сомнения. Однако, где их кончили и куда зарыли, никто не знает. Говорят, что у «Купца» были какие – то проблемы с «Кинопленкой». Говорят, что он задушил какого-то пацана с полгода назад, но я в это почему-то
