В каждом городе хозяева отмывали нас до бела, мы отмывали до бела их чёрные деньги, народ смотрел кино, жёны ареопага танцевали Никиту. Кто музыку заказывает, тот Никиту и танцует. Через год такой деятельности я понял, что спиваюсь.
Окучивать Прибалтику мы начали с Таллина, оттянулись в Риге и приехали в Вильнюс. Сопровождала нас соблазнительная пышка, послушно притащившая в Ригу весь гонорар авансом. Там мы с ней и познакомились поближе. Конечно в бане. По-моему, мы понравились друг другу. Приехав в Вильнюс, мы это перепроверили и убедились в том, что не ошиблись. Премьера прошла удачно и мы стали навещать друг друга в Вильнюсе и Москве. Само собой созрел план приглашения в Вильнюс артистов разных жанров с целью просвещения литовцев и извлечения прибыли. Несколько успешных предприятий вскружили мне голову. Совершенно случайно пришлось встретиться с одним бизнесменом из Чечни в Паланге и получить с него солидный долг. По причинам безопасности я не хотел тащить деньги поездом в Петербург, куда решил заехать на выходные. Плотские радости открыли во мне к Инне сильное доверие и я решил оставить деньги у неё в Вильнюсе.
Прогулки по Питеру возвращали меня к жизни. Проехав страну вдоль и поперёк, я не мог себе представить места, где мог бы добровольно остановиться и жить. Страна представляла собой какую-то Сталкеровскую зону с разрушенными заводами, высоковольтными линиями и залитыми нефтью болотами. И только здесь, в Питере, прогуливаясь по Невскому или вдоль Невы, я чувствовал себя достойным человеком, награждённым радостью бытия.
В Мариинский я зашёл по делу. Маэстро Гергиев приглашал Никиту поставить оперу «Князь Игорь» и просил меня утрясти кое-какие вопросы. Директора балетной труппы Махара я знал давно и обрадовался встрече. Он стал рассказывать о нищенском положении артистов, о бандитском беспределе, а потом предложил мне организовать гастроли балетной труппы в Лондон. Не долго думая, я согласился, но для начала решил порадовать фанатиков Вильнюса. Махар не возражал и мы ударили по рукам.
Поезд в Вильнюс отправлялся в полночь. Визу в консульстве я оформил групповую с руководителем Махаром. Драгоценности Мариинского балета оживлённо ждали отправления поезда на перроне. Пришёл Фарух и сообщил, что Махар поехать не может. У него возникли проблемы. Мне не было обидно, что он просто меня кинул и не захотел тратить время на поездку. Конечно, я мог справиться и сам. Но групповая виза была мною оформлена на него и на границе литовские парни могли нас просто завернуть обратно. В середине ночи поезд остановился на границе в Пыталово. Наши погранцы пропустили нас без пыток, а вот литовцы, посмотрев на паспорт Махара, переданный им для проезда Фаруху, стали пристально вглядываться в моё крестьянское лицо. В это время я тарахтел, как кофемолка, приглашая их с жёнами на спектакль артистов балета за пятьсот километров в городе Вильнюсе. В этот день звёзды встали как надо и нам открыли семафор.
Инна встретила меня с восторгом и поселила в моей любимой гостинице «Стикле». Фарух попросил репетицию для труппы и мы сразу поехали в оперный театр. Литовцы с радостью встретили наших и проводили их в репетиционный зал. Мы с Инной проехали по городу, посмотрели рекламу, заглянули в кассы. Билетов не было. Это сулило успех. Большой успех. Мы поехали в гостиницу и стали ждать вечера, наслаждаясь уютом.
Приехав за час до гала-концерта, я зашёл к директору оперного театра, чтобы договориться о расчетах. Аренда была мной оплачена заранее. Оставалось получить выручку с билетов и праздновать успех. Директор, хитрый и циничный литовец, развёл руками и сообщил, что ни одного билета не продано. Литовцы то ли не любят балет, то ли не видели рекламы, то ли у них кончились деньги на культурные мероприятия. Не сбавляя темпа речи он стал меня успокаивать и обещал за считанные минуты собрать полный зал своих знакомых, чтобы создать праздничную атмосферу для русских артистов. Инна сидела бледная. Я просил её нанять людей и продавать билеты самостоятельно, а она упиралась и убеждала меня в порядочности этого директора, который к ней очень хорошо относится. Рядом с Инной сидел Андрей в малиновом пиджаке, который тоже к Инне очень хорошо относился. Я своими руками и голосом должен был упросить директора наполнить зал людьми и обворовать меня до нитки. Мне ничего не оставалось. Я это сделал.
Зал был полон, люди висели гроздьями на балконах. Несравненная Ульяна Лопаткина, прелестная Анастасия Волочкова, Юлия Махалина, дуэт Дианы Вишневой и Фаруха Рузиматова танцевали под несмолкающие овации. Что признала Инна, как свой просчёт, это то, что она забыла договориться о корзинах цветов для звёзд мирового балета. Ужин был прекрасным. Все ели с большим аппетитом. Где- то вдалеке ненавязчиво звучало пианино. Мне оставалось выплатить из своего кармана гонорар артистам, чтобы все были довольны гастролями Мариинского балета в Оперный театр Вильнюса. Грустным был только я.
Попрощавшись с Инной, я был счастлив, что удалось забрать в банке свои деньги. В поезде я рассчитался с артистами и закрылся в своём купе, оставив их радоваться своему успеху и благополучному концу. В Пыталово поезд остановился и в вагон вошли русские таможенники. Два псковских нищих мужичка в кепках с зелёными лычками, ничего кроме Пыталово в жизни не видевших. Я сунул им свою декларацию и смотрел в темноту за оконным стеклом. Истошный крик таможенника разорвал ночную тишину вагона:
— Сто тысяч долларов?
Изо всех купе вагона высунулись сонные рожи и уставились на меня.
— Пройдёмте!
Они долго вели меня по перрону и затолкали в какую-то собачью будку, которая у них считалась таможней. Один сел на табурет, закурил беломорину и стал пристально смотреть на меня, другой аккуратно пересчитывал деньги.
— А поезд не уйдёт? — Осторожно поинтересовался я.
— Поезд уйдёт, а ты останешься. — равнодушно заключил тот, что курил папироску.
— Точно. Сто тысяч долларов.
Поезд бесшумно тронулся и поехал в Питер.
— А-а-а! — заскулил я, понимая, что они могут взять мои деньги, а меня мёртвого закопать в канаве на окраине Пыталово.
— Номера сличай. Может он фальшак везёт? Так мы его определим в казённый дом.
Таможенник с сухой, изголодавшейся рожей стал сличать номера сотенных долларовых купюр. А я начал молча, про себя, молиться Богу.
К утру они закончили сверку. Фальшивых долларов не обнаружилось. Они отдали мне пачку денег и разрешили идти.
— Спасибо. — процедил я. А как мне теперь добраться до Питера.
— А скоро минский пойдёт. Садись и уёбывай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
