Легкость наказания за нелегальный въезд на территорию России должна была устрашить китайцев и корейцев. Контролировать эту категорию и иммигрантов сибирские власти не могли, так же как и не в силах были надежно перекрыть пути их проникновения в Россию. Поэтому любая, даже самая хитроумная система регистрации охватывала не всех находившихся в конкретном регионе иностранцев, а лишь ту часть, что не сочла нужным скрываться или не имела такой возможности. Следовательно, проблема контроля за передвижением по империи китайцев и корейцев с целью обнаружения среди них лиц, занятых разведкой, не могла быть решена.
Вопрос о необходимости контроля за передвижением иностранцев по Транссибирской магистрали (и по железным дорогам Азиатской России в целом) привлек внимание руководителей военного ведомства еще в 1906 году, когда для многих в Генштабе стало ясно, что сохранение политической напряженности на Дальнем Востоке неизбежно ведет к росту активности японской разведки. Сначала военные попытались собственными силами организовать наблюдение за поездками иностранцев, преимущественно, японцев. Причем решено было не создавать новые службы, поскольку для этого у военных не было денег, а просто привлечь к обязательному участию в контрразведывательной работе те структуры Генштаба, которые ведали организацией и планированием военных перевозок по железным дорогам и никогда прежде не решали каких-либо других задач.
2 января 1907 года начальник Генштаба приказал возложить на офицеров службы Управления военных сообщений ГУГШ обязанности по "установлению соответствующего надзора за иностранными военными шпионами". Управление в каждом военном округе имело своего представителя - офицера Генштаба, занимавшего должность заведующего продвижением войск округа. В обязанности заведующего входила организация всех перевозок, осуществляемых военным ведомством, надзор за готовностью железных дорог и водных путей к мобилизационным перевозкам и т. д.
Заведующий располагал небольшим штатом помощников - 2-3 офицера, также ему были подчинены военные коменданты железнодорожных станций округа.
После получения приказа начальника Генштаба, немедленно между заведующими службами передвижения войск соседних округов были установлены тесные контакты для оперативного обмена информацией о проезжавших по железным дорогам "шпионах", каждый заведующий самостоятельно завел переписку по этому вопросу с жандармским полицейским управлением соответствующей дороги. В порыве послевоенного энтузиазма офицеры службы передвижения войск делали даже больше, чем требовалось. Например, заведующий передвижением войск Омского района подполковник Генштаба Карпов разработал инструкцию для комендантов станции по наблюдению за "иностранными шпионами". 4 мая 1907 года подполковник Карпов доложил начальнику Управления военных сообщений ГУГШ о том, что им приняты "все меры к выполнению предписания начальника Генерального штаба"{203}.
Но первые же месяцы практической работы показали, что служба военных сообщений не в состоянии справиться с новой для себя ролью сыскного бюро. Проанализировав полученные за 3 месяца от комендантов станций донесения о надзоре за "шпионами", подполковник Карпов пришел к выводу, что "коменданты лишены возможности выполнить эту задачу". В рапорте начальнику Управления военных сообщений ГУГШ подполковник Карпов указал на три главные причины. Во-первых, коменданты были "прикреплены" к своим участкам и не имели права покинуть вверенные им станции. Во-вторых, никто из них не знал иностранных языков. В-третьих, военные коменданты в мирное время не имели права бесплатного проезда в экспрессах, с которыми, по мнению Карпова, "следует большинство иностранных разведчиков". Единственное, что могли сделать (и делали) коменданты - препятствовать попыткам иностранцев фотографировать железнодорожные сооружения во время стоянок поездов. В то же время заведующий Омским районом отмечал значительный "наплыв желтых" в города Западной Сибири. Установить личность и род занятий иностранцев офицеры службы передвижения не могли "за недостатком денежных средств", подозревая при этом, что "наплыв не может быть приписан торговым соображениям, а в нем кроются задачи военного характера"{204}.
Что именно могли сделать в этих условиях офицеры службы военных сообщений, осуществляя надзор за иностранцами? Пожалуй, только две вещи: регистрировать время проезда иностранцев через крупные станции и наблюдать за их поведением на вокзалах. Эту малозначащую информацию под громким заголовком "Сведения о проследовании иностранных разведчиков" заведующие передвижением войск отправляли в ГУГШ. Любопытно, что шпионами считали всех иностранцев, находившихся в поездах, а не конкретных лиц, за которыми установлено специальное наблюдение. Согласно данным заведующего передвижением войск Омского района, с 20 июня по 29 сентября 1907 года по Сибирской железной дороге в западном и восточном направлениях проследовали 86 японцев{205}.
Имели на самом деле эти люди какое-либо отношение к разведке, или нет, с вокзального перрона, конечно, разглядеть было нельзя. Никаких фактов в подтверждение шпионских целей поездок этих людей не было. Генерал-квартирмейстер ГУГШ, опираясь на рапорт заведующего Омским районом, доложил начальнику Генштаба, что японцы, следовавшие со скорыми поездами, "большею частью под видом коммерсантов... вели себя корректно". Но и это казалось подозрительней, поскольку "некоторые из них (японцев - Н.Г.) не походят на коммерсантов" и вызывает подозрение о принадлежности их к числу военных лиц"{206}.
Раз в три месяца заведующие подавали в ГУГШ подробные донесения о числе иностранцев, проехавших по дорогам их районов, разбавляя сухую статистику описанием собственных впечатлений от наблюдения за ними. Никакой пользы делу контрразведки это не давало. Более того, вести даже поверхностное наблюдение за всеми иноземцами, проезжавшими по Транссибирской магистрали, невозможно, К осени 1907 года военные это поняли и попытались сосредоточить внимание только на "подозрительных" личностях. Оказалось, что и здесь без помощи жандармов военные обойтись не могут. Жандармская железнодорожная полиция должна была выявить подозрительных среди иностранных путешественников и информировать о них службу перевозки войск. Но жандармы, если и начинали за кем-то слежку, то вели ее сами, игнорируя военных. В ответ на требования ГУГШ об активизации участия службы военных сообщений в борьбе со шпионажем, из округов поступали жалобы заведующих передвижением войск на нежелание жандармов сотрудничать с ними. По просьбе ГУГШ штаб Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ) циркуляром 3 июня 1908 года обязал все железнодорожные жандармские полицейские управления предоставлять военным комендантам станций всю информацию о "подозрительных" иностранцах, путешествующих по России{207}.
Однако и в этой области сотрудничество жандармов с военными не состоялось. К 1909 году они расходились даже в оценке общей численности иностранцев, проследовавших по железным дорогам. Заведующие передвижением войск подавали в ГУГШ донесения, где указывали результаты собственных подсчетов, и в отдельной графе - цифры полученные от жандармов{208}.
В апреле 1909 года начальник Управления военных сообщений ГУГШ генерал Ф.Н. Добрышин в донесении начальнику Генштаба оценил 2-летние контрразведывательные усилия своей службы, как "не давшие существенных результатов". Генерал предложил освободить заведующих передвижением войск от участия в наблюдении за иностранцами, возложив эту обязанность исключительно на железнодорожную жандармскую полицию{209}.
Жандармы, естественно, отказались. Они и без того обязаны были одновременно бороться с уголовной преступностью, следить за порядком на транспорте и контролировать политические настроения железнодорожников. В то же время вообще оставить передвижение иностранцев без контроля нельзя. Это прекрасно понимали и в военном ведомстве и в МВД. Не могли сойтись в одном: кто непосредственно будет наблюдать?
