Вторая разновидность несколько лучше. Ее образуют мужья и жены, которые не питают (или больше не питают) друг к другу настоящей любви, но остаются верными друзьями. Долгие годы мирного сосуществования убедили каждого из них, что, хотя партнера и не назовешь ни нежным, ни обаятельным, он обладает другими важными качествами. На него можно положиться, у него покладистый характер, все эти годы он прощал чужие грехи и умел сделать так, чтобы прощали его собственные. Пары такого рода иногда объединяют совместно достигнутые успехи, любовь к детям и внукам. Присутствие близкого человека спасает таких супругов от одиночества, прочные узы связывают их с окружающим миром.
Третья, достойная восхищения разновидность – это счастливые пожилые супруги. Самое трудное в браке – уметь перейти от любви к дружбе, не жертвуя при этом любовью. Тут нет ничего невозможного. Жаркое пламя желания иногда долго не угасает, но у супругов, по-настоящему любящих друг друга, «эта чудесная шелковая ткань с роскошными цветными узорами подбита другою, более простой, но такого чистого и редкостного тона, что хочется предпочесть изнанку лицевой стороне». В таком супружестве царит взаимное доверие, тем более полное, что оно зиждется на доскональном знании спутника жизни и такой прочной привязанности, что она позволяет заранее угадывать все душевные движения любимого существа.
Таким супругам скука не страшна. Муж предпочитает общество жены обществу более молодой и красивой женщины; и это обоюдно. Почему? Потому что каждый из них настолько хорошо знает, что именно может заинтересовать другого, потому что у обоих вкусы настолько совпадают, что беседа между ними никогда не замирает. Прогулка вдвоем ныне для них так же дорога, как в свое время им были дороги часы любовных свиданий, этих прелюдий к их свадебному маршу. Каждый знает, что другой не только поймет его, но заранее обо всем догадается. В одно и то же время оба думают об одних и тех же вещах. Каждый просто физически страдает из-за нравственных переживаний другого.
Какое чудо встретить мужчину (или женщину), который ни разу в жизни не разочаровал и не обманул вас!
Когда пожилая супружеская пара преодолевает, не потерпев при этом крушения, море, вспененное демоном полудня, она вступает в тихую гавань, где царит блаженный покой. Нет ничего чудеснее безмятежности этих брачных союзов. И лишь мысль о смерти омрачает гармонию любви. В страстной привязанности друг к другу заложен высокий смысл, но она чревата опасностью, ибо, когда речь идет о жизни дорогого нам существа, все ставится на карту. А ведь человек так хрупок! Но даже смерть бессильна перед большой любовью. Сладостным утешением наполняются часы скорби и одиночества, когда в памяти встают ничем не замутненные воспоминания. Более того, пожилые супружеские пары, которые счастливо прожили свой век, еще долго живут в памяти тех, кто их знал, любил и восхищался ими.
Вы, пожалуй, скажете: «Бог мой, зачем вы рассказываете о пожилых супружеских парах мне, молодой женщине?» Затем, что не грех готовить себя к будущему, пусть даже очень отдаленному. А также потому, что это воскресенье было таким печальным. Легкий парижский туман, прозрачный, синеватый и зыбкий, окутывал под нашими окнами деревья Булонского леса, уже облаченные в покровы осеннего увядания. Прощайте.
Так где же счастье?
Вы написали мне, дорогая, резкое и даже чуть жестокое письмо. «Я была немного раздражена, – пишете вы мне, – вашим письмом об оптимизме. Может ли здравомыслящий человек быть оптимистом в этом шатком мире? Возможно, вы и считаете себя счастливым, но на самом деле, говорю я вам, вы так же несчастны, как и все. Подумайте только, сначала вас ни с того ни с сего швырнули на шар, состоящий из суши и воды, который вертится во тьме, и после определенного, точно рассчитанного числа оборотов на земной орбите вы должны умереть. Можно ли, зная это, оставаться невозмутимым и довольным? Вы утверждаете, будто достаточно преуспели в жизни и все ваши скромные чаяния исполнились. Мой бедный друг, вам хочется этому верить, но вы не хуже меня знаете, что юношеские мечты возносили вас гораздо выше. Вы уверяете, что ваша жена нравится вам больше других женщин и что вы обрели счастье в браке? Полноте! Немного откровенности! Слишком зелен этот виноград. Сознайтесь, что порою вы жалеете о тех увлечениях, которых лишены, сохраняя супружескую верность. Постойте-ка, у столь милого вам Виктора Гюго есть превосходное стихотворение, озаглавленное: «Так где же счастье?» Из него явствует, что ваше мнимое счастье – всего лишь длинная вереница невзгод:
Мы по земной стезе проходим все мрачнее:Как колыбель светла! Могила – мглы чернее!..Едва мы родились, пред нами – скорбный путь.Взрослеем, и нам жаль, что детства не вернуть,На старости грустим, что молодость проходит,Встречаем смерть, скорбя, что жизнь навек уходит!..Так где же счастье, где? – я вопрошал. – Слепец!Тебе ведь дал его небесный наш отец!
Да, вам его даровали, это счастье, но оно всего лишь грандиозный обман, ложь, которая продолжается до тех пор, пока мы совершаем свой короткий и бесплодный путь по земле…»
Сегодня вы очень мрачно настроены, querida; должно быть, вы начитались зловещих книг. В чем вы меня укоряете? В том, будто я закрываю глаза на мое, как вы выражаетесь, жалкое существование? В том, что я сам себя обманываю? Что вы хотите этим сказать? Забывать о тяготах человеческого существования, стараться не сосредоточивать на них все свои помыслы, выдвигать на первый план самое отрадное в скромных радостях повседневной жизни – первые ласки, первые проявления нежности, обручение, медовый месяц, радостное сознание, что дети взрослеют на твоих глазах, безмятежную старость – не значит обманывать себя. Это значит совершать мужественное усилие над самим собой и принимать жизнь такой, какая она есть. Я согласен с тем, что жизнь не может быть абсолютно счастливой, но в большей мере она может быть такой, и это зависит только от нас самих. Счастье не во внешних событиях. Оно – в сердцах тех, кого они затрагивают. Верить в счастье так, как верю я, значит сделать его истинным, ибо счастье – это вера в него. «Так где же счастье?» Оно рядом с каждым из нас. Оно совсем простое, совсем обычное и не может быть ложью, потому что оно – состояние души.
Если мне тепло, стало быть, мне тепло, это – факт. Сколько бы вы мне ни говорили: «Вы сами себя обманываете, вы ошибаетесь, думая, что вам тепло», мне это совершенно безразлично. «Я доволен не оттого, что мне стало тепло, – говорил Спиноза, – а мне стало тепло, оттого что я доволен». Если я люблю свою жену и чувствую себя очень счастливым с нею, я действительно счастлив. Вы мне скажете: «Это не может длиться долго. Всякая любовь приедается, разбивается, забывается. Есть много женщин моложе и красивее вашей жены». Какое мне до того дело. Я не испытываю тяги к молодым. Что вы можете на это возразить? Счастье и ложь не могут сосуществовать, ибо в тот день, когда счастье будет признано ложью, оно перестанет быть счастьем. Что и требовалось доказать, querida. Читайте «Разговор о счастье» Алена, берегитесь чересчур мрачных романов и наслаждайтесь этим чудесным летом. Прощайте.
О воспитании детей
Каникулы вот-вот закончатся, и вы просите у меня, дорогая, советов относительно воспитания детей. Они у вас еще совсем малыши, но я полагаю, что с самого раннего возраста в школе их будут воспитывать лучше, нежели в семье. Любящие отец и мать чересчур хорошо все «понимают» и потому прощают детям слабости, извиняют лень. Они стремятся скорее утешать, чем исправлять. Школа беспристрастна и строга, как сама жизнь. Там царит равенство, и, если очаровательная девчушка, боготворимая родными, провалится на экзамене при переходе в следующий класс, она должна будет остаться на второй год или уйти из этой школы. Таков закон коллежа, и он разумен. Не нужно от избытка любви создавать у детей впечатление, что слезы и поцелуи без следа изглаживают проступки, что жизнь легка и что всесильная семья все уладит. Жизнь – это борьба, и готовиться к ней нужно с детства. Товарищи воспитывают гораздо лучше, чем родители, ибо им не свойственна жалость.
Не стремитесь свести воспитание к веренице удовольствий. Лишь усилие закаляет ум. Нужно, чтобы ваш сын давал себе труд вникать в прочитанное, в противном случае его внимание будет рассеиваться и постоянно отвлекаться на посторонние предметы. Сразу же приобщайте его к великим писателям. Мать Пруста побуждала его читать романы Жорж Санд и Диккенса; в итоге появился Марсель Пруст. Побуждайте своих детей заучивать наизусть прекрасные стихи: Корнеля, Лафонтена, Гюго. Сперва смысл многих слов от них ускользнет, но уже очень скоро их собственный запас слов увеличится. Чудесная музыка этих стихов воспитает в них тягу к возвышенному. Вдумайтесь в глубокий смысл слова воспитывать[9]. Воспитывать ребенка – значит делать его ум и нрав возвышеннее, значит вести его к нравственным вершинам. Для этого нужны проводники, привыкшие к большим высотам, иначе говоря, поэты. А как признательны вам будут позднее дети за то, что вы так хорошо оснастили их память! Помню, каким утешением служили для меня «внутренние вечера поэзии» в пору величайших бедствий 1940 года.
