Луиза Мэй Олкотт пристрастилась к опиуму, если так можно выразиться, честным путем — она принимала наркотики по медицинским показаниям. А вот у персонажей ее произведений не было никаких оправданий. В написанном в 1869 году рассказе «Смертельная игра» пресыщенная золотая молодежь обжирается конфетами с гашишем. А в вышедшем в 1877 году романе «Современный Мефистофель» (первое издание было анонимным) коварный Джаспер Хелуайз уговаривает невинную молодую женщину попробовать его патентованный «покоритель сна», конфетку с опиатом, которую он извлекает из инкрустированной серебром черепаховой конфетницы. Вскоре несчастная женщина «погружается в бессознательное состояние наркотического сна, которое знакомо только тем, кто хоть раз принимал запретное зелье». Например, таким, как сама Луиза Мэй.
МАРК ТВЕН
[36]
Может, имя, под которым он творил, и было вымышленным, но вряд ли вы найдете среди писателей второго такого же искреннего и «настоящего», как урожденный Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс. «Марк Твен» был всего лишь одним из множества псевдонимов Клеменса. Он также публиковался под именами Томас Джефферсон Снодграсс, Бродяга, Джош, Сержант Фатом и У. Эпами-нондас Адрастус Блаб. А самый известный его псевдоним пришел из области навигации и означает метку «две морские сажени», минимальную глубину, при которой возможно прохождение судов по реке. Он взял это имя еще в юности, когда работал на пароходах, ходивших по Миссисипи. И хотя новоявленный Марк Твен так официально и не сменил документы, он пользовался псевдонимом не только в литературе, но и в бизнесе. Получается, что знаменитый писатель, мыслитель и сатирик опередил свое время еще и в этом.
Большинство американцев привыкли ассоциировать Твена с его родным штатом Миссури, который он в действительности терпеть не мог. «Если вы родились в нашем штате, вы произносите его “Миссура-а”, - заметил однажды Твен. — Если вы родились не в нашем штате, вы произносите его “Миссури-и”. Но если вы родились в нашем штате и вынуждены прожить здесь всю жизнь, вы произносите его как “мизер”». Устав от «мизера», то есть от нищеты, Твен покинул отчий дом, когда ему было восемнадцать, и никогда больше туда не возвращался.
Он нанялся на речное судно, надеясь когда-нибудь дослужиться до капитана — на тот момент это была третья из самых высокооплачиваемых работ в стране. Потом он убедил своего младшего брата Генри присоединиться к нему. В мае 1858 года Твену приснился кошмар, в котором он увидел Генри лежащим в металлическом гробу. Месяц спустя сон сбылся: Генри погиб при произошедшем на пароходе взрыве. Этот инцидент и пророческий сон преследовали Твена всю оставшуюся жизнь.
Во время Гражданской войны Твен успел немного послужить в народном ополчении южан, но трудно было представить себе человека, менее подходящего к солдатской службе. После нескольких недель тупой шагистики он сбежал на запад Америки, объявился в Сан-Франциско и нашел там должность журналиста. Впервые он почувствовал вкус литературной славы в 1865 году, когда был опубликован его рассказ «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса». Две вышедших чуть позже книги путевых заметок «Простаки за границей» и «Налегке» упрочили его репутацию одного из самых наблюдательных живопи-сателей американских характеров.
Чтобы закрепить недавно обретенный успех, Твен отправился в турне с циклом лекций. Некоторые даже считают его первым в истории артистом разговорного жанра. Его неприличные анекдоты и ядовитые рассуждения о жизни в «Позолоченном веке»[37], пожалуй, могут выглядеть неуклюже по сравнению с выступлениями сегодняшних острословов, но важно отметить, что именно Твену принадлежит изобретение так популярного ныне амплуа писателя-юмориста. Уже одно это могло бы обеспечить саркастичному уроженцу Миссури видное место в истории американской культуры. Однако он не остановился на достигнутом и написал роман, из которого, по мнению многих критиков, выросла вся современная литература США.
«Приключения Гекльберри Финна», опубликованные в 1885 году, были встречены неоднозначно. Луиза Мэй Олкотт с отвращением отложила их в сторонку и написала автору: «Если вы не можете написать для юных читателей ничего лучше «Гекльберри Финна», то я советую вам вообще ничего не писать». Этого ей показалось мало, и она добилась того, чтобы в ее родном штате Массачусетс книгу Твена запретили к распространению. Надо сказать, это были только первые гонения, которым подверглась история про Гека Финна, — она и дальше вызывала возмущение своей простонародной грубоватостью (что несомненно) и своим расистским (что довольно спорно) изображением негров, то есть, простите, афроамериканцев. Кампания, организованная Олкотт, принесла совершенно предсказуемые плоды: продажи книги сразу подскочили на триста процентов, а Твен обрел громкую литературную славу.
На протяжении последних двух десятилетий своей жизни Твен распространял эту славу по всему миру. Он сколотил немалое состояние на выступлениях перед читателями, однако приличная часть заработанного была потеряна в результате ряда неудачных капиталовложений. (В качестве примера приведем «твеновский постельный зажим» — крайне непрактичное приспособление, предназначенное для того, чтобы младенцы не запутывались в одеялах. Возможно, самое дурацкое изобретение, попавшее в широкое производство.) В 1895 году Твен объявил о своем банкротстве, но потом дела его, казалось бы, пошли на лад. Однако в 1904 году на писателя обрушился куда более сильный удар — смерть его обожаемой жены Ливи.
Последние годы жизни Твен провел, продолжая высмеивать человеческие пороки и с особой желчностью нападая на церковь. Умер он в 1910 году, оставив распоряжения о посмертной публикации некоторых своих произведений, ориентированных, скажем так, на «более взрослую аудиторию». Что это было: прощальная насмешка над блюстителями морали? Или просто способ подтвердить свои собственные слова: «Думаю, мы просто не способны честно и искренне быть самими собой, пока не умрем, — да и то, пока не пройдет много-много лет со дня нашей кончины. Людям следовало бы начинать со смерти, тогда они становились бы честными гораздо раньше».
СИГАРНОЕ ПОМЕШАТЕЛЬСТВО
Сказать, что Твен любил сигары, было бы преуменьшением. Он стал курильщиком в восемь лет и до самой своей смерти ежедневно выкуривал от двадцати до сорока сигар.
Несколько раз он пытался отказаться от вредной привычки или хотя бы снизить количество выкуриваемого, но все его попытки были обречены на провал. «Нет ничего проще, чем бросить курить, — однажды заметил он. — Уж я-то знаю, я проделывал это тысячу раз». Часто он засыпал с зажженной сигарой в зубах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
