Еще в глубокой древности строители нашли способы усилить стойкость древесины, соприкасающейся с землей и водой. И учились они этому у природы. Вспомните, как выглядят лежащие в лесу стволы поваленных берез. Достаточно поддеть их ногой, как сгнившая древесина высыпается через разрывы коры, но сама кора остается в виде упругой белой трубы. Береста долгое время не гниет из-за наличия в ней особых веществ антисептиков. Антисептическими свойствами обладает также деготь, который в старину был самым обычным продуктом, получаемым из березовой коры. И недаром с давних времен сваи обильно пропитывали дегтем, смолили, а там, где дегтя не было, обертывали слоями бересты. Дегтем и смолой пропитывали доски и заливали швы в обшивке лодок и больших кораблей.
Пока мы рассмотрели в основном свойства древесины тех или иных пород, теперь же попробуем очертить некоторые их применения во времена наших предков.
Начнем с дуба. Как писалось в одном руководстве XVIII века, это «полезнейшее дерево на разное строение, наипаче же корабельное, на всякие подводные работы и на все то, где крепкое и прочное дерево потребно». Действительно, древесина дуба плотная, тяжелая, очень твердая и прочная. Она обычно темная, с резкими границами между годичными кольцами, что создает красивый рисунок (текстуру) при полировке. За это дуб высоко ценится столярами. Но не только ими. Бондари (бочары) выбирали самый плотный и, как они говорили, чистый, то есть свободный от сучков, дуб для изготовления бочарной дощечки — клепки. Клепка из дуба получалась ровная, потому что древесина его хорошо, хотя и не всегда легко, колется вдоль. Из такого материала собирали бочки, бочонки, ушаты, большие ковши.
Впрочем, бондарные изделия готовились также и из клепки деревьев других пород, в частности липы. Липовые кадушки имели особое применение: в них квасили тесто, хранили мед и масло, бродили квас и пиво. И это понятно — древесина дуба содержит большое количество дубильных веществ, которые передаются тому пищевому продукту, который хранится в дубовой таре, и изменяют, таким образом, его вкус. Ну а липовые кадушки в этом отношении, так сказать, нейтральны. Своими бондарями в старину славились Казанская и Нижегородская губернии.
Вообще же липа, поистине, дерево-универсал! Светлая и сравнительно однородная древесина ее очень рыхлая, легкая, мягкая, слабая, малопрочная. Исходя из этих свойств, можно уже предварительно представить себе, для каких целей она может использоваться. Ну, конечно, легкость и удобство обработки привлекли к ней прежде всего внимание столяров. Из липы изготовляли шкафы, столы, внутренние части величественных бабушкиных буфетов и комодов. Столешницы (верхние части столов) из липы очень любили сапожники. Они не без основания считали, что нож при раскрое заготовки кожи на таком покрытии идет точнее, вернее. На деревянные части знаменитых тульских гармоний тоже шла липа.
Но, конечно, основную славу липовая древесина получила как материал для разного рода резных и долбленых поделок. Чего только не изготовили из нее народные умельцы! Здесь и сапожные колодки, и кадочки-дуплянки, которые делали из дуплистого полена с удаленными сердцевиной, частью древесины и корой. Дно дуплянки ладили из сосны или ели. Под Воронежем такие кадочки так и называли — липовки.
А резные деревянные игрушки! Центром их изготовления были села Богородское и Дмитровское Владимирской губернии. Из-под ножей и другого специального инструмента богородских резчиков — клюкарз, отдаленно напоминавших заостренные по краям металлические ложки, выходили забавные звери и птицы, фигурки людей, лошадей в упряжке. А то превращались липовые чурбашки или, как их называли, балбешки в двигающиеся игрушки: сдвинешь выступающие в стороны палочки — и бьют попеременно молотами по наковальне деревянные медведь и бородатый мужик. Или покачаешь груз под круглой площадкой, где кольцом расположились куры, и они начнут дружно клевать невидимое зерно. Были специалисты, которые резали «щелкунов»-орешников — фигурки-щипцы, приспособленные, чтобы колоть орехи. Искусство богородских мастеров живо и сегодня. Их работы — высокохудожественные, изящные, часто проникнутые истинно народным юмором — популярны повсюду.
Еще одно применение древесины липы — гвозди. Есть такая загадка: «Сам дубовый, пояс вязовый, нос липовый». Подскажу и разгадку: это дубовый бочонок, обручи на нем из вязовых ветвей, гвозди — липовые. Они хорошо и прочно сидят в разных материалах, в том числе в древесине и в коже, и не ржавеют, как металлические. Недаром эти гвозди были широко в ходу у сапожников. В сырую погоду липовая древесина разбухала и еще крепче держалась в коже.
Однако наибольшую популярность завоевала не древесина липы, а ее лыко (луб). Липовое лыко дало основу для двух старорусских промыслов — мочального и лаптевого. Остановиться на них стоит подробнее потому, что именно эти промыслы существенно повлияли на состояние наших лесов, о чем еще будет сказано в главе» Лапти и охрана природы».
Слово «мочало», как объясняет этимологический словарь, произошло от древнерусского «мъчати», что значит «разбирать на волокна». Действительно, твердый липовый луб, идущий на приготовление мочал, сначала отделяют от луба мягкого. Это, прежде всего, материал для плетения рогож. А дальше из плетеных рогож делали кули для сыпучих продуктов, паруса речных барок, циновки на попы, укрытия от дождя. Редкие рогожи заменяли собой сети для ловли рыбы, птиц и зверей. Существовали даже рогожные одеяла. Кстати, рогожи были одной из доходных статей российского экспорта. Еще в XIX веке за границу вывозилось их ежегодно на несколько сот тысяч рублей. Мочало имело и другое употребление. Из него готовили швабры и кисти, веревки, канаты, упряжь для лошадей, снасти для лодок. Использовалось оно и для набивки тюфяков и мягкой мебели. Наконец, никто не обходился без обыкновенной банной мочалки.
Не менее, а может быть, и даже более известным, чем мочало, было липовое лыко — молодой луб, который снимали с 3–10-летних липок. Его тянули длинными узкими полосами, получая с одного деревца в среднем четыре лыка. Они шли на различного рода плетения: кошелки, решета, кузова для грибов, оплетку домашней глиняной посуды, лыковые веревки, вплоть до конской сбруи.
Но главное, для чего использовалось лыко, это лапти (они же лычаки или лычники) — самая массовая, самая дешевая и самая популярная старинная русская обувь.
Сейчас иной из нас, зная их лишь по музейным экспонатам, картинкам в книгах и кадрам исторических кинофильмов, и не подозревает, насколько простым и в то же время сложным был этот промысел — изготовление лаптей. Начнем с того, что лапти были не только лыковые. На них шло также мочало, и тогда такая обувка называлась мочалыжниками. Не были забыты. «лыки» от других деревьев и кустарников, особенно тех, что в изобилии встречались повсюду. Из коры ракиты готовили верзни, или ивняки, из бересты березы — берестяники. Что ни лапти — то свое название. Умельцы исхитрялись плести обувь из тонких корней, пеньковых очесов и старых веревок (крутцы или чуни), из соломы, рогоза, болотного ситника. Причем не ограничивались традиционным, так сказать, классическим фасоном. Мастера плетения могли изготовить, например, глубокие болотные сапоги.
А теперь настало время загадать новую загадку: «Стоит дерево, при нем четыре угодья: первое угодье некопаный колодезь, другое угодье — при темне свет, третье угодье — битому связь, четвертое угодье — усталому на здоровье». Кажется, не так трудно угадать столь универсальное дерево, как объяснить толком все четыре качества — угодья. Для начала скажем, что это обыкновенная белоствольная береза. А затем разберемся в угодьях. «Некопаный колодезь» — живительный, прозрачный, вкусный (какие еще эпитеты найти?) березовый сок. По вычислениям первого русского ученого агронома А.Т. Болотова, весной, в период интенсивного сокодвижения, при подсочке березы за 12–14 дней можно получить сока столько, сколько весит само дерево со всеми своими ветвями. И впрямь, некопаный колодезь!
«При темне свет» — это сейчас забытое применение древесной дранки. Березовая лучина, наравне с сосновой, — порой единственный источник света долгими зимними вечерами в крестьянских избах. При мерцании потрескивающей лучины, воткнутой в державку — светец или просто в шов между бревнами, пряли пряжу, готовили ужин, убаюкивали детей протяжной колыбельной, пели песни на посиделках. Сколько же всего связано с этой нехитрой деталью сельского быта!
Третье угодье тоже относится к далекому прошлому. «Битому связь» означает, что берестой связывали битые горшки. Дорога была посуда, отсюда и поговорка «битая посуда два века живет». Вторую жизнь ей давала береста березы.
А вот четвертое угодье популярно и сейчас, так что читатели, наверное, его уже могут назвать. Угадали? Да, действительно, это — березовые веники, непременный атрибут русской парной бани. Кстати, знатоки парной утехи и сами бани предпочитали строить липовые, ибо в них, как они утверждали, бывает приятный воздух и «легкий» пар. Парились в старину истово, поддавая пар не только водой, но иногда и кислым квасом или пивом, до границ возможного, исхлестывая себя ароматными вениками с большим азартом. Заготавливали же это четвертое угодье в начале лета, когда лист прочно держится на молодых ветвях. В бане веник размачивали в шайке с горячей водой, пока листья не станут мягкими, но не липкими. Использовали его только один раз, поэтому семья хранила на чердаке до «нового урожая» обычно не один десяток веников.
