Я запаниковала и рванула обратно в спальню, словно десантный отряд на высадку. И прыгнула на Марка.
— Марк, проснись, проснись! — заорала я. — Даг у входа!
Он проснулся немедленно, глядя на меня, как кролик на фары приближающегося автомобиля.
— Плохо дело, Карли, — пробормотал он.
— И это все, что ты можешь сказать? Марк, сделай же что-нибудь! Оденься хотя бы. Быстро! И вылезай в окно.
— Карли, мы на третьем этаже.
— Точно. Хорошо подмечено.
Я уже была на грани истерики и лихорадочно размышляла, заставляя себя дышать ровно.
— Все, я придумала! Вставай быстро и иди со мной!
Я вытащила его из кровати, скомкала его жалкие пожитки в узел и вытолкнула в коридор, по направлению к комнате Кейт.
— Кейт, Кейт, нужна помощь. Даже не спрашивай, просто делай, что говорят, пожалуйста, — взмолилась я.
Я толкнула Марка к Кейт в кровать и подбежала к двери. Открыла ее, зевая, потирая глаза и неубедительно изображая только что проснувшегося человека.
— Господи, Карли, я уже полицию собрался вызывать. Думал, тебя убили во сне.
Я поежилась, прикинув, Что, если бы я дала Дагу ключ от квартиры, это было бы вполне реально. Марк вывалился из комнаты Кейт и направился в ванную. Он поздоровался с Дагом, и тот в шоке вытаращился на него. Он затащил меня в спальню. Он все понял, подумала я, он все знает!
— Карли, ты почему мне не сказала?
Потому что это было бы все равно что вырвать тебе сердце и растоптать его! Я промолчала.
— Почему ты не рассказала про Кейт и Марка? Ох, милая, я знаю, что вы с ним когда-то встречались, и все равно тебе, наверное, тяжело, когда они вот так спят в соседней комнате.
Я пожала плечами. Это было невыносимо. Я только что совершила нечто ужасное, а он еще переживает за меня. Я не заслуживаю даже того, чтобы жить на одной планете с этим человеком. Пристрелите меня немедленно!
— Малышка, у тебя какой-то разбитый вид. Давай же, давай ляжем в кровать.
Я безразлично последовала за ним. Воля к жизни меня покинула. Мы забрались в кровать, и он крепко прижал меня к себе. Вдруг на его лице появилось озадаченное выражение. Он отдернул одну руку, и она исчезла под одеялом. Когда рука показалась вновь, он держал в ней обертку от презерватива. Даг смотрел на нее так, будто ожидал, что она вот-вот превратится во что-то еще. Потом изумленно перевел взгляд на меня. И тут он все понял. Он ничего не сказал: ему даже не надо было ничего говорить. При взгляде на его лицо завяли бы деревья. Он встал, оделся и ушел. Лишь треск захлопываемой двери нарушил молчание.
Я смотрела в потолок, одеревенев и не в состоянии даже плакать. Все ждала, когда же я проснусь и пойму, что все это был лишь страшный сон. В дверях появился Марк:
— Я слышал, как он ушел. Он понял?
Я кивнула.
— Я думала, что презервативы означают безопасный секс, — вздохнула я. — Какая жуткая ирония.
Он долго смотрел себе под ноги:
— Мне очень жаль, Купер. Видимо, на этот раз я не смог спасти твою задницу.
Я задумалась о Даге и наших отношениях. Неужели мы и вправду состарились бы вместе? И была бы я счастлива до конца жизни? Смогла бы честно довольствоваться тем, что имею?
— Не уверена, Марк, — ответила я, раздавленная навалившейся печалью. — Может, и спас.
И вы угадали: больше я Дага Кука ни разу не видела.
Глава 7
Что, если мое заявление спровоцировало бы у Кейт преждевременные роды?
— Что-что ты собираешься сделать? — кричит Кейт, хватаясь за бока и живот, будто боится, что от потрясения ребенок родится прямо сейчас. Я никак не пойму, вызваны ли ее вопли возмущением или восторгом. Наверное, все-таки возмущением.
— Я хочу найти своих бывших женихов. Выследить их. Выйти на охоту. После чего проведу с каждым тест-драйв, чтобы переоценить их качества, износостойкость и производительность.
Я улыбаюсь, но странно: больше не улыбается никто.
В ресторане прекращаются все разговоры, и сотни гостей напрягают уши, чтобы подслушать, что вызвало такой переполох. Судя по огорошенным лицам моих соседок по столику, гости ресторана, видимо, предполагают, что я только что призналась, что или на самом деле я — мужчина после операции по перемене пола, или собираюсь повторить проделку Эрики Ро на ближайшем международном матче[15].
Джесс приходит на помощь:
— Так, ладно, Купер, я не уверена, что ты достаточно долго и тщательно размышляла на этот счет…
Я ее прерываю:
— Я сегодня весь день об этом думала.
Джесс не унимается и не теряет надежды:
— К тому же, у тебя нет денег, чтобы осуществить такую затею!
— У меня даже старой фасолинки не завалялось. Но все на кредитках. Никогда не выходи из дому без своих пластиковых друзей: диафрагмы и карточки «Виза».
Это у меня девиз такой. Джесс морщится. Ее попытка спасения терпит крах.
— Тогда хотя бы скажи, что у тебя есть план!
Я молчу, осторожно обдумывая, что же им сказать. Я знаю: одно неверное слово, и они привяжут меня цепью к ножке стола и вызовут ближайшую круглосуточную психиатрическую помощь. Я делаю глубокий вдох:
— Послушайте, я понимаю, что это безумие. Понимаю, что, скорее всего, ничего у меня не выйдет, но я должна попробовать. Вы только посмотрите на меня. Мне тридцать один год. И весь последний год моя сексуальная жизнь — это прибор на батарейках. Внутренний голос подсказывает, что я поступаю правильно.
Кейт хихикает:
— Я уже предупреждала про эти голоса. Ты слишком стара, чтобы у тебя появился невидимый друг.
Ну вот, они успокоились. Краешки их губ потянулись вверх. Еще минутка — и Джесс, может, даже улыбнется.
Я продолжаю наступление:
— Я просто хочу убедиться, что в свое время не совершила огромную ошибку и не бросила парня, который мог бы сделать меня по-настоящему счастливой.
— Но ведь все твои отношения заканчивались катастрофой, — замечает Кэрол. Такая уж она, наша Кэрол. Смотрит на мир реальными глазами крайне редко, зато всегда неожиданно.
— Я знаю, но каждый раз я была виновата. Все они хлебнули горя по одной-единственной причине: я просто не умею сосредоточиться на чем-то одном дольше, чем на секунду.
Кейт собирается с духом и опять спрашивает, что у меня за план.
— Начну с самого начала и выслежу всех в хронологическом порядке. Не знаю почему, но мне кажется, что это логично.
— Конечно, умница ты наша, — усмехается Кэрол, — куда же без логики.
Я закатываю глаза, притворяясь обиженной, и говорю самым твердым своим голосом:
— Можно, я продолжу?
Все торжественно кивают.
