Магистры Теринского коллегия, проживающие в безопасном удалении от Железного моря, сказали бы вам, что волчья акула – прекрасное и поистине удивительное создание, с мощной мускулатурой, более развитой, чем у самого сильного быка, и толстой наждачно-шершавой кожей, испещренной полосами всех оттенков – от тусклой зелени старой патины до густой черноты грозовой тучи. Однако любой рыбак, промышляющий в прибрежных водах Каморра, скажет вам, что волчьи акулы – огромные злобные твари, причем страшно прыгучие.
Запертые в прочные клетки, голодные и обезумевшие от запаха крови, волчьи акулы – гвоздь каждого представления Плавучего цирка. В одних городах устраиваются гладиаторские бои, в других – смертельные схватки людей с дикими зверями. Но только в Каморре можно увидеть, как особым образом вооруженный гладиатор (контрареквиалла) сражается со свирепой прыгающей акулой; и по давней каморрской традиции контрареквиаллами становятся лишь женщины.
Это зрелище и называется акульими боями.
6
Пригожи ли собой четверо женщин-контрареквиалл, сказать было трудно, но в целом выглядели они великолепно, ничего не скажешь. Смуглокожие каморрки, по-крестьянски статные и крепкие, с внушительной мускулатурой, хорошо видной даже на расстоянии. Все их одеяние состояло из коротеньких черных жилеток, борцовских набедренных повязок и тонких кожаных перчаток. Длинные черные волосы, спереди убранные под традиционные красные косынки, были заплетены в косы, сплошь унизанные медными и серебряными кольцами, ярко сверкавшими на солнце. Предназначение колец оставалось вопросом спорным: одни утверждали, что они слепят морских хищников, и без того слабых зрением; другие считали, что блеск украшений, напротив, помогает чудовищным тварям высматривать своих жертв.
Каждая контрареквиалла держала в левой руке дротик, а в правой – особый боевой топор: с полной гардой на рукояти (для надежности хвата) и двойным лезвием – с одной стороны в виде привычного полумесяца, а с другой – в виде длинного изогнутого шипа, как у кирки. Искусные воительницы обычно старались начисто отрубить плавники и хвост, прежде чем приканчивали морскую хищницу, а самые лучшие из них, считаные единицы, могли убить одним только шипом, хотя кожа у волчьей акулы по толщине и прочности зачастую не уступала коре столетнего дерева.
Локк рассматривал суровых контрареквиалл со своего рода меланхолическим восхищением. Он всегда полагал, что женщины эти столь же безумны, сколь отважны.
– Крайняя слева – Цицилия де Рикура, – указал дон Лоренцо своему гостю, решив ненадолго прервать оживленные переговоры, которые длились уже больше часа. – Неплохой боец. Рядом с ней Аганесса – она известна тем, что никогда не пользуется дротиком. Другие две, должно быть, новенькие. По крайней мере, здесь у нас они впервые.
– Очень жаль что сегодня нет сестер Беранджа, господин Фервайт, – сказала донья София. – Они лучшие.
– Вероятно, лучшие из всех, кто выступал когда-либо. – Дон Лоренцо прищурился от блеска воды, силясь оценить размеры акул, чьи темные силуэты едва различались в клетках. – Или будет выступать когда-либо. Но они вот уже несколько месяцев не появляются на представлениях.
Локк кивнул и задумчиво пожевал щеку. Как Локк Ламора, гарриста Благородных Каналий и уважаемый вор, он был лично знаком с двойняшками Беранджа и доподлинно знал, где они провели последние месяцы.
Первая воительница уже выходила на свою позицию. Сражались контрареквиаллы на выстроенных квадратной сеткой деревянных площадках, каждая из которых имела размеры два на два фута и выступала над водой на полфута. Площадки располагались на расстоянии четырех-пяти футов друг от друга, и громадные рыбы могли свободно проплывать между ними. Женщинам предстояло проворно перескакивать с одной площадки на другую, нанося удары топором или дротиком и одновременно уворачиваясь от акул, выпрыгивающих из воды. Падение в воду обычно означало конец схватки.
Позади клеток с акулами (открывавшихся посредством цепной лебедки с барки поодаль) стояла лодка с высокооплачиваемыми добровольными гребцами и тремя традиционными наблюдателями за акульими боями. Там находился, во-первых, священник бога Ионо в своих бирюзовых одеяниях, отделанных серебром; затем жрица Азы Гийи – повелительницы Долгого безмолвия, Богини Смерти, – облаченная в черный балахон и прячущая лицо под серебряной маской; и наконец, лекарь, чье присутствие всегда казалось Локку проявлением совершенно безосновательного оптимизма.
– Каморр! – Молодая женщина – видимо, Цицилия де Рикура – вскинула над головой оружие. Гул толпы стих; наступила тишина, нарушаемая лишь слабым плеском воды о борта лодок и волнорезы. Пятнадцать тысяч зрителей как один затаили дыхание. – Я посвящаю эту смерть герцогу Никованте, нашему господину и покровителю!
То было традиционное приветствие контрареквиаллы, и слова «эта смерть» могли относиться к любой из двух участниц сражения.
Грянули трубы, радостно взревела толпа, и служитель на барке поодаль повернул ворот лебедки, выпуская на волю первую акулу. Десятифутовая рыбина, уже обезумевшая от запаха крови, молниеносно выскользнула из клетки и стремительно поплыла вокруг скопления деревянных площадок, рассекая воду зловещим серым плавником. Цицилия присела на одной ноге, а другой несколько раз ударила по воде, выкрикивая проклятья и угрозы противнице. Акула тотчас приняла вызов и уже через пару секунд металась взад-вперед между площадками, подобная громадному зубастому маятнику.
– Эта терять времени не станет! – Дон Сальвара возбужденно стиснул руки. – Бьюсь об заклад, она сейчас прыгнет.
Едва он успел договорить, как акула взметнулась из воды в фонтане сверкающих брызг, бросаясь на пригнувшуюся контрареквиаллу. Правда, взлетела она невысоко, и Цицилия легко увернулась, перескочив на площадку справа. В прыжке женщина успела метнуть дротик; острие вонзилось акуле в бок, древко мелко задрожало, а уже мгновение спустя этот свирепый обтекаемый сгусток мышц с плеском ушел под воду. Зрители завопили, кто восторженно, кто неодобрительно: бросок был замечательно ловким, но недостаточно сильным. Акула только еще больше разъярилась, а Цицилия потеряла копье.
– Ах, как опрометчиво! – Донья София поцокала языком. – Девушке нужно научиться терпению. Посмотрим, оставит ли ей новая подруга такую возможность.
Вспенивая и взбрызгивая розоватую воду мощными ударами хвостового плавника, акула следовала за тенью контрареквиаллы, готовая к следующему нападению. Цицилия прыгала с площадки на площадку, держа топор шипом наружу.
– Господин Фервайт… – Дон Лоренцо повертел в руках очки, которые снял, чтобы наблюдать за схваткой. Похоже, вдаль он видел хорошо. – Я готов согласиться на ваше предложение, но вы должны принять во внимание, что именно на меня приходится основная доля начального риска, особенно если учесть общую сумму моих наличных средств. Посему я ставлю условием, чтобы прибыль от продажи аустерсалинского бренди делилась в соотношении пятьдесят пять на сорок пять процентов – в мою пользу.
Локк сделал вид, будто обдумывает требование. Цицилия тем временем длинными прыжками неслась по площадкам, резко отмахивая локтями; хищный серый плавник рассекал воду в каком-нибудь футе позади нее.
– Ну что ж… Я уполномочен пойти на подобную уступку. Однако в таком случае ваша доля в доходах от аустерсалинских виноградников составит пять процентов.
– Идет! – улыбнулся дон Лоренцо. – Я предоставлю деньги на два галеона, команды и капитанов, на все необходимые взятки и прочие подготовительные расходы, на груз продовольствия, который мы повезем на север. Я буду надзирать за порядком на одном галеоне, вы – на другом. На каждый корабль я самолично наберу охрану из наемников, для пущей безопасности. Конте поплывет с вами, ваш Грауманн может сопровождать меня. Любые издержки сверх оговоренных двадцати пяти тысяч каморрских крон останутся на мое усмотрение.
Акула прыгнула еще раз и опять промахнулась. Цицилия стремительно выполнила стойку на одной руке, размахивая топором. Под оглушительный рев толпы акула неуклюже развернулась и поплыла следом за своей убегающей противницей, готовясь к очередной атаке.
– Решено! – кивнул Локк. – Одинаковые экземпляры договора, заверенные подписями, будут храниться у вас и у меня. Третий экземпляр, на теринском, отдадим на хранение независимому стряпчему, выбранному по обоюдному согласию; он вскроет и изучит документ в течение месяца, если вдруг с одним из нас при перевозке бочек приключится… какой-нибудь несчастный случай. Четвертый экземпляр, на вадранском, тоже подписанный должным образом, я доверю знакомому торговому посреднику для последующей доставки моим хозяевам. Сегодня вечером, в гостинице «Фрегат», мне понадобится опытный составитель договоров. И мне нужен от вас заемный вексель на пять тысяч крон, чтобы завтра с утра получить по нему деньги в банкирском доме Мераджо. Тогда я смогу безотлагательно приступить к работе.
